Алексей Атеев - Солнце мертвых

— Но почему все-таки я не могу посмотреть кассету вместе с вами?

Капитан вздохнул и тоскливо посмотрел на Андрея.

— Да! Тяжело! Ну хотя бы потому, что смотреть ее мы будем в горотделе, и ваше присутствие вызовет ненужные вопросы. Что же нам прикажете отвечать? Мол, пришел человек посмотреть фильм. Но у нас не видеосалон, уж извините.

— Ладно, — угрюмо пробормотал Каковенко, — довезите меня хотя бы до дома.

— Это запросто, — повеселел Казаков. Они уселись в старенькие «Жигули» капитана и понеслись прочь.

— А вы не обманете? — со слезой в голосе сказал водопроводчик.

— Клянусь честью, — высокопарно произнес Казаков, — ровно в девять на заветной скамейке.

— Слава Богу, отделались, — с облегчением вздохнул капитан, когда они высадили Каковенко.

— А по-моему, неплохой старик, — Андрей смущенно посмотрел вслед водопроводчику.

— По-моему, тоже, но временами он утомляет. Поехали смотреть кино!

— В управление?

— Какое управление! Ко мне домой. Неужели ты думаешь, что я бы рискнул включить кассету, на которой записано черт знает что, при посторонних. Сядем спокойно, никто мешать не будет.

Андрей в первый раз очутился в доме Казакова. Он окинул взглядом обстановку. Неплохо живет капитан. Не зря огурчики-помидорчики выращивает.

— Заодно и перекусим. Я сейчас соображу чего-нибудь.

Капитан засунул кассету в видеомагнитофон и удалился на кухню.

Андрей внимательно смотрел на экран телевизора, но на нем мелькали полосы, и лишь иногда прорывалось что-то похожее на изображение.

— Ну что там? — крикнул Казаков из кухни.

— Да ничего, — откликнулся Андрей, — видать, запись с дефектом.

— Не может быть! — Казаков вбежал, как был, в фар— туке, и напряженно уставился на экран. — Что-то не так. Но ведь запись есть! И звук хотя и еле пробивается, но идет.

— Эй, Валентин! — крикнул он кому-то.

Через минуту в комнату нехотя вошел высокий сутулый подросток.

— Чего, папа? — лениво спросил он.

— Вот, познакомься, Володя, это мой старшенький, — Казаков указал в сторону подростка, — а это лейтенант Копытов, сослуживец.

Валентин нехотя кивнул и поинтересовался:

— Так что нужно-то?

— Ты понимаешь, Валя, решили кассету посмотреть, а видик не работает.

— Как это «не работает»?! — оживился подросток. — У нас все работает. А что за кассета? Порнушка, что ли?

— Какая, к черту, порнушка, служебная запись.

— Служебная? — Валентин вгляделся в экран. — Служебная, — повторил он насмешливо. — Да она в другой системе записана.

— В какой еще другой системе?

— В «эн-те-эс-си» вроде. Наш видик ее не берет, нужен «мультяшник».

— Что еще за «мультяшник»?

— Мультисистемный видеомагнитофон.

— А как же быть?

— Могу сделать, если дашь машину на вечер.

— Чего?

— Ну как хочешь!

— Вот дети! Дай ему машину… Ладно, хрен с тобой. Тащи свой «мультяшник».

Через полчаса появился искомый магнитофон, еще минут пять ушло на его подключение.

— Готово, — сказал ребенок.

— Отлично, а теперь убирайся!

— А как же тачка?

— Обойдешься!

— Ты же обещал!

— Дам, дам, коли обещал. Только не сегодня. Ребенок, ворча, удалился.

— А если не дашь, — на прощанье пообещал он, — матери расскажу, что порнуху смотришь.

— Изыди!!! — заорал Казаков. И подросток, хлопнув дверью, исчез.

— Да, — почмокав губами, задумчиво сказал капитан, — нелегко с современной молодежью. Пошли на кухню картошку есть.

— А кассета?

— Успеем. Может, по рюмочке?

Андрей с удивлением посмотрел на начальника.

— А чего! Заслужили, — и Казаков достал из холодильника запотевшую бутылку.

— Отлично, — сказал капитан, довольно потирая живот, и приглушенно рыгнул. — Вот теперь можно и киношку посмотреть. Садись, Андрюха. А может, там и вправду порнуха? Вдруг мистер Сенека — извращенец? Не может жить без этого дела. У них там знаешь какие нравы! — Казаков хохотнул. — Ладно, поехали.

На экране замелькали первые кадры. Андрей узнал Светлый. Но снят он был с очень большой высоты.

— Смотри-ка! Наш Урюпинск! — заметил капитан и посерьезнел. — А может, все-таки шпионаж? Снято с самолета или вертолета, а может, со спутника с большим увеличением.

Голос диктора заговорил по-английски. Несколько раз было произнесено слово «Светлый».

— Эх, жаль, не знаем мы языков! — досадливо произнес Казаков.

На экране между тем общий пейзаж города сменился кадрами какого-то района.

— Проспект Химиков, — заметил капитан, напряженно вглядываясь в экран, — дом номер тринадцать и прилегающая к нему территория… Так-так…

Внезапно экран стал похож на раскрашенную от руки контурную карту. Дома исчезли, а на их месте образовалось огромное, слабо мерцающее голубое пятно. Оно пересекалось несколькими желтыми пунктирными линиями, кое-где переплетающимися между собой. По всей площади пятна точно искорки вспыхивали красные точки, одни мерцали слабо, другие с большой интенсивностью. Схема исчезла, и на ее месте возникли кадры, запечатлевшие слободку. «Ли-ходеевка», — несколько раз произнес диктор. Это слово звучало в английском произношении довольно странно, но тем не менее было узнаваемо. Камера пробежала по фасадам ветхих домиков и уперлась в табличку с номером шесть. Диктор что-то неторопливо рассказывал, потом вместо деревушки возникла средневековая гравюра, на которой был изображен какой-то западноевропейский город. В том же духе выглядело лицо молодого человека в старинном камзоле. Потом пошли кадры с древними книгами. Камера подолгу останавливалась на заглавиях, выведенных затейливым готическим шрифтом, на иллюстрациях, большинство которых имело весьма зловещий вид. Опять появилась Лиходеевка. Эти кадры, видимо, сняты много лет назад. Изображение было черно-белое и изрядно поцарапанное, словно пленку смотрели очень часто. Истрепаны были и кадры появившегося следом кладбища. Объектив следовал вдоль могил, выхватывая то один, то другой памятник. Возникли цветные кадры с пожилой женщиной, выходящей из большого жилого дома. Потом на экране появилась старая фотография с изображением пожилого представительного мужчины, похожего на ученого. Фотография довольно долго оставалась в кадре, а диктор что-то рассказывал напряженным голосом. И снова возникла Лиходеевка, дом номер шесть. Из ворот вышел молодой человек, лицо его появилось крупным планом и сразу же исчезло, словно объектив камеры внезапно закрыли рукой. Диктор снова стал что-то объяснять сбивчиво и горячо. Вновь показалось пульсирующее голубое пятно, усеянное красными точками. На этом фильм закончился.

Некоторое время зрители сидели молча. Наконец Казаков зашевелился, посмотрел на Андрея и предложил: