Алексей Атеев - Псы Вавилона

— Если бы. Просто отсутствовал. Наверное, нашел себе другую кралю, пока ты в деревне прохлаждалась.

— Чепуху говоришь. Джоник не такой.

— Все мы не такие, — резонно возразил Коля. — Да ты, собственно, не огорчайся. Красивых мужчин на свете много. Вот я, например...

Аня присела на кровать Джоника и задумалась. А вдруг и вправду американец в ее отсутствие спутался с какой-нибудь красоткой? Нет, на Джоника не похоже. Так куда он все-таки делся?

— Ты это... не переживай особенно, — тихо произнес Коля. — Девки, думаю, тут ни при чем.

— И где же он?

— Мне кажется... — Коля понизил голос до шепота. — Мне кажется, его забрали в НКВД

— С чего ты взял? — похолодела Аня.

— Думаю так. А где же ему еще быть? Не у девок же, в самом деле. В последнее время он тут развил бурную деятельность. Шныряет везде, вынюхивает...

— Что вынюхивает?

— Сам не понимаю. Говорит, книгу про Соцгород написать хочет. Джоник, конечно, кадр проверенный. Свой в доску. Но ведь это не все знают. Думают: раз иностранец, может, того...

— Не понимаю тебя.

—Ты дурочку из себя не строй. Раз комсомолка, то должна понимать. Иностранцы всякие бывают... Одним словом, под подозрение попал наш Джоник, я так считаю. На Шанхай для чего-то зачастил. А ты сама знаешь, что такое Шанхай. Вчерась там, кстати, облава была. Беспаспортных вылавливали. Может, и Джоника замели. Да скорее всего так и есть. Поэтому домой и не явился. И чего понесло на Шанхай?

— Может, кто стукнул? — Аня пытливо взглянула на Колю.

— Да чего на него стучать... Парень насквозь прозрачный, как пузырь с водкой. Доказал преданность... Я думаю, ошибка.

— Ты же его друг! Сколько живете вместе... К тому же партийный. Культорг, профорг, физорг... Кто там еще? Общественность, словом... Тебе и карты в руки. Иди, ищи. Узнавай, спрашивай, требуй!

— Никуда я не пойду.

— Это почему?

— Не желаю.

— То есть как?

— Не желаю, и все!

— Замараться боишься? Ты же только что заявил: Джоник свой в доску. Что же за друга не похлопочешь?

—Для начала мы не знаем, забрали ли его на самом деле.

— Вот и узнай!

— А может, он вчерась нажрался и в канаве ночевал?

— Что за глупости! Ты же знаешь, он не пьет.

— Мало ли... И вот я прихожу, устраиваю тарарам, а мне отвечают: дружок ваш того... потерял моральный облик. На кого тень падает? На культорга. Плохо организовал работу на местах.

— Ладно, Николай. Говорить нам больше не о чем. Раз ты оказался такой гнилушкой...

— Ты, Авдеева, выбирай выражения. Если каждая бикса будет тут...

— Я тебе не бикса, урод!

— Думаешь, не понимаю, чего ты вокруг Джоника крутишься? Мало тебе русских парней...

Но Аня не стала больше толковать с Колей Поповым, а опрометью бросилась из барака.

Выскочив на улицу, она остановилась,. Зря в общем-то погорячилась. Чего на дураков слова тратить! Этот Попов и раньше не вызывал у нее особых симпатий, а сейчас, когда показал свое гнилое нутро, и вовсе стал противен. Но где же все-таки Джоник? Что, если действительно в НКВД? А может, это работа Шахова? Вполне возможно. Решил таким способом устранить конкурента. Ведь он, кажется, и намекал на нечто подобное. Что ж, тогда к Шахову.

Упомянутый Александр Кириллович находился на своем наблюдательном посту и методично обозревал окрестности в полевой бинокль. Приближался обеденный час, народу на улицах прибавилось. Шахов перебирал лица, вырываемые окулярами из толпы, словно перелистывал страницы давным-давно прочитанной (и не раз) книги. В последнее время ничего, кроме скуки, созерцание разноплеменных физиономий не вызывало. Даже всегдашние размышления о бдительности и долге куда-то исчезли. Лишь привычка заставляла его каждый день подниматься в башенку и брать в руки бинокль. Какая тут, к черту, бдительность! Каждый второй в этой пестрой толпе вор, саботажник, вредитель. Да что там каждый второй! Каждый первый! И он может доказать данный факт в пять минут. В этом смысле его недавний собеседник Всесвятский, конечно, прав. Прав старик и в другом. Он — Саша Шахов, интеллигентный мужчина тридцати трех лет, вне всякого сомнения, типичный конформист. Патетические речи о гордости за свою принадлежность к партии, о незыблемости генеральной линии — всего-навсего слова, И на линию, и на партию ему наплевать... Да и вообще, на все наплевать!

«Так уж и на все? — одернул внутренний голос. — Смотри, паренек, слюны не хватит».

А действительно, для чего он, собственно, живет? Где цель?

«Может, и не требуется никакой цели, — опять вмешался невидимый собеседник. — Цени каждый миг отпущенного тебе бытия. Да, жизнь — ужасная штука, но ведь и радостей в ней достаточно. Не лезь в высокие материи, цени мгновение. Наслаждайся. Как сказал поэт: „Пусть скучает лошадь“. Надоела зануда-жена, так пошли ее подальше, что, собственно, и сделано. Ведь есть замечательная девушка Анюта. Что мешает связать свою жизнь с ней? Лови момент».

И, будто по волшебству, не успел Шахов вспомнить об Ане, как разглядел ее лицо среди толпы. Сердце екнуло и упало вниз, во рту пересохло... Шахов непроизвольно сглотнул и стал крутить колесико наведения, хотя бинокль показывал достаточно резко. Первой мыслью было броситься навстречу девушке. Однако он пересилил себя и продолжал наблюдать за Аней.

Интересно, куда это она идет?

Мысли Шахова и вовсе смешались. Неужели спешит к нему? Но зачем? Могла бы позвонить, договориться о встрече или хотя бы предупредить о своем визите.

Он поднял трубку внутреннего телефона:

— Если ко мне сейчас придет на прием гражданка Авдеева, проведи ее сюда, — сказал он секретарю и вновь схватился за бинокль.

Гражданка Авдеева стремительно приближалась. Теперь не было сомнений, что направляется она именно в горотдел. Отлично просматривалось выражение ее лица. На нем почему-то отсутствовала радость от предстоящей встречи, скорее читалась ожесточенность и тревога. Шахов насторожился. Наверное, просить о чем-нибудь пришла, решил он.

Минут через пять послышался стук каблуков с набойками, цокающих по ступенькам металлической винтовой лестницы. Сердце Шахова вновь начало выкидывать фокусы, однако внешне чекист оставался совершенно спокоен.

«Поцелует или не поцелует? — томительно размышлял он. — Если поцелует...»

В этот миг ее темноволосая головка показалась в отверстии люка. Еще секунда, и девушка очутилась в башенке. Она сухо поздоровалась, но больше никаких знаков внимания не продемонстрировала. Соответственно и Шахов решил вести себя сдержанно.

Несмотря на озабоченный вид, девушка с любопытством огляделась по сторонам. Взгляд ее упал на стоявший на подоконнике полевой бинокль.

— Давно заметил меня? — поинтересовалась она.