Наталья Калинина - По ту сторону песни

– Сомневаюсь! – фыркнула Анфиса, но поднялась и прошествовала в ванную.

Там она долго плескала в лицо водой, смывая засохшую маску. А затем, вытерев лицо полотенцем, поправила «тюрбан» и взяла с полки другой тюбик. Эта маска была голубого цвета, который при высыхании темнел до синего. С белым полотенцем на голове и с синим лицом, Анфиса стала похожа уже на смурфика.

– Вы издеваетесь?! – воскликнул «гость», когда Анфиса с невозмутимым видом уселась напротив. – Что это за «маски-шоу» вы устраиваете?

– После очищения коже требуется увлажнение, – скучающим тоном произнесла Анфиса.

– Всё-таки издеваетесь, – уже без вопросительной интонации пробормотал мужчина, сверля ее взглядом.

– А ваша… Вита разве не ухаживает за собой? – ехидно поинтересовалась Анфиса.

«Гость» издал звук, будто поперхнулся, и закашлялся. Так, кашляя и вытирая выступившие на глаза слезы, он и пошел открывать дверь приехавшей полиции.

Ночь, в которую Анфиса собиралась отдохнуть, вышла бессонной, суетливой и напряженной. Толстый полицейский, страдавший одышкой, расположился в кухне и задавал вопросы то Анфисе, то ее «знакомому», представившемуся Романом, и что-то скрупулезно записывал в замусоленный блокнот. У Анфисы тоже попросили документы, и она принесла фальшивый паспорт с чужим именем. Полицейский сравнил фотографию в паспорте с Анфисой в маске и полотенце, хмыкнул, но не попросил ее умыться – к явному разочарованию Романа. Впрочем, тому уже не было никакого дела до хозяйки дома. Ответив на вопросы, он вышел во двор к напарнику толстого полицейского и оставался там до тех пор, пока не увезли тело.

Все закончилось, когда ночь перешла в самую темную и спокойную фазу перед рассветом. Все непрошенные гости уехали, и Анфиса наконец-то осталась одна. Чувствуя невероятную усталость вкупе с опустошенностью, она добрела до ванной, стянула с себя испачканную маской футболку, быстро ополоснулась под душем и переоделась в пижаму. От усталости и пережитого напряжения хотелось плакать, но сил не осталось даже на слезы. Добрести бы до кровати, коснуться щекой подушки и уснуть. Но надежды на оздоровительный сон вновь нарушил требовательный стук в дверь. Анфиса вздрогнула, затихла, надеясь, что ночной «гость» уйдет. Но стук повторился, и она, обреченно вздохнув, пошла открывать.

К ее огромному облегчению и одновременно удивлению, на пороге стояли Тараска с неизменным Кляксой.

– Хых! – поздоровался старик, жалобно наморщился и выдавил: – Пуф! Нема!

Судя по тому, что он махнул рукой в сторону забора, возле которого обнаружилось тело, имел в виду Тараска именно случившееся. Анфиса уже не удивилась способности старика что-то знать.

– Да, Тараска, тут умер один человек. Мы не были знакомы, но он зачем-то пришел ко мне и умер, – вздохнула она и посторонилась, пропуская старика с поросенком в дом.

Надежда доспать ночь окончательно рассыпалась. Но не выгонять же Тараску в темноту! Зачем он к ней пришел и что делал в такой час на улице, спрашивать было бесполезно – старик с его ограниченным набором слов вряд ли ответит. Но когда она в очередной раз за ночь ставила чайник, ее вдруг осенило. Анфиса отыскала в одном из кухонных ящичков карандаш, вытащила из конверта пару листов с распечатанными на них картами и подвинула старику.

– Тараска, я сейчас налью тебе чай. Вкусный! И дам печенье…

– Хых! – одобрил старик и заулыбался кривой улыбкой.

– Но ты пей чай и внимательно меня слушай. Слушай и рисуй. Ты меня понял? Пожалуйста, Тараска, пойми меня!

Анфиса постучала пальцем по чистой стороне листка карандашом и вновь заглянула старику в глаза. То, что его взгляд показался ей осмысленным, обнадеживало. Может, и получится у них диалог!

Анфиса налила старику чай, достала, как обещала, печенье и замерла у подоконника, силясь справиться с волнением. У нее немного времени. Потом Тараска снова уйдёт в себя.

– Тараска, что хотел от меня человек, который умер? – спросила она.

Старик чуть дернул головой, но не прекратил жевать печенье. Анфиса терпеливо ждала, но Тараска неторопливо пил чай и закусывал его печеньем, под ногами путался Клякса и громким хрюканьем нарушал вязкую ночную тишину дома.

– Хорошо, вопрос сложный, – поняла Анфиса, но старик вдруг отставил чашку, взял карандаш и что-то торопливо начеркал.

Анфиса заглянула в рисунок и увидела телефон. Старинный телефон с трубкой и диском, а не современный смартфон.

– Он хотел позвонить? – предположила она. – У него разряжался телефон, и он шел к моему дому, чтобы позвонить?

– Хых!

– Ладно… – Анфиса запустила пятерню в растрепанные волосы и задумалась. – Как он умер? Что случилось?

На этот раз Тараска не стал долго раздумывать, а быстро нарисовал аптечный флакон и с анатомической точностью изобразил сердце.

– Ого! – восхитилась Анфиса. – У него случился приступ? А лекарство то ли забыл, то ли оно закончилось?

«Ответ» старика укладывался в ее версию случившегося. Анфиса оживилась, но следующий вопрос оборвал стук в дверь.

– Тараска, похоже, это за тобой.

Она торопливо выбежала в прихожую, распахнула дверь, уверенная, что пришли родные Тараски. Но, к своему ужасу, снова увидела Романа.

Он вскинул бровь и чуть улыбнулся – с легкой ехидцей, будто говоря «ну вот, наконец-то умылась». А затем спросил разрешения войти.

– Вы уже вошли, – сказала Анфиса и тихо проворчала ему в спину: – И чего вам не спится?

Роман, если и услышал, никак не отреагировал, а сразу прошел на свет – на кухню. Но когда увидел там рисующего на листочке старика и прогуливающегося по кухне Кляксу, оторопел.

– Не спрашивайте, – опередила его вопросы Анфиса и вздохнула. – Я-то всего лишь хотела ночью отдохнуть.

– Я ненадолго, – быстро проговорил Роман и покосился на поросенка, который с тихим похрюкиванием уже тыкался пятачком ему в кроссовки.

Тараска же был так увлечен рисованием, что на гостя совершенно не обращал внимания.

– Это ваше «ненадолго» такое срочное, что до утра не могло подождать? – ворчливо отозвалась Анфиса.

– А вдруг утром… – начал Роман, но его прервал очередной стук в дверь.

С улицы донесся зычный женский голос:

– Ри-ита? Это Галина! Сестра Тараски!

– Рита? – удивился Роман, и Анфиса мысленно чертыхнулась, вспомнив, что полицейским представилась Анной, как в фальшивом паспорте.

У нее теперь имен – как у дурака фантиков.

Она ничего не ответила, вышла в прихожую и открыла дверь. На крыльце стояла пожилая женщина, которая зябко куталась в длинную вязаную кофту, а рядом, сутулясь, маячила Таня.

– Риточка, прости за беспокойство. Тараска не у тебя? Мы беспокоимся за него! Вскочил, окаянный, вдруг с постели и убег. Все окрестности обошли, звали-звали, а он как сквозь землю провалился!