Елена Усачева - Большая книга ужасов – 81 [сборник litres]

– Или вот, – опять заговорил Санечек и погладил приборную панель. – Принесли родители как-то новый ковер. Большой, красивый. С красным узором. Расстелили на полу. Сидел Петька на нем, смотрел, смотрел. А как только родители ушли, раз, и бухнулся башкой о красный рисунок. О самую его серединку. И ковер тут же сожрал его. Разом втянул в себя. Только ноги взлетели. А носки у Петьки, между прочим, были дырявые. И грязные. Конечно, ковер подавился. Выплюнул его обратно. Помял слегка. И носок отобрал. Тот, что с дыркой. Теперь Петя ходит в разноцветных носках. Чтобы, если у него что стащат, было бы не так обидно.

Петька старался не шевелиться. Он бы ноги спрятал под сиденье, но в машине прятать их было некуда. Да и незачем: он был без носков, в одних кедах. Так надежней.

– О! А еще был случай! – Санечек снова провел ладонью по приборному щитку, вытер пальцы о колено, понюхал. – Лег Петька как-то спать злым. Конфет ему не хватило, вот он и разозлился. А проснулся с треснувшими глазами. Через эти трещины у него мозги видно было. Три дня ходил зажмурившись, чтобы последний ум не потерять. Потом вроде отлегло.

Болото за окном сменилось лесом. Он жадно выплеснулся на обочину, зачастил высокими соснами и так же разом схлынул, уступив место заросшему полю.

– Ну а совсем треш был, когда Петюня решил похозяйничать, – сообщил Санечек и сам хохотнул от своей шутки, – и сунулся со спичками к плите. Полыхнуло так, что окна вылетели. Погорели вчистую. А вы знаете примету? Там, где дом сгорел, другой ставить нельзя. Особенно нельзя яблоки есть с тех деревьев, что вокруг сгоревшего дома растут. Ядовитые они. Соком злым напитываются, а потом этот сок в людях расползается, в сердце проникает, и становится человек злым. Чего у нас вокруг столько злых? Потому что в войну дома горели, на их месте новые строили. А яблони оставляли. Потом люди ели яблоки и нахваливали, какие вкусные. Петька у нас тоже яблок обожравшийся.

– И ничего я не обожравшийся! – буркнул Петька, прилипая взглядом к стеклу. За окном все еще тянулось поле. На горизонте его сторожил лес.

Леночка, весь рассказ сидевшая, вывернув шею, засмеялась. Смех у нее был странный. Она морщила лицо, трясла головой и начинала подсмеиваться. Петька от этого еще больше мрачнел и принимался тянуть воротник куртки на уши. Уши пунцовели, выдавая хозяина. Мол, мог, мог все это он сделать – и тетрадки под кровать, и яблоки съесть, и дом сжечь.

Витек осторожно усмехнулся, отодвинувшись. Он умел быть чуть в стороне.

Родителям было сказано, что ребята отправились путешествовать. На самом деле, Санечку очень хотелось побыть с Леночкой. С Леночкой, с Леночкой, согласились родители. А еще с Петечкой. Узнав о свалившемся на него счастье провести несколько дней с братом, Петька кинулся к лучшему другу Витьку. Так в одной машине их оказалось четверо. Впереди Санечек с Леночкой, а сзади Витек с Петькой. Хотели за один день из Петрозаводска доехать до Лодейного Поля и оттуда вернуться уже домой.

Ехали второй час. За окном мелькали чудные названия. Река Орзега и Педай, Уйка, а за ней деревня Педасельга. Дорога временами тянулась вдоль Онежского озера, иногда вперед выступал лес, следом за которым разливались разноцветные поля.

Санечек поначалу болтал только с Леночкой, но потом начал травить байки. Все больше про брата. Петька мрачнел, тыкал пальцем в стекло перед своим носом. Витек приятеля жалел, но не сильно. От Санечка могло и прилететь. Становиться героем его рассказов не хотелось. А еще не хотелось, чтобы Леночка смеялась. И все время поворачивалась в их сторону. Чего она башкой вертит? Лысой станет. Вот так еще немного потрет затылком о подголовник и последние волосья потеряет.

Какое-то время ехали вдоль речки Пухтица, проскочили Шокшу. Изучившая карту Леночка сообщила, что в Шокше, старинном вепсском селе времен Петра Первого, добывают красный гранит, он же малиновый кварцит. Из него сделаны все набережные в Питере. Заезжать они туда не стали. Как будто красных кирпичей в жизни не видели! Поехали дальше и вскоре пересекли владения еще одного вепсского села – Шелтозеро.

– Санечек, кафе. Хочу коктейль, – промурлыкала Леночка.

Мальчишки на заднем сиденье заерзали. Остановка означала не только возможность чего-нибудь зажевать, но и временное прекращение Санечкиных историй.

Это была самая обыкновенная столовая для дальнобойщиков. В стороне от нее и парковка была для грузовых машин. Сейчас на ней стояла одна фура. На лобовом стекле были плотно навешаны флажки и вымпелы с бахромой.

Самого водителя в столовой не оказалось. Как не оказалось и коктейля. Санечек всем взял сосисок с макаронами и по заветренной ватрушке к чаю.

Поели быстро. Петька уложился раньше всех, но на последнем глотке чая подавился и долго кашлял. Санечек смотрел на него с умилением. Было видно – сейчас еще одну историю расскажет. У него было большое круглое лицо. Черные брови и ресницы делали его взгляд особенно внимательным. От улыбки на пухлых щеках появлялись ямочки. «Ой», – тут же начинала улыбаться Леночка – ей Санечкины ямочки очень нравились.

Петька продолжал задыхательно кашлять, Витек саданул его кулаком по спине, заставив въехать лбом в стол.

– Совсем, что ли? – сразу перестал кашлять Петька.

Санечек открыл рот, чтобы начать вещать.

– Здравствуйте! – раздалось рядом.

Петька захрипел, стараясь продышаться.

Невысокий пацан со светлой как у одуванчика головой и круглым лицом с высокими скулами стоял около их стола и смотрел прозрачно-водянистыми глазами. Улыбался. Губы пухлые. Уголки губ шелушились.

– Ой, мальчик, – пролепетала Леночка.

Мальчик был одет в линялую серую футболку и спортивные штаны. Вид имел недокормленный.

Витек засунул половину недоеденной плюшки в рот. Знал он такие явления. Сначала «здравствуйте» говорит, а потом все булки съедает.

Но булки мальчика не интересовали. Он сразу перешел к делу.

– Вы меня домой не отвезете?

Петька подумал, что пацан из грузовика. Того самого, что стоит на парковке. Машина сломалась, водитель слинял, а пацану дальше ехать надо.

– Далеко? – нахмурился Санечек. Хмуриться у него тоже получалось очень мило. Когда он двигал густыми черными бровями, хотелось только улыбаться и следить за их движениями. – Мы вообще в Лодейку едем.

Мальчик пропустил эту информацию мимо ушей.

– Тут рядом. Полчаса всего.

– Полчаса? – Брови Санечка взметнулись под черную челку.

– Это не на трассе. Это в стороне. Там дорога хорошая.

– Санечек, – протянула Леночка и погладила его по плечу. – Давай поможем мальчику? Мы же не торопимся.

Петька посмотрел на брата с тоской. Он торопился. Он всегда торопился, когда был с Санечком. Чем меньше он времени с ним проводил, тем целее был. А так – полчаса туда, полчаса обратно, это же целый час, вычеркнутый из жизни.