Адам Нэвилл - Багрянец [litres]

К вечеру ее интерес к пропавшим туристам и Мэтту Халлу иссяк, и желание помириться со Стивом вышло на первый план. Им предстояло вместе делать репортаж о новой выставке в Эксетере с результатами раскопок в Брикбере. Меньше всего Кэт хотелось водить мрачного Стива между экспонатами и говорить, что фотографировать, пока он будет угрюмо давать односложные ответы.

Ложась спать, Кэт отправила ему сообщение: «Надо завтра поговорить про Эксетер. Целую, К».

Между выставкой и далекими годами, когда в пещерах жили, прошло бесконечно много времени, но чувствовалось это гораздо меньше, чем Хелен хотелось бы. Недавно выкопанные артефакты находились в великолепном состоянии, но представляли для нее неприятное зрелище.

«Дом потерянного племени: 60 тысяч лет до н. э.». Реликты, из которых состояла выставка, достали с самого глубокого на данный момент уровня в пещерах Брикбера – крупнейшей стоянки неандертальцев из всех найденных в Британии. Давно вымерший вид с перерывами жил в этих пещерах на протяжении пятнадцати тысяч лет.

Хелен приостанавливалась, разглядывая карты, иллюстрации и таблички с информацией. Ей хотелось посмотреть фильмы, но рядом со светящимися экранами и кнопочками всегда вертелись дети.

Первым артефактом, позволившим определить, что останки в пещере принадлежали неандертальцам, оказался обоюдоострый топорик. Его выпуклое и округлое лезвие, формой напоминавшее букву U, отливало синевато-черным блеском под электрическим освещением.

Табличка объясняла предназначение орудия: «Мясницкий топор: декапитация, разделка трупов, отделение мяса от костей». Камень, заостренный и обточенный, чтобы кромсать и препарировать плоть. Хелен хватило одного взгляда на лезвие, чтобы без труда представить, какой урон оно может нанести. Когда-то под прекрасной в своей суровости землей, которая проглотила и выплюнула Хелен, искавшую следы брата на его последнем пути, по этим же орудиям обильно текла кровь.

Пена на мордах псов в Редстоун-Кросс, утомившая женщину прогулка по ветреным холмам, звериные вопли, записанные ее братом, – все это, вместе взятое, породило неприятные картины в голове Хелен этой ночью. Первый раз она проснулась в четыре часа, вздрогнув и с ужасом обнаружив себя в незнакомом помещении, вдали от дочери.

Подробностей сна она не помнила: только темно-красные пятна вокруг и какое-то сумасшедшее движение. Утром Хелен проснулась не выспавшись, в состоянии, очень похожем на похмелье. А на выставке настойчивая мысль, что во сне она увидела нечто ужасное, не только возродилась, но и стала еще назойливее.

На больших холстах, висевших в смежных лестничных пролетах, отображались подробные копии наскальных рисунков, и Хелен показалось, что во сне она видела именно эти изображения на красных стенах. Но во сне они двигались под гипнотическую мелодию ветра, непрерывно свистевшего в тесном и влажном туннеле.

Взгляд Хелен привлекло трехмерное изображение рядом с топорами: на нем коренастые люди с грубыми лицами, казавшиеся еще толще из-за одежды из звериных шкур, окружали гигантского зверя, павшего в высокую траву от многочисленных ран. Они снимали плоть с костяного каркаса слоноподобного существа. Древки черных копий и бивни торчали из тумана, словно изгородь, над ними кружили стервятники, готовясь пировать, а раненый охотник с посеревшим лицом лежал на боку, хватаясь за ребра и сухую руку. Суровые времена.

Чтобы добраться до выставленных экспонатов, потребовалось просеять тысячу тонн осадочного слоя, нанесенного естественными движениями почвы, паводковыми водами и ледниками, отделившими этих первобытных людей от тех, кто появился позже, около 45 000 лет до н. э. – пятнадцать тысяч лет спустя. В другом отделе пещер нашли более поздние останки – они находились на первом этаже, и как раз Хелен собиралась туда пойти.

Но когда в пещерах Брикбера жили неандертальцы, по-видимому, в темных недрах земли происходило и нечто другое. Нечто ужасное, причины которого экспертам были неясны.

Должно быть, свою роль сыграл голод в экстремальных погодных условиях: постоянное падение температуры, медленный Гольфстрим, мерзлая тундра, наползавшая из-за северных ледников. Благодаря иллюстрациям Хелен очень живо представила себе усталых охотников, возвращающихся с пустыми руками домой, где дети и старики стремятся глубже укрыться в пещере и сгрудиться вокруг огня, пока голодные псы вечной зимы воют снаружи и внутри холодного лабиринта сырых нор.

Последняя глава в экспозиции, посвященной неандертальцам, привлекла множество оживленных школьников. При взгляде на нее мысли Хелен стали еще мрачнее, чем на рассвете, – при виде этого любая мать сильнее прижала бы к себе ребенка.

Пол стенда, сделанный под камень, усыпали осколки человеческого черепа, походившие на щебень, – когда-то это был череп мальчика, теперь не отличавшийся от разбитой вазы.

Под разбитым черепом раскинулся развалившийся человеческий скелет, каждая часть которого лежала, как в футляре, в прямоугольной плите из красного камня, вынутой из пола пещеры. Таковым стало последнее пристанище молодого неандертальца мужского пола, на момент смерти истощенного от голода.

Белые таблички рядом, больше напоминавшие нечаянно написанную темную поэзию, рассказывали о семи детях и трех подростках, найденных под грудой обломков внутри одной из неандертальских пещер. Теперь три крошечных детских черепа смотрели из витрины на свет будущего, где их отвратительную историю пытались истолковать; в больших глазницах и маленьких челюстях читалась решимость. Сначала археологи предположили, что дети и подростки погибли при обвале, но, как обнаружила медицинская экспертиза костей, судьба их была другой: каждого расчленили вручную, а потом кости разбили, чтобы их грызли зубы других неандертальцев – может быть, товарищей этих детей или даже членов семьи.

Установить это удалось по характерной для неандертальцев аномалии – тавродонтизму, из-за которого зубы становились крупнее и больше выдавались из десен. Прочитав об этом, Хелен зажмурила глаза, отгоняя видение желтых зубов, сомкнувшихся вокруг крошечной кости… «и сосущих обезьяньих ртов».

«Истоки. Как все началось».

Хелен отошла, пока на маленьких черепах не начали проявляться другие черты и выражения, и остановилась у груд камней на фотографиях. Точнее, это оказались не камни, а окаменевший гиений помет, богатый останками звериных и человеческих костей. Рядом с неандертальцами жили и гиены, обитавшие в своем загоне – яме внутри ответвления, примкнувшего к основной сети пещер. Теперь из-за движений земли эта яма стала непроходимой, но тогда в нее можно было попасть через расселину на поверхности.