Адам Нэвилл - Багрянец [litres]

– И что случилось с Хелен, когда она туда зашла? На нее спустили собак. И она сама сказала, что ее брат, скорее всего, забрался на чужую собственность. Карьер, или то, что от него осталось, находится на частной земле, и по всей территории разбросаны печи и другие карьеры: если их не сохраняли, они заросли. Видно только пару кирпичей и большие борозды в земле. Я как-то делала репортаж про «Сезон промышленной революции» в Южном Девоне с центром в Торбее и знаю – можно пройти прямо рядом со старым карьером и не заметить. Они не затоплены, это просто заросшие земляные валы. Ни за что ты не найдешь, где именно в тех местах брат Хелен прятал свой микрофон.

– Как ты тогда объяснишь звуки на дисках? Черт, они жуткие.

Да, бестелесные, призрачные звуки, заполнявшие крошечный автомобиль Хелен, иногда бывали слабыми и загадочными, но иногда – незнакомыми и очень пугающими. Кэт не представляла себе, зачем Хелен или ее брату понадобилось их подделывать, тем более что за шесть лет Хелен больше эти диски никому не показывала.

– Я не могу их объяснить, Стив, но объяснение обязательно есть. Какие-нибудь дикие животные – маленькие существа могут производить очень сильные звуки, особенно в закрытом пространстве. Земля, знаешь ли, тоже двигается, никогда не стоит на месте. Ветер может звучать очень по-разному – даже как подземные голоса. И вода тоже.

– Это очень натянуто.

– Все равно не так, как твои объяснения. Ты только что говорил о гигантском наркокартеле со своей взлетной полосой, а теперь перешел к странным подземным звукам. Наркотики и паранормальные явления? Все это не в моем стиле.

Стив сделал очередной глоток пива и вернулся к карте:

– Может… не знаю. Странно.

– Теперь можно я выключу? – указала Кэт на айпод.

– Нет, мне нравится.

Стив не остался на ночь, как ожидала Кэт. Он снова обиделся и удалился, забрав с собой карту и музыку.

Ей не хотелось гасить его энтузиазм, но у него новые идеи рождались каждый месяц, и в подобном творческом настроении он ее утомлял. Такая уж у него была душа – неразборчивая, переменчивая, беспокойная, одновременно ленивая и брызжущая хаотичной энергией.

Но с парапланеристом Мэттом Халлом определенно случилось нечто страшное – в это Кэт верила, хотя совершенно не собиралась наведываться в гости к виновникам. Дилеры, выращивающие каннабис, – не ее дело. Однако мысли о паре туристов, пешеходе, странных звуках и постоянных слухах о красных людях поблизости не давали ей покоя, а больше всего тревожило вчерашнее случайное совпадение. Тогда Кэт побеседовала с членами команды археологов, недавно принимавшей участие в раскопках пещеры. Этой информацией Кэт решила не делиться со Стивом.

Она запросила интервью с работниками раскопок для своего репортажа о новой выставке. Все, что нужно было Кэт, – пара цитат о второй фазе раскопок, но получила она гораздо больше. В конце интервью она обронила пару намеков на самые странные аспекты, связанные со зловещими рассказами Мэтта Халла и записями Хелен. Ответы ее поразили.

Работники, присутствовавшие при второй фазе раскопок, сообщили, что из погребенного под отложениями анклава сквозь сплошную скалу доносились звуки, похожие на какофонию жизни, случайно записанную братом Хелен. И сама Хелен никак не могла этого знать.

От Роджера Прайса, старшего сотрудника по геофизическим исследованиям, Кэт узнала: несколько работников утверждали, что слышат под землей испуганные крики животных и даже детей, заключенных по ту сторону стен. Тогда археологи начали копать дальше на юг.

Геофизик сказал Кэт то, что еще не сообщали публике: несколько людей – известный на весь мир седиментолог, палеонтолог, палинолог, исследовавший почвы, двое геофизиков, прочесывавшие пространство под поверхностью в поисках новых артефактов, и археолог-культуролог, определявший тип и предназначение рукотворных орудий в Большой палате, – в тот или иной момент слышали те же призрачные звуки. Роджер хорошо знал каждого из них – речь шла об ученых, не склонных распространять слухи о необъясненных феноменах.

А если доверять записям Хелен, эти странные звуки раздавались в пещерах Брикбера задолго до того, как Мэтт Халл нашел трещину.

Конечно, рано или поздно, как всегда, найдется теория, объясняющая звуки естественными причинами. Однако из этой истории можно было сделать неплохую статью. Кэт не станет упоминать наркофермы, красных людей и все остальное, за чем призывал гнаться Стив, но репортаж о странных звуках из древних могил вполне способен привести за собой очередной платный заказ.

Когда она обсудила рассказ Роджера по телефону с Шейлой, ту заинтриговали «призраки» внутри пещер, и она предложила Кэт сделать дополнительный репортаж в пандан к главному, упомянув проклятие Тутанхамона из Долины Царей.

Хелен по чистой случайности обеспечила возможный саундтрек: аудиофайлы можно загрузить на сайт журнала рядом с репортажем, поблагодарив за них ее брата – это Хелен должно понравиться.

Кэт отправила ей сообщение: «Рада знакомству. Можем встретиться, когда будете у нас в следующий раз», а также напомнила о просьбе передать копии записей брата с FTP.

Хелен с готовностью согласилась. А потом, закончив статью о «призраках» в пещере, Кэт сможет оставить и это место, и все связанные с ним звуки и трагедии в прошлом.

Что касается положения Мэтта Халла, она будет ненавязчиво следить за ним, но не совершать резких движений. Стива надо держать на поводке.

Статью Кэт сдала рано. Но стоило будильнику зазвенеть на следующее утро, как стало ясно: Редстоун-Кросс и шепот, крики и духовая музыка под его холмами не собирались оставаться на безопасном расстоянии.

«Кэт. Они вернулись. Снова пришли в гости. Я больше не могу. Не могу, и всё. Я, это, сваливаю. Слишком далеко все зашло.

За мной, это, следят. Теперь все время. Машина… Я знаю, она их. Все хуже и хуже».

Мэтт Халл оставил сообщение на ее автоответчике рано утром, и Кэт нашла его чуть позже. Еще он прислал фото:

«Я поклялся… поклялся, что когда они снова что-нибудь выкинут, то буду готов. Сфотографирую. Вот – я сфоткал, как один из них смотрит в окно кухни.

А потом выбежал в сад и сфоткал другого – он убегал.

Меня тошнит. Я ухожу. Смываюсь. Уеду на время к брату в Сомерсет – поближе к сыну. Клянусь, если с ним или со мной что-то случится, ты знаешь, кто виноват.

Там, в Редстоуне, на ферме, – это они. Так и знай. Они снова забеспокоились – может, потому, что я говорил с тобой. Не знаю. Не знаю. Откуда им знать, кто ты? Разве что видели… как ты приходила. Но почему сейчас? Больше года – ничего, и тут снова – красные отпечатки на двери.