Наталья Тимошенко - Игра с огнем

Элиза не знала, какого ответа ждала от нее Колченогая. Что бы она ни сказала, было понятно, что это ее последний день в школе. Как минимум, на ближайшее время. Уволят ли совсем или отстранят на время — ее ответы ничего не изменят. Произошло бы это в большом городе, возможно, последствий и удалось бы избежать, но не здесь, не в этом богом забытом городишке, где каждый человек на виду, где любую ошибку, любой проступок помнят и обсуждают еще несколько месяцев.

Хотя, почему ошибку? Кто и когда решил, что учителя не люди? Что они не имеют права на личную жизнь? Почему им запрещено выкладывать в сеть фотографии в купальниках, отдыхать в клубах и спать с мужчинами? Они размножаются от святого духа? Детей находят в капусте?

В самом факте близости двух взрослых разнополых людей не было ничего преступного, но эту дурацкую фотографию помнить будут долго.

Зато теперь понятно, на что так разозлилась Яна.

Колченогая еще что-то говорила, но Элиза уже не слушала. Какая разница? Все и так ясно.

— Я могу идти? — наконец прервала она завуча.

Та захлопнула рот, а затем шумно выдохнула.

— Убирайтесь, — просипела она, словно силы закончились на гневной тираде. — И не появляйтесь в школе, пока мы не решим, что с вами делать!

Элиза молча поднялась и вышла за дверь. Внутри было какое-то странное спокойствие, даже привычный огонь словно затаился, спрятался в укромном уголке, чтобы нанести удар в самый неподходящий период.

Уехать бы. Уехать бы из этого городка куда-нибудь. Подальше от Максима, который может обо всем догадаться, от Колченогой, которая только и ждала повода выгнать ее, от Тамары, которая однажды привезла ее сюда. Впрочем, от Тамары она уже избавлена.

Звонок телефона застал ее по дороге домой. На улице было пусто: рабочий день в разгаре, а те, кто не работает, предпочитали сидеть дома перед телевизором, жадно ловя каждое слово о последних событиях. Слишком много тревог для сонного городка, все как на пороховой бочке, каждая искра может спровоцировать взрыв.

Элиза остановилась посреди пустого тротуара, вытащила из сумочки телефон. Катя. Странно. Подруга никогда не звонила ей среди дня. Пожалуй, Элиза даже не удивилась бы, если бы узнала, что эту чертову фотографию разослали не только половине школы, но и вообще половине Лесного.

— Элиза? — встревоженно спросила подруга. — Ты можешь приехать?

— Приехать? Куда? — не поняла та. Не по поводу фотографии — уже хорошо.

— К Вике.

Неясная тревога вспыхнула где-то глубоко внутри.

— Что-то случилось?

— Похоже, да, но я не понимаю, что именно. Она позвонила мне, плакала, говорила, что скоро умрет. А я на работе, попробую отпроситься, но не уверена, что получится быстро.

Элиза пообещала, что скоро будет. Очень удачно ее выгнали из школы. Было бы смешно, если бы не было так грустно.

От школы до дома Вики было довольно далеко. Такси поймать не удалось, а городского общественного транспорта в Лесном отродясь не существовало. Из одного конца города в другой можно было доехать на автобусе, который шел в Алексеевск, но и тот ходил только два раза в день, а сейчас, в связи с пожаром, и его отменили. Идти домой за машиной, чтобы потом на ней доехать до Вики, показалось Элизе глупым. Она выиграет в лучшем случае несколько минут.

Катя еще не пришла, а на стук в дверь Вика долго не открывала. Элиза стучала громко, звала подругу, уже начала всерьез беспокоиться, когда за дверью наконец послышались невнятные тяжелые шорохи, а затем на пороге показалась Вика. Она была мертвецки пьяна.

— Вика? — удивленно вздернула брови Элиза, глядя на шатающуюся, держащуюся за косяк двери подругу. Такой Вику она не видела никогда. — Что случилось?

Вика с трудом подняла голову, долго пыталась поймать Элизу в фокус, а когда наконец сделала это, внезапно повалилась вперед, обхватывая ту руками.

— Элизка! — она пьяно зарыдала. — Ты…

Наверное, Элиза не удержала бы ее, пьяные люди почему-то начинают весить вдвое больше обычного, и хрупкая Вика казалась огромным мешком с песком, но ей на помощь как раз подоспела Катя. Вдвоем они кое-как втащили Вику в квартиру, уложили на диван и удивленно переглянулись.

— Что происходит? — непонимающе спросила Катя.

Элиза только пожала плечами.

— Чтобы это узнать, нужно привести ее в чувство.

Приведение Вики в чувство заняло много времени. Они обливали ее холодной водой, поили горячим сладким чаем, растирали руки и лоб, но Вика почти не реагировала на раздражители. Наконец, когда обе вспотели и почти потеряли надежду, а в воздухе витала невысказанная мысль вызвать «скорую помощь», Вика открыла глаза. Она села на диване, обхватила себя руками, поскольку одежда на ней была насквозь мокрой, а через распахнутое настежь окно в комнату врывался ледяной ветер, и снова громко разрыдалась.

— Вы не понимаете, — твердила Вика сквозь пьяные рыдания. — Я следующая.

— Следующая в чем? — недоумевала Катя, подставляя подруге новую порцию чая.

— Меня убьют следующую.

— Что за глупости!

— Маринка, Инка, теперь Тамара… Я сказала следователю, что не узнала фотографию, но сейчас я вспомнила ее! Я следующая!

— Причем тут ты?

Элиза села на диван рядом с подругой и осторожно обняла ту за плечи.

— Они вчетвером дружили: Милка, Тамара, Марина и Инка. А Инка за мной присматривала, вот я вечно в их компании и тусовалась, — начала Вика. — У нас даже клички были специальные, только для своих. Милка — Стрекоза, Тамара — Веста, Марина — Пончик, Инка — Рыжая, а я — Мелкая. И вот теперь они все мертвы, а я — следующая.

— Глупости! — уверенно заявила Катя. — Ни о какой Милке по новостям не говорили. Элиза, скажи ей!

Элиза промолчала. Она вспомнила разговор в учительской несколько дней назад. Тогда тоже упоминали некую Милку, которую якобы обвинили в поджоге дома и посадили в тюрьму. Кажется, старый трудовик говорил, будто бы она погибла. Значит, четверо из пяти подружек детства мертвы. Тогда Вика на самом деле может быть следующей. Но почему? Кто мог желать им смерти?

— Это Бледная Моль, — всхлипнула Вика, и Элиза догадалась, что задала вопрос вслух.

— Кто? — Катя села по другую сторону подруги.

— Бледная Моль. — Вика высморкалась в салфетку, поданную ей Элизой, и, казалось, немного протрезвела. По крайней мере, голос ее теперь звучал не так истерично, а взгляд казался осмысленным. — Однажды Милка откуда-то принесла старую книгу, — начала она. — Якобы колдовскую. Я была еще маленькой, плохо помню подробности, а девчонки предпочитали никогда об этом не вспоминать. Милка предложила провести какой-то ритуал. Для этого мы забрались на старый чердак, где частенько проводили время. Но нам был нужен шестой человек, и Тамара привела девочку, которая жила в том доме. Я тогда еще не знала… — Вика осеклась, снова высморкалась, а затем продолжила тише. — Не знала, что это дочь моего отца.