Стивен Кинг - Самое необходимое

— Конечно, — совершенно искренне ответил Эйс.

— Все продается. Такова моя философия. Все — на продажу.

— Все на продажу, — мечтательно повторил Эйс. — Ух ты! Круто!

— Совершенно верно! Круто! А теперь, Эйс, я, пожалуй, перекушу. А то я был слишком занят — праздник ли там или нет. Я бы пригласил тебя присоединиться к моей трапезе, но...

— Не-е-е, я правда не могу...

— Конечно, ты не можешь. Тебе надо успеть во много мест и вырыть много ям, верно? Я буду ждать тебя завтра вечером, от восьми до девяти.

— От восьми до девяти.

— Да. Когда стемнеет.

— Когда никто ничего не знает и не видит, — мечтательно произнес Эйс.

— Точно! Прямо в десятку! Спокойной ночи, Эйс.

Мистер Гонт протянул руку. Эйс начал протягивать

свою, и... вдруг увидел, что рука Гонта не пуста — в ней что-то болталось. Коричневая крыса из мышеловки в складской комнате. Эйс отшатнулся с негромким возгласом отвращения. Он понятия не имел, когда мистер Гонт успел взять крысу. Или, может, это другая?

Эйс решил, что это его не колышет. Он знал лишь, что не собирается пожимать руку с дохлой крысой, каким бы блестящим пижоном ни был мистер Гонт.

— Извини, — с улыбкой сказал мистер Гонт. — С каждым годом я становлюсь все забывчивей. Похоже, я только что пытался вручить тебе свой ужин, Эйс!

— Ужин?.. — слабым, глухим голосом пробормотал Эйс.

— Ну да. — Толстый желтый ноготь большого пальца распорол белый мех, скрывающий брюшко крысы; мгновением позже ее внутренности вывалились на лишенную линий ладонь мистера Гонта. Прежде чем Эйс смог увидеть что-то еще, мистер Гонт отвернулся, притворяя за собой заднюю дверь, выходящую на аллейку. — Так куда же я положил сыр?..

Раздался металлический щелчок, и дверь захлопнулась, оставив Эйса снаружи.

Он согнулся почти пополам, решив, что сейчас его вырвет прямо на землю, между ботинок. Желудок сжался, комок подкатил к горлу и... снова опустился вниз.

Потому что он вовсе не видел того, что ему показалось.

— Это была шутка, — пробормотал он. — Он прятал резиновую крысу в кармане пиджака или что-то в этом роде. Обыкновенная шутка.

Так ли? А как тогда насчет внутренностей? И холодной желеобразной массы вокруг них? Как прикажешь это понимать?

Ты просто устал, подумал он. Все это — твое воображение и ничего больше. Это была резиновая крыса. А что до всего остального — начхать...

Но на какое-то мгновение все это, вместе взятое, — пустынный гараж, самоуправляющийся «такер», даже та зловещая надпись на стене: «ПРАВИТ ЙОГ СОФОТ» — попыталось возобладать, и властный внутренний голос рявкнул: «Уноси отсюда ноги! Убирайся подальше, пока еще есть время!»

Но это была и впрямь безумная мысль. Там, в ночи, его ожидали деньги. Быть может, много денег. Может, целое состояние.

Несколько минут Эйс простоял в темноте, как робот, у которого сели батарейки. Мало-помалу к нему стало возвращаться некоторое чувство реальности — ощущение себя самого — и он решил, что крыса не имеет никакого значения. Равно как и «такер-талисман». Порошок — имел значение, карта — имела, и, как он подозревал, очень простая политика мистера Гонта в бизнесе тоже кое-что значила, но больше — ничего. Он просто не мог позволить чему-то еще иметь значение.

Он пошел по аллее, завернул за угол и очутился перед «Самым необходимым». Магазин был закрыт, свет не горел, как и во всех магазинах на нижней части Мейн-стрит. Прямо перед магазином мистера Гонта была припаркована машина — «чеви-селебрити», как и было обещано. Эйс попытался припомнить, была ли она там, когда он подъезжал на «талисмане», но не смог. Каждый раз, когда он напрягал свой рассудок и пытался прокрутить воспоминания о прошлом более давнем, чем последние несколько минут, тот словно попадал в дорожную пробку; он видел себя, протягивающего руку мистеру Гонту — самая естественная вещь на свете — и неожиданно замечающего, что тот держит в руке громадную дохлую крысу.

— А теперь я, пожалуй, перекушу. Я бы пригласил тебя присоединиться, но...

Ладно, это просто еще одна вещь, которая ничего не значит. «Чеви» на месте, а остальное — не важно. Эйс открыл дверцу, положил книжку с драгоценной картой на сиденье, а потом вытащил ключи из зажигания. Он обошел машину и открыл багажник. У него была одна неплохая мыслишка насчет того, что там будет, и он не ошибся: лом и лопата с короткой рукояткой лежали, аккуратно сложенные крест-накрест. Эйс всмотрелся пристальней и увидел, что мистер Гонт даже позаботился о паре прочных рабочих рукавиц.

— Мистер Гонт, вы ничего не упустили, — сказал он, захлопнул багажник и заметил на заднем бампере ярлык. Он наклонился поближе и увидел:

Я ДОПОТОПНЫЙ

Эйс засмеялся. Он все еще смеялся, когда пересекал Тин-бридж, беря курс на участок старого Треблхорна, с которого решил начать свои работы. Уже по ту сторону моста, взбираясь на холм Пэндерли, он разминулся с открытым фургоном, направлявшимся в обратную сторону — в город. Фургон был набит молодыми людьми. Они по-баптистски дружно и во весь голос распевали: «Какого друга обрели мы в Господе Иисусе!»

9

Одним из этих молодых парней был Лестер Айвенго Пратт. После футбольного матча они с ребятами съездили на озеро Ауберн — миль за двадцать пять от города. Там открылся недельный палаточный сбор, и Вик Тремейн сказал, что там будет в пять часов специальный молебен с пением гимна по случаю Дня Колумба. Поскольку машина Лестера была у Салли и они с ней ничего не планировали на вечер — ни похода в кино, ни ужина в «Макдоналдсе» в Саут-Пэрисе, — он отправился вместе с Виком и остальными ребятами — всеми, как на подбор, истинными христианами.

Он, конечно, понимал, почему ребята так жаждут туда прокатиться, и причина была отнюдь не религиозная — во всяком случае, не только религиозная. На таких палаточных сборах, проходящих по всему северу Новой Англии с мая и до самой последней ярмарки домашнего скота в конце октября, всегда полно красивых девчонок, а распевание гимна (не говоря уже о горячих молебнах и хорошей дозе старого доброго христианского воодушевления) обычно приводит их в веселое и отзывчивое настроение.

Лестер, у которого была своя девушка, смотрел на планы и устремления приятелей со снисходительностью пожилого отца семейства, взирающего на молодые попки школьниц. Он поехал с ними просто за компанию и еще потому, что всегда любил послушать хорошую молитву и попеть после изнурительной игры с ударами головой и силовыми приемами. Из всех известных ему способов охладиться и расслабиться это был самый лучший.

Сбор удался на славу, но в конце огромная туча народу пожелала оказаться в числе спасенных. В результате сбор продлился чуть дольше, чем желал бы Лестер. Он собирался звякнуть Салли и спросить, не хочет ли она сходить в «Уикси» съесть мороженого или еще чего. Как он давно заметил, порой девушки любят под влиянием момента совершать подобные поступки.