Стивен Кинг - Самое необходимое

1

Первый из клиентов мистера Гонта «только по предварительному заказу» прибыл ровно в восемь часов утра во вторник. Это была Лусил Данхем, официантка из закусочной «У Нэнси». Лусил страдала глубоко и безнадежно с тех пор, как увидела черный жемчуг на одном из стендов в «Самом необходимом». Она прекрасно понимала, что никогда не сможет купить столь дорогую вещь при том нищенском жалованье, которое платит ей эта живодерка Нэн Робертс, проработай она у нее хоть миллион лет. И тем не менее, когда мистер Гонт предложил ей обсудить это в приватной беседе, а не в присутствии половины города, заглядывающей им через плечо (образно выражаясь), Лусил клюнула на предложение, как голодная рыба на блестящую приманку.

Она вышла из «Самого необходимого» в двадцать минут девятого с отрешенной, мечтательной улыбкой счастья на лице. Она купила черный жемчуг за совершенно невообразимую сумму — тридцать восемь долларов и пятьдесят центов. Еще она обещала сыграть маленькую шутку — абсолютно безобидную — с этим надутым индюком, баптистским священником Уильямом Роузом. Для Лусил это была не работа, а одно удовольствие. Этот вечно цитирующий Библию вонючий козел ни разу не дал ей на чай даже десяти центов. Лусил (ревностная прихожанка методистской церкви, даже не помышлявшая о том, чтобы трясти хвостом на этом разнузданном шабаше в субботнюю ночь) много слышала о райском блаженстве на небесах; ей было интересно, известно ли его преподобию Роузу, что давать — куда почетнее, чем брать.

Что ж, вот она и отомстит ему... И потом, это ведь совершенно безобидно. Сам мистер Гонт так ей сказал.

Сей джентльмен проводил ее с приятной улыбкой. Впереди у него был напряженный день — чрезвычайно напряженный, с деловыми встречами примерно каждые полчаса и множеством телефонных звонков. Карнавал был подготовлен прекрасно: проверка одного из главных аттракционов прошла успешно; время дернуть за все веревочки разом было уже близко. Как и всегда, когда он достигал этой точки, будь то в Ливане, Анкаре, западных провинциях Канады или здесь, в Хайксвилле, США, он чувствовал, что в сутках не хватает часов. Однако нужно задействовать все средства для достижения цели, поскольку занятые руки — счастливые руки, и рвение благородно уже само по себе, и...

И если его старые глаза не обманывают, вторая посетительница этого дня, Иветт Джендрон, уже спешит к зеленому тенту над его витриной.

— Трудный, трудный, трудный денек, — пробормотал мистер Гонт и изобразил на своем лице широкую радушную улыбку.

2

Алан Пэнгборн вошел в свой офис в половине девятого, и его уже ждала записка, приклеенная сбоку на телефоне. Генри Пейтон из полиции штата звонил в семь сорок пять. Он просил Алана отзвонить ему как можно быстрее. Алан уселся в кресло, зажал трубку между ухом и плечом и ударил по кнопке автодозвона в Оксфордские казармы. Из верхнего ящика своего стола он достал четыре серебряных доллара.

— Привет, Алан, — сказал Генри. — Боюсь, у меня плохие новости по поводу твоего двойного убийства.

— Ага, значит, это уже стало моим двойным убийством, — кивнул Алан. Он зажал в кулаке четыре монетки, а потом снова разжал кулак: теперь там их было три. Он откинулся на спинку кресла и положил ноги на стол. — Тогда новости и в самом деле плохие.

— Судя по голосу, ты совсем не удивился.

— Совсем. — Он снова сжал кулак и мизинцем подвинул самую нижнюю монету из общей кучи. Это была очень деликатная операция, но... Алану — вполне по плечу. Серебряный доллар выскользнул из кулака и провалился в рукав. Раздалось негромкое «звяк!», когда монетка ударилась о первую, звук, который будет заглушен магическими заклинаниями во время настоящего исполнения. Алан снова раскрыл ладонь — теперь там лежали лишь две монетки.

— Тебя не затруднит рассказать почему? — спросил Генри не без некоторого нажима.

— Ну, последние два дня я почти только об этом и думаю, — сказал Алан. Даже это было преуменьшением. С того самого момента, когда он в воскресенье днем впервые увидел, что одной из женщин, валяющихся мертвыми у подножия стоп-знака, была Нетти Кобб, он вообще ни о чем другом не думал. Ему это даже снилось, и чувство, что все цифры тут явно не сходятся, превратилось в унылую уверенность. Таким образом, звонок Генри послужил не раздражителем, а облегчением и избавил Алана от неприятной необходимости самому звонить Пейтону.

Он зажал в кулаке два доллара.

Звяк!

Разжал руку. Теперь там лежал один.

— Что тебя беспокоит? — спросил Генри.

— Все, — решительно произнес Алан. — Начать с того, что это вообще произошло. А самое главное — как преступление укладывается во времени... Вернее, как оно не укладывается. Я все время пытаюсь представить себе, как Нетти Кобб находит свою собачку мертвой и садится писать все эти записки. И знаешь что? У меня это не выходит. И каждый раз, когда у меня это не выходит, я спрашиваю себя: какая часть этого проклятого идиотского дела для меня все еще закрыта?

Алан яростно сжал кулак, раскрыл ладонь, и... там не осталось ни одной монеты.

— Угу. Тогда, быть может, мои плохие новости оборачиваются для тебя хорошими. Алан, тут был замешан кто-то еще. Мы не знаем, кто убил собаку Нетти Кобб, но мы почти уверены, что это не Уилма Джерзик.

Алан торопливо убрал ноги со стола. Монетки высыпались из его рукава на письменный стол серебряным дождем. Одна из них встала на ребро и покатилась к краю стола. Ладонь Алана молнией метнулась к ней и схватила, прежде чем она успела упасть на пол.

— Думаю, тебе лучше выложить мне все по порядку, Генри.

— Угу. Начнем с собаки. Ее тело было отправлено Джону Палину, доктору-ветеринару в Южном Портленде. Он разбирается в животных, как Генри Райан в людях. Джон утверждает, что, поскольку штопор проткнул сердце пса и тот умер почти мгновенно, он может дать нам довольно точное время смерти.

— Вот уж поистине славные новости, — буркнул Алан. Он вспомнил романы Агаты Кристи, которые пачками читала Анни. В них, похоже, всегда присутствовал некий дряхлый деревенский врач, который легко устанавливал время смерти — между половиной пятого и четвертью шестого вечера. После без малого двадцати лет службы в рядах стражей порядка Алан прекрасно знал, что гораздо более реалистическим отношением к моменту смерти было: «Где-то на прошлой неделе. Скорее всего».

— Конечно, а разве нет? Словом, этот доктор Палин утверждает, что собака умерла между десятью часами утра и полуднем. Питер Джерзик говорит, что, когда он пришел в спальню, чтобы переодеться для посещения церкви, в десять с небольшим, — его жена была в душе.

— Да, мы знали, что тут времени в обрез, — несколько разочарованно протянул Алан. — Но этот самый Палин должен сделать хоть какой-то допуск, если только он не сам Господь Бог. Уилме нужно каких-нибудь пятнадцать минут, чтобы привести себя в нормальный вид.