Эдвард Ли - Ужас Иннсвича

— Хорошо, Мэри. Я обещаю.

Она просияла улыбкой, а затем внезапно обняла меня, отчего я чуть не вздрогнул. Этот короткий контакт прижал мою щеку к её щеке. Запах её волос был восхитительным.

— Я не знаю, как отблагодарить вас, — продолжил я, — за то, что вы приняли моё приглашение на завтрашней обед. О, и ещё за ваше замечательное мороженное.

Я положил на прилавок пять долларов.

— Оно стоит всего пять центов…

— Сдачу оставьте себе, пожалуйста. Купите какое-нибудь угощение для отчима и детей.

Момент затянулся. Она не сводила с меня глаз.

— Bы очень добры, Фостер, — прошептала она. — Спасибо вам…

— Тогда до завтра! — и на этой приятной ноте я отправился в путь.

Я ушёл в блаженном состоянии, не только обворожённый прекрасной девушкой, но и этим восхитительны чувством своей одержимости.

Я сразу понял, что просто обязан нарушить своё обещание, данное ей. Её беспокойство было явно преувеличено, и я не мог лишить её брата фотографий, которые, должно быть, много для него значат. За новой пожарной станцией, — вспомнил я, и вот! Указатель прямо передо мной гласил: «Пожарная Часть» со стрелкой, указывающей на запад. Внезапный шум испугал меня, когда ещё несколько грузовиков с рыбой проехали мимо по мощённой дороге. Когда они проехали, я заметил, что впереди дорога была оцеплена и закрыта: рабочие копали улицу для закладки канализационных труб. Поэтому я решил, что лучше всего срезать вдоль ряда блочных зданий, в которых размещались магазин Бакстера, закусочная Рексолла и другие. Переулок оказался широким и к моему несказанному удовольствию — чистым, свободен от мусора и сопутствующей ему вони, а также от паразитов. Я был на полпути, когда услышал голос, такой слабый, что я подумал, что это, должно быть, мое воображение.

Я остановился и прислушался…

— Негодник! Ты сделал это специально. Я знаю это. Ты хочешь всё испортить, как всегда.

Правда, голос был очень слабый, но, несомненно, это был голос Мэри и, обернувшись, я заметил, что узкое окно приоткрыто.

Это было совсем не в моей натуре, пожалуйста поверьте мне, но что-то заставило меня посмотреть в ту щель…

Время, казалось, застыло, когда моё зрение полостью зарегистрировало жуткую сцену внутри. Худой, изможденный человек сидел в инвалидном кресле — без сомнений это был Пол. То ли возраст, то ли отчаяние и болезнь испещрило его лицо морщинами, которое было похоже на кору дерева; его волосы были растрёпанные и запутанные.

Оценивая его, я почувствовал себя смущенным…

Его ноги заканчивались на коленях, оставляя рукава из пустой джинсовой ткани.

Его руки заканчивались в локтевых суставах.

Боже мой, — подумал я. Я никогда бы не подумал, что авария, упомянутая Мэри, могла быть такой трагичной. Неужели этот бедный человек чуть больше десяти лет назад был энергичным семнадцатилетним парнем, «юным бакалейщиком», который от руки нарисовал карту города Лавкрафту-Роберту Олмстеду.

И то, что сейчас происходило, было действительно жалким зрелищем.

Из-за выпирающего живота Мэри было трудно наклониться, но она все же наклонилась, после того как поиграла с брюками Пола. Теперь стало ясно, в чем заключалась его проблема. Ведро в углу кабинета подсказало мне, что именно туда он пытался добраться, когда плюхнулся со стула: для того, чтобы помочиться — задача не из легких, учитывая его инвалидность. Я мог только предполагать, что его брюки были постоянно расстегнуты на случай таких непредвиденных обстоятельств.

С явным отвращением на лице, Мэри держала жестяную банку между ног бедняги, в которую он теперь опорожнял мочевой пузырь.

Она поморщилась еще сильнее:

— Ради всего святого, Пол! Ты писаешь больше, чем лошадь! Быстрее!

Прошла ещё целая минута пока он не закончил, и Мэри с отвращением вылила содержимое банки в маленькую раковину.

— Ты постоянно жаждешь внимания к себе, когда знаешь, что я получаю его.

— Нет, — сказал он печально — Мне захотелось писать, а тебя здесь не было.

Она уселась с некоторым усилием в откинутое кресло, укачивая вздутый живот.

— Я делаю всё это для тебя и отчима, ты знаешь это. Работаю на двух работах и при этом ношу ещё одного ребёнка. Я устала от того, что ты принимаешь меня как должное. Тебе вообще повезло что ты жив, а знаешь Пол, если бы не я, то это уже было бы не так .

Пол начал ругаться, размахивая культями.

— О да, мне так повезло, что я остался в живых! Большое спасибо!

— Не говори так, — сказала она низким и каким-то мрачным голосом. — Участь намного хуже могла постигнуть нас обоих.

— Он хотел поговорить со мной , а не с тобой, — возразил Пол, со слезами на глазах и слюной на губах. — Я знал Лавкрафта лучше, чем ты, и потому…

— Хватит, — последовал её резкий ответ; затем она встала с кресла, но не успела выйти.

— Мэри, подожди! Пожалуйста! — взмолился Пол.

— Что ещё? — чуть не прорычала она.

— Мне нужно, чтобы ты…

— Чтобы я что ?

Теперь его голос понизился до жалкого писка:

— Ты знаешь… Своей рукой…

Горячий взгляд гнева бушевал на её лице:

— Нет! Это грязно и грешно! Это отвратительно!

Мои брови высоко поднялись.

Жалобное нытьё Пола продолжалось:

— Но это так трудно сделать самому. Мне здесь одиноко, и…

— Нет!

— По крайней мере… по крайней мере… я хоть могу посмотреть? У меня же больше ничего нет, Мэри. Пожалуйста, дай мне посмотреть, только на секундочку…

Миловидное лицо Мэри стало маской презрения.

— Нет! Я же твоя сестра, ради всего святого! — затем она вышла из комнаты и с силой хлопнула дверью.

Во-первых, ослепительное зрелище, затем, во-вторых, последствия — заставили меня в ужасе стоять у окна. И все же, когда мой взгляд вернулся к несчастному Полу, я услышала стон своей души.…

Он сидел в отчаянии, повернувшись ко мне спиной, его плечи шевелились, когда он всхлипывал. Мне не нужно было видеть, чтобы знать, что он пытается мастурбировать культями.

Какая трагедия, — подумал я.

Я отступил от окна. Данная ситуация хоть и задела мои чувства, но всё же я не вынес суждений, какая, должно быть, тяжелая жизнь у бедной девочки — беременная, вынужденная работать на двух работах, чтобы содержать брата-инвалида, и, скорее всего, безработного отчима. В то время, как её бедный брат сам имеет только… этот единственный доступный способ удовлетворения . Мрачная реальность послужила мне тем, что помогло мне самоосознать в каком ужасном мире мы живём. Я был снисходительным, грязным богачом, никогда в жизни и дня не работавшим, в то время как эти бедные люди ели-ели сводили концы с концами.

Я решил, что перед тем, как покину этот город, то непременно сделаю что-нибудь очень щедрое для этой бедной семьи…