Эдвард Ли - Дом

— Дерьмо ебаное! — всхлипнула она в отчаянии. — Все мои вены высохли. Я даже кайфануть теперь не могу!

Мелвин, дрожа, закрыл глаза. Единственное облегчение от этого ужасающего черно-оранжевого мира, в который он попал, было то, что он закрыл глаза.

Но он знал, каким будет следующие указание.

— Закрой глаза и повернись ко мне…

— Не-не-нет, — пропищал Мелвин, зажмурившись из-за всех сил, — я не буду…

Две маленькие костлявые руки обожгли его холодом, когда прижались к его щекам сзади и повернули голову.

— Открой их…

Кончики пальцев, тонкие и острые, как у скелета, осторожно подняли его веки.

Во мраке зала стоял худой мужчина на вид чуть старше тридцати. На нем были джинсы, кроссовки и футболка с логотипом группы «Генератор Ван Дер Графа». У него были каштановые волосы, сутулые плечи и тонкая шея, которая была, если угодно, длиннее, чем у Мелвина.

Он же ботаник… Прямо как я!

Этот призрак был почти зеркальным отражением Мелвина, за исключением того, что у него был топор в руках и он был забрызган кровью с ног до головы.

— Запомни. Образ в куске пленки похож на привидение. Я не могу сказать это прямо — мне нельзя. Ты должен использовать свой мозг, но ты довольно умен, не так ли?

Мелвин сглотнул и утвердительно кивнул.

— Хорошо, — сказал мужчина. — Зелёные пастбища ближе, чем ты думаешь.

Мелвин не понял его.

Что?

— Закрой глаза.

Мелвин так и сделал.

Наступила звенящая тишина. Мелвин не был уверен, как долго он простоял с закрытыми глазами. Ведь то, чего он боялся больше всего на свете, снова могло с ним заговорить.

Но его опасения оказались напрасными.

Когда он, наконец, снова открыл их, то обнаружил, что стоит в гостиной — настоящей, современной гостиной, с новой краской, новым ковром и совершенно новой липкой мебелью «Wal-Mart». Тлеющий оранжевый свет исчез, сменившись скудным и очень нормальным светом от обычной настольной лампы.

Не было и неуклюжего призрака, который стоял в конце коридора.

— Боже мой, — прошептал Мелвин. — Это был всего лишь жуткий сон.

Но еще более жутко: он, очевидно, пришел сюда во сне. Это грипп, — напомнил он себе, — лихорадка . Он вспомнил, как однажды в детстве у него были галлюцинации. Он видел бороздки на стене спальни, и насекомые бегали по ним вверх и вниз. Это было, когда он валялся в постели в течение нескольких дней, с температурой. Просто галлюцинация, — Мелвин чувствовал себя уверенно, — как тогда, когда я был маленький . Тогда у него тоже был серьезный грипп.

Конечно, все это имело смысл. Однако Мелвин не сразу осознал, что чувствует себя хорошо. Нет боли в горле, нет головной боли, нет лихорадки.

Но слова призрака до сих пор звучали у него в голове.

— Зеленые пастбища ближе, чем ты думаешь, — когда он произнёс эти слова, то поймал себя на мысли, что он смотрит на криво висящую картину рядом с диваном.

— Холмы, зелёные поля… И пастбище.

Совпадение, — подумал он после паузы.

Мелвин чуть не испустил дух, когда что-то загремело на кухне. Вместо того чтобы испугаться, он чувствовал себя глупо: он стоял посреди ночи в гостиной в одной футболке и с фруктами, вышитыми на трусах.

— Привет, Мелвин. — весело сказала дерзко обнаженная Гвинет, выглядывая из кухни. — Что ты здесь делаешь так поздно?

— Я…

Его зрение, как и всегда, было приковано к плюшевому, великолепному телу. На кухне не было света, вместо него был свет холодильника, который освещал каждую деталь Гвинет, когда она стояла, склонившись перед открытой дверью. Ее грудь висела, соски торчали. Ее белые ягодицы, как у ангела, элегантно выпирали. Она протянула руку, чтобы забрать одну из коробок с китайской едой.

— У меня был дурной сон, — наконец ответил он.

— Да? У меня тоже.

Она выпрямилась, осматривая содержимое коробки. Свет от холодильника отбрасывал на ее грудь великолепный барельеф из белых и черных кругов. Ее пупок был красивой маленькой черной дырочкой, ее лобковый пушок светился, как гнездо сиропа из ирисок, превращенное в нить.

Член Мелвина дернулся в шортах до полной спонтанной эрекции.

— Мне снилось, что я запускаю воздушного змея на пастбище, — сказала она.

Пастбище, замечательно, — подумал он.

— Так, а что в этом плохого?

— В другой руке я держала ведро.

— Ведро?

— Да, обычное старое металлическое ведро, — сказала Гвинет. Она достала кусок жаренной с кунжутом курицы. — А о чем был твой сон?

Мелвин сглотнул, чувствуя себя подавленным.

— О, ни о чем. Он было бессмысленным.

— Боже, обожаю остывшую китайскую еду. Хочешь?

— Э, нет, — он стоял, закрыв руками промежность, надеясь, что она не заметила, но сомневаясь, что это так. — На самом деле я не голоден.

Она посмотрела прямо на него, ее тело было возбуждено, бедра взведены, груди кричали в их образе. Она очень медленно слизывала сладкую глазурь с пальца, и Мелвин подумал: я готов продать свою душу, только чтобы ее палец стал моим членом …

Поддразнивание закончилось. Она снова наклонилась, поставила коробку на место, и в этот момент из-за ее ягодиц выглянул крошечный кусочек лобкового хохолка. Она схватила бутылку «Херши» и, воткнув в нее соломинку, начала потягивать.

— Разве он не слишком насыщенный? — спросил он, поджав губы.

— У меня низкий уровень сахара в крови. К тому же это чертовски вкусно.

— Ты не боишься растолстеть от него?

Она отрицательно покачала головой.

— У меня отличный метаболизм. Я пью пару таких в день и не набираю ни грамма.

Гвинет вернулась к своему обычному эгоцентричному, прохладному тону.

— Утром я собираюсь начать новую мозаику.

— Из птичьих костей, которые ты нашла сегодня? — спросил Мелвин, скорее потому, что поддержание некоторого рода беседы сохранит образ ее тела еще на мгновение.

— Да. К тому же я хочу завтра поискать их ещё. Это место… Просто восхитительно. Я чувствую себя здесь, как Моне в Живерни. Как Микеланджело, рисующий руку Бога на полотне Сикстинской капеллы.

Если бы эрекция Мелвина не горела так сильно, он бы упал на колени от смеха.

— Я рада, что ты чувствуешь себя лучше, чем раньше, — добавила она. — Ты был очень расстроен.

Мелвин ухмыльнулся, но просто сказал:

— О, теперь я в порядке, — потому что это было намного проще.

— Спокойной ночи, — пожелала ему Гвинет и пошла обратно по коридору, прихлебывая шоколадный сироп.

Она мне не нравится, понял Мелвин, смущенный своей эрекцией. Его сегодняшняя выходка заставила его почувствовать себя идиотом. Он попытался дать произошедшему объяснение… Но у него не получилось.

Усталость начала беспокоить его плечи. Он собирался немедленно вернуться в постель, но вдруг обернулся к гостиной, вспоминая мрачные галлюцинации.