Эдвард Ли - Крикеры

Фил громко вскрикнул от неожиданности, когда семь пальцев коснулись его спины. Он, вероятно, подпрыгнул в воздухе, повернулся и приземлился на ноги с пугающими глазами.

Дауни смеялась; Фил чувствовал себя слабаком.

— Ты… ты здесь живёшь?

— Ага-ага, — сказала она.

И когда она засмеялась, Фил с большим разочарованием заметил, что у неё нет зубов, как у бульдога Кевина Фурмана. У неё, как и у всех, были обычные зубы. Игл наговорил ему дерьма.

— Они… э-э-э… теперь ухлили, — сказала она.

— А?

— Ухлили…

«Ушли, — подумал Фил. — Она должна иметь в виду, что её родители ушли».

— Приходи, — сказала она.

— А?

Она жестом отодвинула его от окна.

— Давай. В сторону. Хочу… что показали, — сказала она.

Фил перевёл. Она хотела, чтобы он вошёл в дом. Ей было что ему показать.

Но что?

Часть его не хотела входить — это был дом крикеров. У неё могут быть большие уродливые родители крикеры, которые захотят надругаться над ним, думая, что он собирался сделать что-то плохое с Дауни, например, может даже сделают с ним то, что сделали с той девушкой, о которой ему рассказывал Игл.

Ага, родители Дауни могут сделать всё что угодно, или того хуже…

В конце концов, они были крикерами.

Никто не знал, что Фил здесь, даже сам Фил не знал, где он. Всё, что он мог видеть, это то, что большие уродливые родители девочки-крикера гнались за ним по дому с большими острыми зубами, как у собаки Кевина Фурмана.

Но потом он подумал:

«Не будь слабаком. Она только что сказала, что её родители ушли. И вообще, она вроде милая…»

— Они ухлили. Давай.

Фил последовал за ней в дом. Он остановился на мгновение и заметил медный молоток на открытой входной двери. Это было самое странное. Молоток был лицом, только на лице не было ни носа, ни рта. Просто два больших пустых глаза смотрели на него.

— Давай же, теперь… Не пугайся. Я… они ухлили.

«Они ухлили…» — подумал Фил.

Ему не повредит просто войти и осмотреться. Он мог сказать Иглу, что был в забитом привидениями публичном доме крикеров, что он вошёл внутрь. Тогда Игл и другие его друзья подумают, что он крут.

Гостиная не сильно отличалась от комнаты его тёти. Обычная мебель, стулья, большой деревянный буфет в углу и напольные часы. Просто всё было немного старее, вот и всё. Он последовал за Дауни вверх по лестнице налево. В гостиной было темно, а в холле наверху ещё темнее. Но в этом был смысл, потому что он слышал, что у крикеров, как и у большинства людей, живущих в сельской местности, не было электричества.

— Куда мы идём, Дауни? — спросил он на лестничной площадке. — Мы идём в твою комнату?

— Нет, — сказала она, глядя на него.

И снова он заметил её груди; они были маленькие, но очень красиво торчали сквозь старый сарафан, который она носила, и на самом деле она была бы довольно хороша, если бы не её деформированные руки и ноги.

— Слежуй за мной…

Затем она взяла его за руку и повела на другой, ещё более тёмный лестничный пролёт.

«Боже, как же жарко, — подумал он. — В два раза жарче, чем на улице, и гораздо душнее».

Когда они вышли на площадку третьего этажа, Филу стало так жарко, что ему показалось, что его готовят. Здесь был зал поменьше, на стенах висели ещё старые картины в рамах, но они были слишком тёмными, чтобы их было видно. Единственный свет исходил из маленького высокого окошка в одном конце, а затем он заметил линию огней — крошечные белые точки, стреляющие из каждой двери в холле.

«Замочные скважины», — сообразил Фил.

Дауни, казалось, задыхалась от какого-то странного возбуждения. Фил видел ухмылку за чёрными лентами волос. Она сжала его руку.

— Хочешь… ну, посмотреть?

— Посмотреть что, Дауни?

— Э-э-э, мои сёстры?

Её сёстры? Фил не знал об этом. Он не знал, хочет ли он встретиться с сёстрами Дауни. Что, если они были действительно испорченными и уродливыми? Что, если он им не понравится? И что сёстры Дауни делают здесь во всей этой тьме и жаре?

Её рука была горячей и влажной. Она сильнее сжала его руку.

— Хочешь, э-э-э, понимаешь, делают это?

— Что делают?

Внезапно Филу это не понравилось. Он мог попасть в беду. Его здесь даже не должно было быть, и он даже толком не знал, где он был.

Он хотел уйти.

Но Дауни взволнованно потянула его за руку. Фил хотел отодвинуться, но по какой-то причине не смог.

Она повела его к первой двери.

— Давай, давай, — сказала Дауни и положила руки ему на плечи.

Фил знал, что она имела в виду. Она хотела, чтобы он опустился на колени.

«Она хочет, чтобы я заглянул в замочную скважину».

Фил встал на колени, когда её возбуждённые руки на его плечах стали сильнее. Яркий свет из замочной скважины осветил его лицо. Рука Дауни ткнула его в голову.

— Смотри. Смотри туда…

Фил почувствовал себя одурманенным, немного тошнотворно. Он не чувствовал себя хорошо в течение последних двух дней, а сейчас ему было очень плохо. Его желудок сжался, и, хотя здесь было так горячо, он внезапно задрожал от холода. Он знал, что заболел гриппом или чем-то ещё, или, может быть, отравился из-за того, что съел ужасные фаршированные перцы своей тёти.

К тому же он был напуган.

— Эй, Дауни, мне не очень хорошо. Я лучше пойду домой.

Но Дауни не слышала об этом. Её пальцы сжали его плечи, и она снова подтолкнула его.

— Продолжай. Смотри.

Замочная скважина загорелась.

По спине Фила пробежал озноб.

Затем десятилетний Фил Страйкер глубоко вздохнул и приблизился к замочной скважине…

«Иисус! Иисус! Иисус!»

… и заглянул.

Игла, казалось, должным образом позабавило то, что Фил рассказал эту историю.

— Да? Так что ты видел?

— Я не знаю, — глупо признался Фил, высовываясь локтем из окна грузовика. — Последнее, что я помню, когда я встал на колени и заглянул в замочную скважину. Иногда мне кажется, что я могу вспомнить больше, иногда мне снится это, но единственное, что приходит в голову, — это просто маленькие кусочки, проблески вещей, таких как рука или ступня, или часть лица в тени. Во всяком случае, следующее, что я помню, было через пару дней. Я лежал в постели с сильнейшей лихорадкой, вот так, приятель.

Игл засмеялся.

— Наверное, ты ничего и не видел; тебе, наверное, просто всё это приснилось из-за того, что ты заболел.

— Ага, может быть, ты прав, — сказал Фил, но на самом деле не поверил этому, хотя врач и сказал, что лихорадка часто вызывает галлюцинации и болезненные сны.

Фил знал, что он никогда не сможет этого доказать, но он также знал, что всё это действительно произошло и что Дом…

Фил тяжело вздохнул.

Дом был настоящим.

«Я просто хотел бы вспомнить. Хотел бы вспомнить, что я видел в той замочной скважине. Не только проблески, которые снятся мне. Всё. Почему я не могу вспомнить всё?»