Эдвард Ли - Крикеры

И из стигийской тьмы его бог посмотрел на него и улыбнулся.

— Привет, — сказал Фил.

Хлопнула дверь станции. Сьюзен вошла в комнату, держа в руке рюкзак, полный учебников.

— Нужна помощь с этими книгами?

— Нет, — она бросила рюкзак около своего стола, затем села за пульт и приготовилась к работе.

— Как прошла учёба сегодня вечером?

Сьюзен нахмурилась. Она не стала отвлекаться на поверхностную светскую беседу, но тогда Фил даже и не надеялся, что она это сделает.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Мне нужно было поговорить с шефом, — он шаркал ногами, глядя вниз. Он чувствовал себя маленьким ребёнком, которого отправили в кабинет директора. — Тогда я подумал, что побуду немного, подожду, пока ты не придёшь.

— Зачем? — Сьюзен огрызнулась, проверяя книгу записей округа и другие принадлежности для работы.

— Что ж, я думаю, нам следует поговорить.

— О чём?

Фил посмотрел в пол. Дело было безнадежным до того, как оно началось.

«Господи, женщины такие неумолимые!»

Тогда он не знал, что сказать. Но в тот же момент вопреки здравому смыслу он проявил необоснованную злость:

— Я ведь не сделал ничего плохого! — крикнул он.

Выражение её лица, казалось, сделалось ещё холоднее.

— Давай, смотри на меня как на ничтожество! — снова закричал он. — Прояви своё хладнокровие! Обращайся со мной как с куском дерьма! Делай, что хочешь, дорогая, но скажи мне вот что. Что я сделал не так?

— Ты не сделал ничего плохого, — спокойно ответила Сьюзен, листая книгу записей. — Это свободная страна. Ты можешь делать всё, что хочешь. У тебя нет никаких обязательств передо мной только потому, что мы переспали. Это, конечно, не означает, что у нас отношения.

— Извини, если я просто дурак, но я вроде как подумал, что у нас отношения.

— Ты подумал, что у нас отношения? — она уставилась на него. — Что ж, тогда я полагаю, что у нас обоих совершенно разные определения этого слова.

— Что это должно означать?

Она снова уставилась на него. Филу не понравилось, как она на него посмотрела.

— Разве отношения не предполагают одного мужчину и одну женщину? — спросила она.

— Я не изменял тебе!

— О, я видела! Я услышала крик из твоей комнаты, — продолжила она, — поэтому я спустилась посмотреть, всё ли с тобой в порядке, и что я увидела? Я увидела верного Фила с банным полотенцем на талии, склонившегося над проституткой!

— Я не спал с ней! — крикнул Фил.

— О, тогда что ты делал? Скажи мне, Фил, что полуголые парни делают рядом с проститутками? Играют в шахматы? Читают Sunday Post? Обсуждают причуды квази-экзистенциальной динамики?

— Я не занимался с ней сексом… — почти прорычал Фил.

— Ох, ну и ладно. Ты не занимался с ней сексом. Можешь и дальше не заниматься сексом с кем хочешь, Фил. Не в этом моя позиция.

Фил чувствовал себя чайником, готовым взорваться на плите.

— Какова твоя позиция? — спросил он как можно спокойнее.

— Я хочу сказать, что ты солгал мне.

Наступила тишина.

— Как я солгал тебе?

Если бы взгляды могли убивать, Фил был бы мёртв уже десяток раз. Её глаза устремились на него.

— Прежде чем мы с тобой занялись любовью, я спрашивала тебя, не так ли? Я спросила тебя, был ли ты всё ещё связан с Вики и любишь ли ты её? И ты сказал нет.

— И это была правда! — крикнул он.

— Так что она делала в твоей комнате, когда ты стоял там с полотенцем, обёрнутым вокруг твоей талии?

— У неё была проблема, — сказал он. — Её избили, и ей нужно было где-то отдохнуть.

— Так именно в твоей кровати она должна была это сделать?

— Она спала на моём диване! Я её не трогал! И я только что сказал тебе — я не занимался с ней сексом!

Снова наступила тишина, но это была не созерцательная тишина; это была насмешливая тишина.

— Так ты говоришь мне, — спросила Сьюзен, — что с тех пор, как ты вернулся в город, ты не спал с ней?

— Я… — начал Фил.

Была вещь, которую он никогда не смог бы сделать, — это солгать ей. Если бы он солгал ей, то был бы самым лживым мудаком на свете!

— Ну… — признался он, — однажды это случилось. Но не сегодня! Это было на прошлой неделе — ещё до того, как мы с тобой начали встречаться.

Казалось, она сидела в тусклой тени, порождённой её собственным гневом и разочарованием. От этого её светлые волосы стали менее яркими, а голубые глаза — как тусклые серые камни. Её голос казался таким же удручающим, когда она сказала:

— Я должна была сойти с ума, чтобы поверить такой куче дерьма…

— Сьюзен, ты всё неправильно поняла…

Она насмешливо взглянула на часы, затем снова посмотрела на него.

— О, ты всё ещё здесь?

Фил повернулся и вышел через офис Маллинза.

«Зачем гнать дохлую лошадь?»

Он понял, что она никогда не поверит ему и через миллион лет.

«Ты всё испортил — отличная работа, Фил. Интересно, что ещё можно сегодня испортить?»

Он мог презирать себя вечно, но это не изменило бы того факта, что больше он ничего не мог сделать.

Хлоп!

У заднего подъезда к станции Фил посмотрел налево. Дверь была открыта в старый изолятор, который Маллинз переделал в складское помещение.

«Он должен быть там сейчас, — заключил Фил, заметив, что патрульная машина и собственный седан Маллинза всё ещё стоят на стоянке. — Наверное, понадобился ещё кофе и жевательный табак».

Фил зашагал к своей машине. Ему нужно было снова вернуться в «Сумасшедшего Салли», чтобы начать всё сначала. Низкая луна сияла бледно-жёлтым светом, только что поднимаясь над станцией. Звуки сверчков непрерывно пульсировали.

Фил снова обернулся, на этот раз намного резче, услышав ещё один звук, исходящий из старой пристройки.

Звук бьющегося стекла.

Вероятно, ничего страшного не было — шеф просто уронил кофейную чашку, — но Фил всё равно счёл за лучшее провести расследование.

«Что, если это был не Маллинз? Что, если кто-то действительно вломился к нам? Да, деревенщины здесь достаточно глупые, чтобы ворваться в комнату снабжения полиции», — подумал Фил.

Здание представляло собой унылое помещение из шлакоблоков размером с типичный трейлер. Фил осторожно вошёл. Единственная маловаттная лампочка освещала пыльный коридор. Ещё одна дверь была открыта в конце. Фил решил не кричать; в случае, если кто-то грабил это место, элемент неожиданности был бы ему очень полезен.

Он очень тихо подошёл к следующей двери, заглянул внутрь и…

«Что это, чёрт подери, такое?»

…сразу заметил, что здесь не было никаких запасов. Их никогда тут не было. Здесь была тюрьма.

Вдоль стены протянулись три камеры с решётками. Первые две были пусты. Маллинз наклонился перед третьей, собирая с пола осколки стекла.

— Ты, блять, болван! Я разбил совершенно новый стакан, — недовольно ворчал Маллинз.