Джон Пассарелла - Обряд посвящения [litres]

Сумико сделала глубокий вдох.

«Ладно, – признала она. – Я, пожалуй, была скотиной. – Однако сразу напомнила себе: – Но он зашел слишком далеко, уничтожив мою собственность».

Нарочно ли? Он прибавил несколько сантиметров за последний год и порой бывал, мягко говоря, неуклюжим. Она ведь ему даже времени объясниться не дала.

«Мы оба были неправы», – заключила Сумико.

Вздохнув, она подошла к двери и постучала.

Райан, одетый в старую синюю толстовку, натянутую через голову, открыл ей. Он быстро сунул руки в карманы. Выглядел он довольно дерганым, а глаза у него были такие, будто он увидел привидение. Не знай его Сумико раньше, подумала бы, что он употребляет наркотики.

– Сумико?

– Райан, – проговорила она. – Все нормально?

– Да… Не знаю. – Он пожал плечами. – Я уже не уверен, что означает «нормально».

– Мне тяжело, – она на секунду опустила взгляд, – но я хочу извиниться. Не за то, что наорала на тебя за разбитый монитор. Это ты заслужил. Я хочу попросить прощения за то, что не стала тебя слушать…

– Я заплачу за монитор, – перебил Райан. – Я виноват.

– Спасибо. Я пока старым пользуюсь. Так что можешь не спешить с оплатой. Может, я отдам его в починку. Дешевле выйдет, чем новый покупать. Наверное.

– Хорошо, – рассеянно проговорил Райан. – Пришли мне счет.

– Райан, – сказала Сумико. – Что не так? Ты выглядишь… странно.

– Слушай, мне надо идти.

– Куда?

– Ты была права насчет разрыва отношений. Ты занята, а я… Мне надо немного побыть одному, понимаешь? Тебе лучше держаться от меня подальше. Правда.

– Райан, ты меня прогоняешь?

– Время неподходящее. – Райан смотрел мимо нее. – Вот и все.

– Ты рвешь со мной отношения?

– Это ведь неизбежно, так? У тебя есть колледжи на выбор. Ты отправишься покорять новые миры, а я буду здесь. Это просто был мимолетный школьный роман, так?

– Райан, я вижу нас совершенно не так.

– Может, тебе стоит посмотреть правде в лицо, Сумико, – отозвался Райан. – Нужно положить этому конец. Нет смысла растягивать боль. Просто… отодрать пластырь, правильно?

– Мы поссорились по-дурацки, Райан, – взмолилась Сумико. – Парочки постоянно ссорятся. И потом мирятся. Почему ты ведешь себя так?

– Время неподходящее, Мико. – Он потянулся к двери. – Мне надо идти.

И пока Сумико стояла на ступеньке с отвисшей от изумления челюстью, Райан сделал шаг назад и закрыл дверь у нее перед носом. Несколько секунд она недоверчиво таращилась на дверь. Ждала. Но он просто оставил ее ошарашенно стоять. Понятное дело, что-то с Райаном было не так: как он кутался в толстовку, избегал смотреть в глаза, дергался. Сумико начала подозревать, что он каким-то образом заразился сумасшествием, охватившим город. Да, история со школьной бомбой оказалась фальшивкой, но это не значит, что странное поведение Райана не является частью всеобщего безумия.

Наконец, Сумико развернулась и зашагала в сторону дома.

– Что это была за чертовщина? – вслух спросила она себя.

Сейчас Сумико понятия не имела, но твердо решила выяснить.

Райан привалился к двери, чувствуя за ней присутствие Сумико. Будучи уверенным, что она видит его насквозь, Райан пытался вспомнить, что сказал и какие подавал знаки. Он был уверен, что заражен чем-то, и не мог даже думать о том, чтобы заразить ее. Или признаться, что он, вероятно, умирает. Лучше оттолкнуть ее.

Как только Райан ослабил бдительность, внутри закипела ярость и мышцы задрожали от желания ударить кого-нибудь или причинить боль. Разговор с Сумико лишил его последних сил. Разрыв с ней был болезненным, но необходимым. Это был единственный способ защитить ее от происходящего.

Правой рукой Райан сжал в кармане толстовки письмо, которое мать написала отцу за несколько дней до его рождения. От понимания того, что отец все эти годы держал его в тайне, хотелось кричать. Он снова развернул листок и уставился на слова, как будто они были загадкой, решение которой объяснит его жизнь.

Райан обнаружил, что сидит за кухонным столом, уставившись на лист бумаги. Письмо говорило о самоотверженности, несмотря на то, что случилось с матерью. Не углубляясь в детали, она намекала на ужасное происшествие, которое вынесли его родители, на трагедию, которую отец от него скрывал. Пальцы Райана дрожали по обе стороны письма. Он горел. Лоб продолжал пульсировать глухой болью и зудеть, будто от сыпи. Ногти, уже совершенно темные, огрубели, и заостренные кончики были такими острыми, что он мог бы вырезать свое имя на деревянной столешнице, как лезвием перочинного ножа. Он спрятал ногти от Сумико, хотя болезненное желание обхватить пальцами ее горло накатывало темной волной.

Услышав звук поворачивающегося в замке ключа, Райан подскочил со стула, беспокоясь, что вернулась Сумико. Но у нее нет ключей. Только отец…

– Я забыл письма, которые хотел отправить, – объяснил отец, заметив стоящего на кухне сына.

Он прокрутил на указательном пальце ключи от машины, будто ему не терпелось тут же уехать.

– Что это? – спросил Райан, чувствуя, как внутри снова закипает гнев.

Отец остановился около буфета, протянув руки за стопкой проштампованных счетов, ожидающих пересылки по почте:

– О чем ты?

– О письме, которое мама написала тебе до моего рождения.

– Где ты его нашел?

– Отвечай на вопрос!

– Райан… – Отец отвернулся, пытаясь взять себя в руки. – Ты не должен был его видеть.

– Что это значит?

– У нас с твоей матерью были трудные времена, когда она это писала. Мы пытались справиться с… подготовиться к рождению ребенка.

– А что с нападением?

– Райан…

– Она пишет: «Если честно, я не знала, как мы сможем жить вместе после нападения. По разным причинам это было бы невероятно тяжело для нас обоих. Мое решение оставить ребенка было самым тяжелым решением из тех, что мне довелось принимать, так как я понимала, что ты можешь сделать выбор не идти по этой дороге вместе со мной. Я знаю, мы совершенно не так представляли наше будущее и будущее ребенка. Так что спасибо, что поддержал мое решение оставить его и вырастить как собственного. Вместе мы так сильны, любимый. Я знаю, что вдвоем мы справимся и сможем создать что-то хорошее из того, что пока было лишь ужасным».

Райан дочитал и посмотрел на отца:

– Ты всегда меня ненавидел.

– Неправда.

– Всю жизнь ты избегал меня, никогда не хотел проводить со мной время.

– Мне приходилось работать на двух работах, – возразил отец, – чтобы у нас была крыша над головой.

– Твоя вечная отговорка, – сказал Райан. – Но ты не видел во мне сына, вовсе нет. Я был как соседский мальчишка, за которым пришлось присматривать слишком долго, – он горько рассмеялся. – Все эти годы я чувствовал, будто недостаточно хорош для тебя, что чего-то во мне недостает. Как бы я ни старался, какие бы хорошие оценки ни получал, ничего не помогало.