Дельфина Бертолон - Та, что приходит ночью [litres]

– Да-да, маленькая мышка! Которая положила мне вот это под подушку!

– Ага! Это вот так она дала тебе ту подвеску?

– Какую?

– Скальпель… Чтобы спасти Малышку?

Она кивнула. Дрожа от волнения, я спросил, не давала ли ей Полина-маленькая-мышка других вещей. Но Жанна покачала головой.

– Однажды моя подушка была мокрая.

– Мокрая?

– Да, совсем мокрая. И в грязи. Коричневой. Наверное, это были какашки.

Жанна захихикала, и это в какой-то мере убедило меня, что с головой у неё всё в порядке.

– А родители что сказали?

– Я сняла наволочку и спрятала. Сказала, что опрокинула стакан с водой и попросила прощения. Но меня всё-таки поругали за пропавшую наволочку. Но я не могла сказать, где она… ведь я обещала.

– Куда ты спрятала наволочку? Она у тебя?

– Держи башню. Не то упадёт!

Я не сразу понял, потом увидел конструкцию из лего. Я совершенно забыл, что мы делали до начала этого сводящего с ума разговора, и обеими руками ухватился за постройку. Жанна оставила своё занятие и поднялась. Она открыла шкаф (встроенный шкаф с раздвижными дверцами), встала на коленки и наклонилась, копаясь там в темноте. Я не мог отпустить башню, чтобы получше видеть, что она делает, но понял, что у неё там «секретный сундучок». Наконец Жанна выбралась из шкафа с какой-то тряпкой и протянула её мне. Я подождал, пока Жанна вернётся ко мне, чтобы поддерживать пластмассовую башню, и развернул наволочку. Она была ещё влажная и пахла плесенью. Скорее это была грязь: немного сухой земли раскрошилось у меня в руке. Мне представилась ужасная картина – девочка, покрытая грязью, лежащая в этой кровати, которую достали с чердака и отдали моей сестре; на старинной кованой кровати, которую Софи покрасила в белый цвет. Жанна так любила на ней прыгать и играться.

– Полина ещё что-нибудь тебе рассказывала?

– Не знаю…

Жанне, кажется, надоело мне отвечать. Она пристроила ещё один кирпичик на шаткую башню, и всё рухнуло. Жанна расплакалась. Я пытался её успокоить: «Начнём сначала, это не страшно. Построим новую, ещё лучше!» Мне было жаль сестру, к тому же я опасался Софи. Вдруг она решит, что я опять обижал сестру, мучил её? В каком-то смысле мучил – своими расспросами…

К счастью, сестра быстро успокоилась. Мы построили новую башню, огромную, выше её ростом, всех цветов радуги. Жанна в восторге захлопала в ладоши.

– Мало, сфотографируй! Сфотографируй её!

Я сделал фото на телефон, очень старательно. Потом пошёл и потихоньку положил наволочку в стиральную машину.

Теперь стеклянная дверь выходит в сад. «Гильотины» убрали. Теперь у нас панорамный вид на монстропланты, на маленькие пальмочки и цветочные клумбы. В комнате стоит большой деревянный стол и скандинавские стулья, на них подушечки с яркими рисунками. После обеда родители восхищались нашим архитектурным шедевром из лего. Папа был на редкость весел.

– Ты только взгляни, Софи! Целых два Фрэнка Ллойда Райта в доме!

Жанна ничего не поняла, но она была так довольна! Она смотрела на меня с гордой улыбкой. Мне казалось, что я полностью исцелил сестру.

Жаль, что придётся её снова подвести… Я решил обязательно найти её «секретный сундучок».

Четверг, 27 июля 2017 г.,

11 часов 23 минуты.

Ясно.

В подходящий момент, пока Жанна размачивала свои бисквиты в какао, я лазил в её шкафу с фонариком. Лазил как таракан – я себя чувствовал чем-то подобным, потому что действовал за спиной Жанны, и это меня мучает…

Я быстро нашёл тайничок, плохо прибитый плинтус, легко отходивший от стенки. Моя сестра, конечно, хитрющая, но она не нашла бы его самостоятельно. Да ей бы такая мысль просто в голову не пришла. Я подумал, что здесь не обошлось без Полины. Немного опасаясь (пауки, мыши, «бедные городские детки»), я сунул руку в тайник. Пошарил там и вытащил несколько листов бумаги.

Это были рисунки сестры, которых я раньше не видел, – те самые листы, вырванные из розового альбома. Я вытащил руку, отряхнул комки пыли и паутину и сел у стены, чтобы рассмотреть рисунки. Описать их трудно, но ясно одно: Жанна рисовала дом в лесу. Линии небрежные, цвета слишком яркие. Но это точно те самые развалины. На другом листе была изображена главная комната: разбитая люстра, каменный камин с пятном копоти. Этот набросок выглядел особенно пугающим: на нём стрелочка указывала точно на камин, но эта стрелочка была нарисована не моей сестрой – слишком прямая и аккуратная. Одновременно чёткая и нечёткая – наверное, я сошёл с ума – похоже, она была нарисована кровью! Указательным пальцем, обмакнутым в кровь! На третьем, последнем рисунке в центре комнаты было изображено нечто, похожее на фигуру человека. Высокое, тонкое, белое. Кровь у меня заледенела от ощущения дежавю.

Я сфотографировал рисунки на смартфон и убрал обратно в тайник. Задвинул плинтус – всё, никто ничего не видел.

Вернувшись в свою комнату, я принялся пересматривать несколько видео, которые снимал там, в лесу. Рисунки сестры напомнили о них. Одно я снимал снаружи, другое внутри. На экране телефона видно плохо, и я решил перенести их на компьютер.

Они загружаются.

Тётя Агата, оказавшись в здешних краях, решила зайти к нам: слышу её певучий голос через приоткрытое окно. Моя любимая тётя, так похожая на маму… но стройнее, моложе… и живая.

Я всегда рад её видеть, но чувствую, что обед будет бесконечным.

Четверг, 27 июля 2017 г.,

18 часов 53 минуты.

Солнце садится.

Агата, как всегда, хороша; она говорит, что мы живём в «райском местечке», что мы просто счастливчики.

Моя тётушка – убеждённая холостячка – приехала в компании «приятеля», но в это поверит разве что Жанна: рука «приятеля» всё время стремится приобнять Агату, и это говорит кое-что об их отношениях даже «воскресному Шерлоку Холмсу». Парня зовут Тим. Он большой и нескладный. Похож на неформала, но причёсан аккуратно. Мне он кажется забавным, а Софи считает его весьма привлекательным. Может быть, потому, что он оценил по достоинству её сливовый пирог. «Сливы из собственного сада!» – уточнила мачеха, преисполненная гордости.

Я ехидничаю, но на самом деле очень рад за тётушку. Правда, как я и предвидел, этот семейный обед грозит затянуться до бесконечности, а у меня есть дела. Рисунки Жанны меня совершенно потрясли: я не мог думать ни о чём другом, мне кусок в горло не лез.

В середине дня парочка «приятелей» всё-таки решила нас покинуть. Они сняли жильё у моста Гар – Тим желал прыгнуть с моста на эластичном тросе. Я бы ни за что не согласился добровольно прыгать с моста, но каждый сходит с ума по-своему. Обнимая на прощание тётушку, я шепнул ей, что её подарок мне очень пригодился. Она покраснела от радости.