Ирина Тигиева - Вампиры: Когда ночь сменяет день

Порыв ветра растрепал мои волосы. Мимо пронеслась стайка птиц – до рассвета в самом деле оставалось немного.

- А если бы я сказала, что ты ошибаешься? Что я всё чаще забываю о ненависти, когда ты находишься рядом?

- Тогда бы я напомнил, что в моих венах течёт твоя кровь, и я чувствую даже то, что ты отчаянно пытаешься скрыть. Кстати – из простого любопытства – с какой целью?

Мне понадобилось всё самообладание, чтобы сохранить невозмутимость. Но это был мой шанс, единственный, и упускать его было нельзя.

- Для того, в чьих венах течёт моя кровь, ты на удивление недогадлив. Зачем бы я пыталась скрыть то, что тебя, как я думала, всё равно не интересует? Нет, не скрыть – я всеми силами пытаюсь это побороть. Ненависть за боль, что ты причинил. Эту боль я никак не могу тебе простить…

Горящие глаза Доминика не отрывались от моего лица, как будто он хотел проникнуть мне в самую душу. Казалось, мои слова привели его в смятение.

- Я не хочу вечности, наполненной ненавистью к тебе. Если бы я снова позволила тебе напиться моей крови, это бы могло что-то изменить? Я бы могла перестать тебя ненавидеть?

- Я не знаю,- тихо проговорил он.

- Тогда почему бы не попытаться? Разве нам есть что терять?

- Мне – нет.

- Мне – тем более.

Слабо улыбнувшись, он погладил меня по щеке.

- Ты ведь понимаешь, что тогда связь между нами усилится. Мне будет ещё легче подавить твою волю.

- До сих про ты прибегал к этому нечасто. Так почему это должно пугать меня теперь?

- Потому что я хочу обратить тебя, и соблазн полностью подчинить тебя моей воле становится всё сильнее.

Я рассмеялась.

- Это тебе вряд ли удастся, даже после того, как ты меня обратишь.

Улыбка не сходила с лица Доминика, он медленно наклонился ко мне, губы почти коснулись моих… но я быстро убрала руки от шпиля и, сильно подавшись назад, опрокинулась вниз. Падение длилось вечно. Перевернувшись в воздухе, я видела неумолимо приближавшиеся мраморные плиты, залитые лунным светом, и у меня мелькнула мысль: Доминику, пожалуй, надоели мои выходки, и он решил позволить мне разбиться. Представив, что это будет наверняка больно, я содрогнулась. Но в тот же миг знакомая сила закружила меня в вихре, и вместо мраморных плит у подножия Тадж Махала я опустилась на пушистый ковёр. Доминик стоял рядом и смотрел на меня взглядом весьма далёким от одобрения.

- Я уже думала, ты позволишь мне разбиться,- проговорила я, поднимаясь на ноги.

- До последнего боролся с соблазном. Разум совсем от тебя отказался?

- Спроси у него.

Почувствовав приступ голода, я огляделась в поисках телефона.

- Где мы находимся?

- В отеле.

- Об этом я, как ни странно, догадалась. Кстати, каким образом у тебя всегда наготове номер?

- Полезные знакомства и личное обаяние,- Доминик присел на подлокотник дивана.

Телефон стоял на столике в противоположном конце комнаты. Сняв трубку, я обернулась к Доминику, с издёвкой следившему за моими действиями.

- Они ведь поймут английский?

- Проверь.

Из трубки послышалась испанская речь. Вероятно, они бы в самом деле поняли английский – всё-таки это был отель, но, чувствуя на себе ехидный взгляд Доминика, я немного напряглась и заказала еду в номер по-испански.

- Латинская Америка. Или Мексика,- констатировала я.

Доминик рассмеялся. Я неторопливо приблизилась к нему.

- Собираешься составить мне компанию за ужином? Очень мило, но не ожидай ответной учтивости от меня.

- Учтивость мне от тебя не нужна,- усмехнулся Доминик.

- Значит ты согласен? Выпить моей крови…

Доминик легко сжал мои запястья.

- Разве я могу тебе в чём-то отказать?

- Тогда мне нужно время на подготовку.

- Кажется, ты уже всё продумала.

Насмешливость, прозвучавшая в его голосе немного меня насторожила, но я тут же отогнала сомнения.

- Конечно. Вдруг Арент в этот раз вздумает вмешаться. Ты ведь этого не хочешь?

Он потянул меня к себе, и, боясь верить, что вдруг так близко оказалась к цели, которая совсем ещё недавно казалась невыполнимой, я присела ему на колени.

- Дай мне день в какой-нибудь христианской стране. И я всё устрою.

Губы Доминика приникли к моим, и я прижалась к его груди, не помня себя от радости… Конец идиллии положили громкий стук в дверь и последовавший за ним женский голос.

- Твой ужин,- тихо проговорил Доминик.

Поднявшись с его колен, я направилась к двери. Женщина вкатила тележку. Я обернулась было к Доминику, но он уже исчез, как обычно оставив на столике несколько банкнот на чаевые.

После ужина я упала на кровать. Когда проснулась незадолго до рассвета, Доминика не было. Слегка удивившись, я зашла в ванную, вышла из неё, заказала в номер кофе с каким-то рогаликом, выяснила, что нахожусь в Каракасе, а Доминик всё не появлялся. И тогда мне пришло в голову, что, скорее всего, он решил оставить меня на день, о котором я просила, здесь. Венесуэла ведь – христианская страна. Это меня немного расстроило – своё возмездие я хотела совершить кинжалом Толлака, а он остался в в доме Доминика. Но, с другой стороны, зацикливаться на подобных мелочах было ребячеством. Что ж, в какой-нибудь церкви нужно будет освятить землю, чтобы очертить круг, в который Арент не сможет проникнуть, а вместо кинжала сгодится и обычный нож. Задумавшись, я не заметила разлившегося по венам холода и сильно вздрогнула, увидев перед собой Доминика.

- Я так сильно изменился за прошедшую ночь?- хмыкнул он.- Или ты ждала кого-то другого?

- Тебя я уже точно не ждала. Думала, ты оставил меня здесь.

- Это – не самое подходящее место.

- Вот как? Тебе не всё равно, где я освящу землю?

- Разве мне может быть всё равно то, что хотя бы как-то касается тебя?

Никак не отреагировав на ехидство, я тут же заявила, что мне нужно непременно взять несколько вещей из его дома. В просьбе не было ничего необычного – пару раз Доминик уже доставлял меня к себе за сменой одежды. Конечно, ему было бы проще затащить меня в какой-нибудь бутик, но я настаивала на том, чтобы хотя бы изредка возвращаться к привычной обстановке – иначе связь с реальностью грозила потеряться окончательно. И в этот раз никаких подозрений у Доминика, очевидно, не возникло. Прислонившись к стене, он со скучающим видом наблюдал, как я неторопливо забрасываю в сумку нужные и не очень ненужные вещи. На дне сумки покоился кинжал с инкрустированной камнями рукояткой. Покончив со сборами, я повернулась к Доминику, и он, мимолётно улыбнувшись, подхватил меня за талию.

Рассмотреть, где оказалась, я не успела – Доминик тут же опрокинул меня на кровать, набросившись так, словно эта ночь была официально объявлена последней и на том и на этом свете. Сначала я подумала, что причиной было относительно долгое воздержание – Доминик не прикасался ко мне более трёх ночей. Но в том, как он судорожно прижимал меня к себе, как его губы лихорадочно впивались в мою кожу, таилось что-то ещё. В последнее время мне удавалось выходить из его объятий практически без синяков, сейчас, я была уверена, их просто не избежать, и у меня закралось подозрение, что Доминик причинял боль намеренно. Но я держалась железно, с горячностью отвечая на его поцелуи и не оставив ему на память об этой ночи ни единой царапины. Доминик не отрывался от меня, пока небо не стало серым, и только тогда, прижавшись напоследок к моим губам, прошептал: