Ирина Тигиева - Вампиры: Когда ночь сменяет день

Глаза Доминика сверкнули, в голосе послышалась горечь.

- Как я и говорил, ненависть настолько тебя слепит, что ты не в состоянии рассмотреть в моих действиях ничего, кроме намерения причинить боль.

- Если бы я испытывала к тебе такую ненависть, она бы меня уже испепелила… И… я колебалась, прежде чем решилась занести над тобой кинжал…

Несколько долгих мгновений Доминик всматривался в моё лицо, в глазах появился лихорадочный блеск. И, так ни слова и не сказав, растворился в воздухе.

Слабость и апатия охватывали меня всё сильнее – видимо, сказывались потеря крови и голод. Но обыскивать незнакомый дом в поисках еды не было сил, и я упала на диван в той же гостинной, с горечью думая, как было бы хорошо закрыть сейчас глаза и больше никогда не проснуться.

[1]Novio (исп.) – друг, возлюбленный.

Глава 13

Но, разумеется, ничего подобного не произошло, хотя в первый момент пробуждения мне показалось, что я нахожусь внутри раскалённой печи и языки пламени лижут кожу… У меня возник соблазн позволить им обратить меня в пепел, но жар был нестерпимым, я попыталась закрыться от него руками… и проснулась. Это была вовсе не печь, а гостиная, где я заснула накануне. Вместо лунного света в комнату струились солнечные лучи. Я с трудом поднялась на ноги, слабость была ужасной… Странно, что Доминик оставил меня здесь. Пошатываясь, я отправилась на поиски еды. Вышла в соседнюю комнату, заглянула ещё в две – ничего похожего на кухню. Наверное, я задела Доминика действительно глубоко, и к моральным пыткам он решил добавить физические. Кутаясь в покрывало, я вскарабкалась по ступенькам в спальню и замерла на пороге: на столике возле стены стоял поднос с едой и напитками. Не выдержав, я истерично расхохоталась.

Еда вернула силы, душ придал бодрости. Набросив на плечи махровый халат, я вышла на террасу, но солнце жгло кожу, не давая сосредоточиться, а мне нужно было подумать. Спустившись в гостиную, я задвинула шторы и забралась в кресло. Прошлой ночью я поддалась панике напрасно. От решимости Доминика обратить меня осталось в самом деле немного, но он колеблется, то есть окончательно ничего не решено. Кроме того, как я могла забыть об Аренте? Он ведь не передумал меня обращать. Правда, от этой мысли мне стало не по себе. Удивительно, но перспектива быть обращённой Домиником не вызывала у меня такого отвращения. Поднявшись с кресла, я начала мерить шагами комнату. Доминик сам не оставил мне выбора. Вечность с Арентом всё же лучше участи стать бесплотной тенью. Наверное… Но, может, всё-таки стоит попытаться убедить Доминика, что ненавидеть его я перестала? А в процессе мне, возможно, удастся убедить в этом и себя. Хотя, может, необходимости убеждать себя уже нет… Я усмехнулась. Всё-таки люди очень непоследовательные существа.

Обшарив дом в поисках одежды, я нашла только гигантскую гардеробную с вещами Доминика. Что же придётся принимать его в банном халате. Я уже выходила из гардеробной, как вдруг внизу на полке что-то блеснуло, и я с удивлением подняла кинжал Толлака. Интересно, зачем Доминик его сохранил? Как воспоминание о Толлаке или как напоминание о моём коварстве? Повертев кинжал в руках, я довольно хмыкнула. В создавшейся ситуации небольшое шоу не повредит.

Закат был кроваво-красным. Волны с шумом разбивались о скалы – надвигался шторм. Выйдя на террасу, я повернулась спиной к морю, зажав в ладони кинжал остриём вверх так, что лезвие оставалось скрытым в рукаве. Доминик появился с последним угасшим лучом. Я приветливо улыбнулась.

- Не ожидала от тебя такой заботы. Дать мне передышку на целый день, побеспокоиться, чтобы я не умерла с голоду. Спасибо.

Доминик лишь насмешливо сузил глаза.

- Хотя, с чего бы так стараться, если ты всё равно собираешься превратить меня в тень?

- Разве я говорил, что собираюсь сделать это сегодня?

- Решил дать мне время на размышление?

- На размышление о чём, моя душа?

Я расслабила пальцы, кинжал выскользнул из рукава. Доминик покачал головой.

- Даже молния не бьёт дважды в одно место. А у тебя, я надеялся, здравого смысла больше, чем у природного явления.

- Это не для тебя,- я обхватила лезвие ладонью и отодвинулась в дальний конец террасы.- Предположим, чтобы избежать участи превратиться в твою тень, я бы согласилась стать одной из вас. Ты уже не хочешь меня обращать, но ведь есть ещё Арент. И вздумай я сейчас располосовать себе ладонь, ты не успеешь мне помешать. Тогда тебе не останется ничего другого, кроме как убить меня быстро. Или же смотреть, как я становлюсь частью Арента.

Доминик наблюдал за мной, сложив на груди руки, на губах появилась тусклая улыбка.

- Я могла бы промолчать сейчас, и просто дождаться удобного момента. Рано или поздно он бы наступил, и ты бы не успел ничего сделать. Но…

Выставив руку за ограду террасы, я разжала пальцы. Сверкнув точно искра, кинжал полетел вниз. Я перевела взгляд на Доминика.

- Наверное, ты прав, я действительно склонна к театральности.

С той же неопределённой улыбкой Доминик медленно приблизился ко мне.

- И что ты хотела этим доказать?

- Ничего. Просто хотела, чтобы ты знал, что я могла бы сделать, но не сделала.

- Интриганка…

- У меня неплохие учителя.

- Ты их давно превзошла.

Улыбнувшись, я обвила руки вокруг его шеи и судорожно выдохнула, когда он с силой прижал меня к себе. Доминик тут же ослабил хватку и, скользнув губами по моей щеке, прошептал:

- Прости…

Я погладила его по лицу и мягко коснулась губ. Доминик снова до боли стиснул меня в объятиях. Я провела ладонями по его плечам и зарылась пальцами в серебристые волосы…

Сквозь прозрачную стену проникал бледный свет луны, где-то внизу бушевало море, громко завывал ветер. Но я не отдавала себе отчёта в пространстве и времени. Отвечая на безудержные поцелуи Доминика, я вдруг поняла, что делаю это совсем не по принуждению разума. Открытие меня ошеломило, но ненадолго. Рано или поздно так должно было случиться…

Доминик всё ещё сжимал меня в объятиях, когда в комнату начал проникать сероватый свет предшествующих рассвету сумерек. Закрыв глаза, я положила голову ему на плечо, и меня закружило в привычном вихре. И уже на границе между сном и бодрствованием я снова почувствовала нежное прикосновение губ Доминика, до слуха донёсся его тихий шёпот:

- Моя единственная…

Вспоминая эти слова, я с лёгким смущением признала, что они взволновали меня сильнее, чем можно было ожидать. На первый взгляд в нашем общении в следующие ночи мало что изменилось. Мы так же обменивались шпильками и колкостями, Доминик так же держал меня в неведении относительно своих дальнейших планов. Но в его поведении, взгляде, в самом тембре его голоса появилась какая-то особенная мягкость, которой раньше я у него не замечала. По-прежнему не оставляя меня ни на минуту пока я бодрствовала, теперь он, казалось, всячески старался разнообразить мой досуг. Мы переносились в места удивительной красоты, не обходили стороной и культурные развлечения, вроде оперы или театра. Всё это Доминик делал с нарочитой небрежностью, но было очевидно, что он тщательно выбирает то, что, по его расчётам, должно мне понравиться. Меня это по-настоящему трогало, и в то же время я не находила в себе сил дать понять это Доминику в полной мере.