Трейси Вульфф - Жажда

– Нет! – вопит Лия и, подобрав один из камней, запускает им в него. – Ты не можешь быть здесь! Ты же не приглашен!

Джексон одним взглядом отклоняет камень.

– Раз нет стены, не нужно и приглашение. – И одним прыжком оказывается на алтаре рядом с Лией, сбрасывает ее с меня и швыряет к противоположной стене.

Она с грохотом врезается в стену, но сразу же вскакивает опять. Джексон шепчет:

– Прости, Грейс, – и взмахивает рукой. И путы тотчас же спадают с моих запястий. Он гладит меня по лицу: – Прости.

– Это не… – От неимоверного облегчения у меня срывается голос. – Это не твоя вина.

В его голосе звучит горечь:

– А чья?

Я хочу ответить, но Лия не желает сдаваться без боя.

– Берегись! – кричу я, когда она кидается к нему. Он ждет, чтобы она оказалась ближе, и снова отшвыривает ее к дальней стене.

Она приземляется с мерзким хрустом, но тут же, шатаясь, вскакивает опять и снова начинает читать свой жуткий речитатив. Черный дым тут же окутывает Джексона и меня, закрыв от нас Лию и остальную часть зала.

– Что это? – спрашивает Джексон.

Я не отвечаю, потому что дым опять совсем рядом, и я боюсь открыть рот.

Джексон пытается отогнать этот дым, но, похоже, это единственная штука на свете, которая ему не подвластна. Потому что вместо того, чтобы рассеяться, он окутывает нас еще плотнее, пока я не начинаю различать Джексона лишь с трудом, не говоря уже об остальной части зала.

По-видимому, в этом и заключался план Лии, потому что, как только Джексон поворачивается в поисках выхода, она с чем-то вроде боевого клича запрыгивает ему на спину и втыкает нож в его грудь.

Я кричу, вернее пытаюсь кричать, насколько это вообще возможно, когда у тебя сжаты зубы. Я хочу броситься к нему, но он с помощью своего телекинеза удерживает меня на месте. Затем выдергивает нож из своей груди.

Нож со стуком падает на пол.

Из его раны течет кровь, но он этого словно не замечает. Все его внимание сосредоточено на Лии. Схватив ее за воротник, он поднимает ее над головой и швыряет на пол у своих ног.

Я ожидаю, что сейчас он применит против нее свою сверхъестественную силу, но вместо этого Джексон, наклонившись, пытается ударить ее в грудь. Однако в последний момент она откатывается в сторону, тщится пнуть его в лицо, но он хватает ее ногу и резко выкручивает.

Слышится хруст костей, затем Лия взвывает от боли. Джексон хватает ее за волосы, готовится сломать ей шею, но тут черный дым обвивается вокруг его собственной шеи и начинает душить.

Он царапает свое горло, пытается оторвать от него дым, но тот не поддается, как бы он ни старался.

Лия каким-то образом смогла снова встать, хотя ее левая нога согнута под неестественным углом, и, подняв руки, опять заводит свой жуткий речитатив. Похоже, ее заклинание придает дыму еще большую силу, и он продолжает душить Джексона.

Белый как простыня, он падает на колени, силясь отбиться от чего-то, что ему не под силу схватить. Из раны на его груди продолжает сочиться кровь, и я понимаю: если я что-то не сделаю, Джексон умрет прямо у меня на глазах.

Я не могу этого допустить.

Я начинаю ползти, шаря в поисках… Мои пальцы натыкаются на холодную сталь обрядового ножа Лии, и я хватаю и сжимаю его.

Он остер и режет меня, но я, почти не чувствуя боли, заставляю себя встать. И из последних сил мечу его в грудь Лии острием вперед. И попадаю!

На этот раз она не вопит, а издает странный булькающий звук и падает навзничь.

Исторгаемый из ее груди ужасающий хрип говорит, что я пронзила легкое, а не сердце, но сейчас мне все равно. Она выведена из игры, и этого довольно. Вернее, будет довольно, как только мы придумаем, как сбросить этот дым с горла Джексона, который, по правде сказать, выглядит сейчас не намного лучше Лии.

Он недостаточно силен, чтобы оторвать его от себя даже с помощью телекинеза, так что я делаю то единственное, что могу придумать и что наверняка заставит этот дым отпустить его.

Я открываю рот и делаю долгий медленный вдох.

На это уходит несколько секунд, но дым – или что это там – наконец понимает, что к чему. Отпустив Джексона, он устремляется ко мне.

И должна сказать, что это ужаснее всего, что когда-либо происходило со мною в жизни.

Но если альтернатива заключается в том, чтобы стоять и наблюдать, как умирает еще один человек, которого я люблю, то такая альтернатива мне не нужна. Поэтому я раскидываю руки, пытаясь обнять дым. А когда он сосредоточивается вокруг меня, начинаю его вдыхать.

– Нет! – ревет Джексон.

Внезапно я падаю навзничь, а потом пролетаю ползала. Джексон, шатаясь, встает на ноги, хотя теперь его лицо посерело, и вытягивает руки перед собой. И медленно, невыносимо медленно начинает сжимать ладонями воздух, собирая его в шар.

Стены начинают трястись и осыпаться.

Но Джексон не останавливается. Он продолжает формировать свой шар, вбирая в него все, что находится в зале.

Дым растекается, становится плоским, стремится прочь, но Джексон не позволяет ему уйти. Он собирает воедино камни, выпавшие из стен, свечи, сосуды с кровью, они вместе с воздухом летят к нему, пока не образуется что-то вроде торнадо. А вместе с воздухом туда тянется и дым, как бы он ни тщился вырваться на волю.

Дышать становится все труднее, по мере того как Джексон собирает в воздушную воронку имеющийся в зале кислород, но мне все равно. Я просто падаю на пол и пытаюсь дышать тем, что осталось внизу, как нас учили на занятиях по пожарной безопасности. Джексон подтаскивает к себе дым все ближе, ближе.

Вскоре в воронку начинает затягивать также Лию и меня. Мы скользим по полу, и я не пытаюсь сопротивляться, чтобы не затруднять Джексону задачу. Я просто отдаюсь его силе и несгибаемой воле, веря, что он убережет меня от всего, даже от самого себя.

Как он делал это всегда.

Теперь дым находится в его власти, между его ладонями, и он пытается сделать так, чтобы тот втянулся в воронку.

Но дым не желает сдаваться без боя. Всякий раз, когда мне кажется, что Джексон уже обуздал дым, какая-то маленькая его струйка вырывается на свободу и все начинается сначала. Но у Джексона есть железная воля и невообразимая сила. Он не сдастся.

Он вращает шар все быстрее, и потолок начинает осыпаться, как и стены, крошится даже пол. Но Джексон не останавливается, продолжая спрессовывать свой шар.

Кислород в зале все разрежается, и теперь мне уже становится по-настоящему трудно дышать. Наверное, ему тоже, хотя этого не скажешь, если смотреть на то, как он втягивает в этот свой шар все, что тут есть.

Дым опять пытается вырваться на волю, но Джексон, взревев, втягивает его обратно в свой шар раз и навсегда. А затем прекращает процесс всасывания материи и энергии, так что землетрясения прекращаются, пол и потолок перестают крошиться, оставшиеся свечи падают на пол, и содержание кислорода в воздухе начинает медленно приходить в норму. Я лежу на полу, стараясь отдышаться, и смотрю, как Джексон еще больше сжимает шар в ладонях и тот превращается в светящуюся сферу размером чуть больше теннисного мяча.