Трейси Вульфф - Жажда

– Отдай! – прошу я, встав на ноги. Моя правая лодыжка все еще болит, но ради этого я готова страдать.

Однако Мэйси, подобно наседке, квохчет:

– Сейчас же сядь!

– Дай мне конверт! – Я тяну к нему руки.

– Я отдам его тебе, как только ты ляжешь на кровать и положишь ногу на подушку.

Она сердито смотрит на меня, стоя на таком расстоянии, чтобы я не могла до нее дотянуться, пока я не ложусь на кровать и не кладу ногу на подушку.

Когда я устраиваюсь, суровое выражение исчезает с ее лица, а в глазах снова появляется свет. Сунув мне в руки конверт, она почти кричит:

– Открой его, открой, открой!

– Это я и делаю! – говорю я ей и разрываю обертывающую конверт пузырчатую пленку.

И из конверта выпадает черная библиотечная книга.

– Что это? – Мэйси садится на кровать рядом со мной, чтобы рассмотреть книгу.

– Не знаю, – отвечаю я. Но затем переворачиваю том… Вот уж никак не ожидала, что он пришлет мне именно это произведение.

– «Сумерки»? Смотри, он прислал мне экземпляр «Сумерек». – Я в растерянности поворачиваюсь к Мэйси.

Мэйси глядит то на книгу, то на меня, ахает, затем разражается смехом. И смеется, смеется, смеется.

И наверное, это и впрямь смешно… то, что такой парень, как Джексон, присылает девушке роман о сверхъестественных явлениях и любви, но, по-моему, это все-таки не так забавно, как кажется Мэйси. К тому же мне всегда хотелось прочесть эту историю, чтобы понять, из-за чего во времена ее выхода в свет была такая шумиха.

– Мне это нравится, – с некоторым вызовом говорю я ей. Мне это в самом деле нравится – как и то, что Джексон потратил время на то, чтобы выбрать для меня именно эту книгу.

– Мне тоже. – Мэйси хихикает. – Честное слово. Это так… мило.

– Согласна. – Я открываю книгу и вижу приклеенную к ее форзацу записку-стикер. Неразборчивым почерком Джексона на нем выведена цитата из романа, который он мне прислал: «Я сказал, что нам лучше не становиться друзьями, но я не говорил, что я этого не хочу».

– О-о-о! – Мэйси прижимает руки к груди и делает вид, что млеет. – Если ты его в ближайшее время не поцелуешь, то ты мне больше не сестра. Или же его поцелую я сама.

– Уверена, что Кэм это бы оценил. – Я вожу пальцем по буквам его записки, витая в облаках.

– Вообще-то Кэм вечно толкует о том, чтобы действовать во имя всеобщего блага. Вот я претворю эти его слова в жизнь.

– Значит, ты собираешься поцеловать Джексона во имя всеобщего блага? – Я открываю первую страницу книги.

– Если я поцелую Джексона как твое доверенное лицо, это определенно будет ради всеобщего блага, поскольку избавит вас обоих от мучений. – Она хлопает ресницами. – Хотя с моей стороны это совершенно точно не будет жертвой.

– Может, заключим пакт? Ты не станешь целовать Джексона, а я – Кэма.

– Ух ты! – Мэйси выкрикивает это так громко, что я вздрагиваю. – Вчера я так и поняла, что он тебе нравится, когда ты начала бессвязно лепетать.

– Я не говорила, что он мне нравится. – Но после такого утра, как это, трудно хотя бы немного не запасть на него.

– Но ты также не говорила, что он тебе не нравится.

Я закатываю глаза:

– Разве тебе сейчас не надо идти на урок?

– Пытаешься отделаться от меня, да? – Но она все-таки встает с моей кровати и начинает поправлять волосы перед зеркалом, висящим над туалетным столиком.

– Да. – Я поднимаю книгу. – Я хочу читать.

– Не сомневаюсь. – Она складывает губы, как для поцелуя. – О, Эдвард, я так тебя люблю! То есть я хотела сказать – Джексон.

Я бросаю в нее подушку, но она просто смеется и берет свой рюкзак. И, махнув мне рукой, выходит за дверь.

Как только Мэйси исчезает за дверью, я откидываюсь на подушки и прижимаю «Сумерки» к груди. Джексон прислал мне историю любви. Да, я знаю, там говорится о вампире, но это все равно история любви. И эта цитата… Я не хотела показывать ее моей двоюродной сестре, но я в экстазе.

Я хватаю телефон и начинаю писать сообщение Джексону.

Я: (Смайлик, изображающий экстаз).

Джексон: Не витай в облаках.

Джексон: Это просто предостережение. (Подмигивающий смайлик с сердечком).

Я: И от чего же ты меня предостерегаешь?

Джексон: От зловещих ночных тварей.

Джексон: Береженого Бог бережет.

Я: Мне нравятся страшные истории.

Джексон: А чудовища из них?

Я: Думаю, чудовище чудовищу рознь.

Джексон: Ну, тогда посмотрим.

Я: Не понимаю, о чем ты.

Я продолжаю писать – сейчас его настроение поменялось, и мне хочется понять почему, – но вдруг раздается новый стук в дверь.

Я: Ты что, прислал мне еще что-то???????

Джексон: Может, откроешь дверь и посмотришь?

Я: Кажется, это значит «да».

Я: Но знаешь, тебе вовсе не обязательно это делать.

Я: Я в том смысле, что я очень тебе благодарна, но необходимости в этом нет.

Джексон: Грейс, открой дверь.

Я иду к двери, радуясь тому, что эдвил подействовал и моя лодыжка болит меньше, а хромота стала намного менее заметной. Затем, прежде чем открыть дверь, я пишу: «Откуда тебе известно, что я еще не открыла дверь?»

– Думаю я бы это заметил, – отвечает он, стоя по другую сторону занавеса из ниток бус.

– Джексон! – взвизгиваю я, тут же машинально подняв руку, чтобы поправить волосы. – Значит, ты здесь.

Он поднимает бровь:

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Нет, конечно, нет. Входи. – Я держу дверь и делаю шаг назад.

– Спасибо. – Он слегка дергается, когда переступает через порог и нити бус Мэйси задевают его.

– Не понимаю, почему Мэйси так держится за эти нити – ведь они то и дело бьют людей током, – говорю я, отводя несносные бусы в стороны и закрывая дверь. – Ты в порядке?

– Понятия не имею. – Его глаза встречаются с моими, и моя радость гаснет, когда я снова вижу в них бесстрастие и пустоту.

– А, ну хорошо. – Я опускаю голову, чувствуя себя неловко рядом с этим парнем, с которым без проблем переписывалась по телефону весь сегодняшний день. – Спасибо за книгу.

Он качает головой, но теперь хотя бы смотрит на меня с улыбкой.

– Я подумал, что это поможет тебе занять себя, пока ты будешь давать отдых своей лодыжке. – Он устремляет на меня многозначительный взгляд.

– Послушай, я же была в кровати. Это ты постучал в мою дверь.

Его глаза немного округляются, когда я говорю, что была в кровати, а затем мы оба делаем то единственное, что можем сделать в этой ситуации, – смущенно уставиться на мою ярко-розовую постель.

– Ты хочешь… э-э… – Я прочищаю внезапно сжавшееся горло. – Ты хочешь сесть?

Он состраивает гримасу, качает головой, но через несколько секунд все-таки плюхается на край моей кровати. В самом ее конце, как будто боится, что я его укушу или наброшусь на него.

Это настолько не похоже на Джексона, которого я знаю, что я изумленно воззряюсь на него. А затем говорю себе: к черту, не стану же я испытывать неловкость весь следующий час. Нет уж. И, плюхнувшись на кровать рядом с ним, спрашиваю: