Джанет Уинтерсон - Целую, твой Франкенштейн. История одной любви [litres]

– Вы уверены? – спрашивает Виктор.

– Совершенно уверена!

– Клер, мы же договорились, что у Христианского компаньона будут отверстия спереди и сзади, с функцией вибрации. И рот…

– Да, – неохотно кивает Клер. – Пусть люди сами решают, как им пользоваться. Это личное дело каждого.

– Фу! – выдыхает с облегчением Рон. – Я только что разместил заказ на двадцать тысяч роботов. Еще не хватало затыкать потом шестьдесят тысяч дырок!

– Рон!!!

– Прошу прощения, Клер. Ты босс моей души, но бизнес есть бизнес. Эй, проф! Нет ли у вас контакта в Ватикане?

– Боюсь, что нет, Рон. И потом, вы, кажется, не хотели изготавливать роботов-мальчиков?

– Только потому, что они не могут делать фрикционные движения. Те, что я задумал, не для женщин. Запущу серию Служебных роботов для священников. Тут главное, чтобы дыра в заднице была…

– Рон!!!

– Дорогая, мы ведь решили, что такие роботы помогут спасти многих молодых людей.

– Мне сложно обсуждать такие вещи с едва знакомым человеком! – оправдывается Клер.

– О, с профом можешь говорить на любые темы. Он настоящий ученый!

– Предлагаю выпить по чашечке чаю, – тактично вмешивается профессор. – А потом я займусь головой.

– Странное зрелище, – признается Рон. – Голова в контейнере на столе. Хотя у вас тут вообще жутковато.

Мы вчетвером в подземной лаборатории Виктора. В это утро подача электричества идет с перебоями, и лампы дневного света над нашими головами сначала вспыхивают, а потом жужжат, будто рой пчел, и гаснут, превращая все вокруг в подобие стробоскопа. Полсекунды мы в темноте, в следующее мгновение лампы нехотя загораются: подземелье словно наблюдает за нами, нарочно приберегая свет.

Клер разглядывает два гигантских генератора, каждый размером с паровой двигатель.

– Почему они названы Джейн и Мэрилин? – интересуется она.

– Люди, работавшие здесь во время холодной войны, дали им имена в честь двух секс-символов Америки: Мэрилин Монро и Джейн Рассел, – отвечает Виктор. – Если пройдете сюда, то увидите несколько выцветших плакатов с кинозвездами пятидесятых.

– Вот у кого были фигуры! – восхищается Рон. – А потом появилась Твигги, и все покатилось к черту. Во всем виноваты хрустящие хлебцы!

– Согласен, – кивает Виктор. – Изменения в диете привели к самым разным последствиям. Любопытно, какие пути самоуничтожения изберут небиологические формы жизни. Явно не сахар, алкоголь или наркотики.

– Я думал, что ИИ будет совершенным, – разочарованно говорит Рон.

– Кто знает? – отзывается Виктор. – Удавалось ли человечеству хоть раз создать что-либо совершенное? А ведь мы всегда руководствуемся самыми лучшими побуждениями…

– Интересно у вас получается. На конференции TED вы говорили по-другому.

– Скоро мы увидим, каким станет ИИ, – пожимает плечами Виктор. – В любом случае, вряд ли он окажется хуже человека. Сегодня я прочел, что с 1970 года человек уничтожил более шестидесяти процентов земной фауны. В Бразилии диктатор, выдающий себя за демократически избранного президента, жертвует Амазонией в угоду коммерческим интересам. Люди угробили планету! Вся надежда лишь на ИИ. Для остальных вариантов слишком поздно.

– А что с парнем в контейнере? Для него не слишком поздно?

Стальной контейнер в центре стола, будто главный приз в телевикторине. Как говорится, «крутите барабан, Виктор!»

– Если все получится, у меня для Джека припасена одна штуковина. Хотите взглянуть? – спрашивает профессор.

Виктор исчезает в соседнем помещении. Туда он меня не водил. Вот она, запертая комната Синей Бороды. Где же незаметная дверь с кровавым ключом в замке? Он возвращается с чем-то, напоминающим робота и куклу одновременно. Снизу цилиндрическая база на колесиках, а сверху туловище, голова и руки, как у человека. В высоту конструкция сантиметров шестьдесят.

– Джек не отличался большим ростом, – заявляет Виктор. – Думаю, новое тело ему понравится.

– Хотите запихнуть его мозги сюда? – Глаза Рона выпучены от удивления. – Детская игрушка!

– Нет, конечно, – отвечает Виктор. – Мозг Джека – это биоматериал. Когда я перенесу его сознание на другой носитель, то само серое вещество мне больше не понадобится. Оно лишь упаковка. Мы с вами не более чем носители информации, Рон. А информацию можно хранить на разных носителях. Ваша, к примеру, сейчас хранится в солидном сейфе из мяса.

– Спасибо, – хмыкает Рон.

– Мне важно, чтобы Джек освоился. Одна из сложностей при переносе сознания – шок от того, что человек ощущает себя вне тела. Вне привычного для себя тела.

– Не понимаю, – хмурится Рон.

– Представьте, что вы умираете. Тело порядком износилось. Я переношу ваше сознание – квинтэссенцию вашей личности, – и теперь у меня на компьютере появляется файл с названием «Рон Лорд».

– Не нравится мне эта идея, – мотает головой Рон.

– Поверьте, стать файлом вам понравится больше, чем умереть, – улыбается Виктор.

– Так я же не буду знать, что умер, – пытается возражать Рон.

– И самое главное! – продолжает Виктор. – Превратившись в файл с данными, вы можете загрузить себя на любой носитель. Тело из углепластика позволит обрести привычную автономность, но еще и суперсилу и суперскорость вкупе с повышенной прочностью. Отвалилась нога? Не страшно! Мы сразу же приделаем новую. Хотите летать? Вот вам облегченный корпус, и летайте на здоровье! А теперь надевайте спецодежду. В соседней комнате довольно прохладно. Я собираюсь открыть контейнер.

Мы выглядим, как работники мясного цеха: на каждом маска, очки, перчатки, защитный костюм. Виктор ведет нас по узкому коридору. Лампы под потолком раскачиваются, будто кандалы сумасшедших в «Бедламе». А вдруг у Виктора здесь нелегальная психлечебница, где творятся скрытые от посторонних глаз страшные дела?

Словно прочитав мои мысли, Виктор предупреждает:

– Может слегка закружиться голова. Не обращайте внимания. Мы тут, как на подводной лодке. Город над нами движется, раскачивается, и здесь это очень чувствуется. Воздух и электричество подают вентиляторы и генераторы, которые контролируются системой жизнеобеспечения.

– Я вся в пыли, – жалуется Клер.

– Увы, дело в вибрации, – поясняет Виктор.

– Кто-нибудь обследовал лабиринт целиком? – спрашивает Рон.

– Нет. Это нереально. Тут полно тупиков, завалов, поворотов, которые упираются в глухую стену. Бункеры, соединительные каналы, различные ходы: под Манчестером целый подземный город.

Виктор открывает дверь, и нас обдает ледяным воздухом. Заходим внутрь. Почти ничего не видно: вокруг туман. Мы успеваем настороженно переглянуться и в следующее мгновение исчезаем за густой дымкой, словно призраки. Мне удается разглядеть, что вдоль одной из стен расставлено оборудование.