Стивен Джонс - Только хорошие индейцы [litres]

Вот пример: три суки Кассиди, каждая из которых норовила быстрее других вцепиться зубами в руку. Черная, с отметиной, Медведица, мать двух других. Раньше был еще щенок, которого он назвал Толстяком, потому что он и был толстяком, но кобелей не устраивает необходимость все время оставаться рядом с прицепом, вот в чем проблема. Толстяк однажды отправился на назначенное самому себе патрулирование, которое, как догадывался Кассиди, заключалось просто в поисках суки в течке или возможности подраться, и он, должно быть, нашел или то, или другое, потому что в следующий раз Кассиди увидел его, когда они с Джо отъехали на лошадях на пару миль от города, чтобы как-то убить вторую половину дня. Толстяк превратился в жалкий половичок из шерсти и костей.

– Всегда гадала, куда он убежал, – сказала Джо. Пегая кобыла плясала и вертелась под ней.

– Недалеко убежал, – ответил Кассиди.

Это произошло, наверное, всего через пару месяцев после того, как она к нему переехала, когда он все еще старался ей доказать, что он Настоящий Индеец. Доказательство номер один: я езжу на собственных лошадях по той же земле, что и мои предки.

Как бы то ни было, Кассиди полагает, что это сработало. Неважно, что она ездит верхом лучше, чем он, и, вероятно, индеец из нее тоже лучше.

Но она не могла принять участие в сегодняшнем потении. Если бы там были только он и она, конечно, всегда пожалуйста. Только Гейб вычитал в одной из своих книг, что женщины и мужчины не устраивают потение вместе, и к тому же там будет парнишка. Кассиди до сих пор помнит свою первую потельню. Очень неприятно было сидеть в жаркой темноте с кучей голых дядьев. Прибавьте к этой компании женщину – особенно такую, как Джо: на целых два унизительных дюйма выше Кассиди, фигуристую, крепкую, с длинными черными волосами – и обряд превратится в некое соревнование: «Смотрите, какой я крутой, жара мне нипочем. Я могу выдержать ее дольше, чем любой из этих опытных парней».

Наверное, он бы никогда не стал петь, если бы там была женщина. Да, нельзя превращать потельню в бар.

Но теперь, когда потельня готова, они могут в любой момент раскалить камни и очиститься, и к черту правила Гейба. Что, с неба нагрянет индейская полиция на молниях и выпишет Кассиди штраф за то, что он впустил женщину в священную потельню?

В таком случае он спросит у них про собак. И еще уточнит, что они использовали вместо воды для потения в те дни, когда не было ведер.

В городе Кассиди мог бы просто протянуть шланг, пропустить его под одеялом и брызгать водой на камни, когда потребовалось бы больше пара. Однако в такой дали от города, так высоко в горах и на отшибе, вода хранилась в баке на пятьсот галлонов за загонами, и чтобы затащить его сюда, ушел целый бак бензина.

Чем пользовались древние индейцы?

Вероятно, они строили свои потельни возле ручьев, думает Кассиди, или в таких местах, где со склона горы стекал тающий снег. Он-то сам нашел… тот бело-зеленый бочонок без крышки, которую он использовал в качестве поилки для собак.

– Простите, – говорит он им, пиная крышку ногами.

Левша один раз бьет хвостом по земле в ответ. Ее зовут Левша, потому что это забавное имя для собаки.

Кассиди закатывает бочонок в кучу снега, стоящую в тени позади навеса для лошадей. Их уши направлены в его сторону.

После того как он затаскивает бочонок в парильню, ему остается только найти лопату для Виктора, назначенного этим вечером ответственным за камни. Кассиди трусцой бежит вокруг прицепа, не помня точно, где он в последний раз видел лопату, но он уверен, что нельзя использовать широкую и плоскую лопату, которой они вычищают стойла. Он не ярый сторонник тщательного соблюдения всех деталей обряда, но не использовать же для этих целей лопату с дерьмом.

Оказывается, Джо сидит с тыльной стороны прицепа и губами смачивает воздушную иглу велосипедного насоса перед тем, как воткнуть ее в баскетбольный мяч и сделать несколько тысяч бросков на маленькой баскетбольной площадке длиной с прицеп позади сортира. На самом деле это фундамент, оставшийся от стоявшего здесь когда-то дома. Кассу пришлось забить все водопроводные трубы в землю вровень с бетоном и прикрепить старый задний щит к электрическому столбу, который оставило здесь племя. Он потратил целый день на то, чтобы выкопать для него яму, и еще один день на то, чтобы поставить его прямо.

Джо сидит на маленькой скамье для жима, которую Кассиди выпросил у одного из своих маленьких двоюродных братьев, наступив ногой на основание велосипедного насоса, чтобы он не упал в грязь.

Она втыкает иглу, стараясь удержать мяч между коленей, пока будет качать скрипящий поршень. Кассиди хочет подойти, помочь подержать мяч или поработать насосом, но Джо не позволит, она или сделает это сама, или будет упорствовать, пока не рухнет без сил.

– Не могла уснуть, – объясняет она, проверяя давление.

– Кому нужен сон, когда есть баскетбол? – отвечает Кассиди.

– Макароны варятся, – сообщает Джо, наклоняя голову.

– С сосисками? – спрашивает Кассиди.

– Если ты их нарежешь, – отвечает она, потом спрашивает насчет потельни:

– Это в честь кого?

– Льюиса, – говорит Кассиди. – Я вырос вместе с тем парнем, которого вчера застрелили.

– Вот как вы это делаете, проводите обряд потения? Это такие поминки у черноногих?

– Просто в память о нем. Это была идея Гейба.

– Гейба, – повторяет Джо таким равнодушным тоном, каким только можно произнести чье-то имя.

– И еще там будет мальчишка, – прибавляет Кассиди.

Джо кивает, подтверждая, что ему нет необходимости снова ей все объяснять. Сыну Виктора Желтого Хвоста нужно показать нечто традиционное, чтобы познакомить с основами и, может быть, уберечь от гибели – от наркотиков и прочих бед.

– Чуть не забыл, – говорит Кассиди. – Мне же заплатили.

Он вытаскивает только краешек пачки долларов из кармана, но так, чтобы показать, какая она толс- тая.

– Мой мужчина.

Джо тут же снова берется за свое занятие и пытается смазать поршень велосипедного насоса, поэтому Кассиди идет в прицеп, чтобы нарезать сосиски в макароны и прибавить к ним кубики плавленого сыра, чем мельче, тем лучше, чтобы расплавились. Он выносит ей миску, в ней уже лежит ложка, и сыр такой густой, что ложка даже не касается стенки миски.

– Кетчупа не хватает, – говорит она, сделав первый укус.

Теперь они сидят у огня, подальше от дыма.

Собаки к ним не подходят, знают, что эта еда не для них. Лошади выстроились у ограды, положив морды на верхнюю перекладину, шуршат по земле хвостами, как кошки.

– Нужно будет завтра устроить им прогулку, – говорит Кассиди, имея в виду ее пегую и гнедого. Мерин мышиного цвета пока недостаточно приучен к поводьям, может, его так и не удастся приучить.