Олеся Проглядова - Nomen nescio. Имя неизвестно [litres]

Начо кивнул. Судя по ее тону, спорить было бесполезно.

Стефан отвернулся к пробиркам. Вдев наушники и включив погромче музыку, он принялся за работу.

Гвинн покачивался в питательной смеси, данные исправно фиксировались и записывались: мерный, очень редкий стук сердца, показатели восстановления, давление, химический состав жидкости.

Гвинн медленно открыл глаза, один из датчиков пискнул чуть громче. Стефан обернулся и подошел к нему, посмотрел на Гвинна. Тот все так же умиротворенно покачивался в красноватой жидкости. Стефан мотнул головой, снова посмотрел на датчик и вернулся к работе.

Гвинн открыл глаза. Сквозь красное марево была видна лаборатория. Очертания приборов приобретали фантастические формы, доносились искаженные стеклом и жидкостью звуки приборов и голоса. Он осторожно поднял руку, посмотрел на нее. Все нормально, пошевелил пальцами на второй. Кто-то закричал, и к стеклу подошли. Гвинн присмотрелся. Он знал их. Маркус, Стефан. Кто-то еще, этого он не помнил. Гвинн понимал, как нелепо сейчас выглядит, и ухмыльнулся. Маркус прильнул к стеклу и широко, искренне улыбнулся в ответ. Кто-то ворвался в лабораторию. Гвинн пригляделся, надеясь, что это она. Это был Начо, следом вбежал Родриго. Гвинн помахал рукой. Жидкость вокруг него постепенно уходила в сливные отверстия. Он почувствовал под пальцами пол, осторожно встал, еще поддерживаемый плотной, как кисель, жидкостью, закашлялся, когда вдохнул, заполняя легкие кислородом вместо питательной смеси. Несмотря на предупреждающие жесты Стефана, Гвинн отстегнул от себя поддержку и датчики и, конечно, тут же упал на колени. Сверху полилась вода, смывая с него и стен остатки смеси. В дверь сбоку тут же ворвался Стефан.

– Чертов сукин сын, какого хрена ты делаешь? – Он подхватил Гвинна под мышки. С другой стороны подбежал Начо.

– Я тоже рад вас всех видеть, – пробурчал Гвинн, извернувшись и звонко чмокнув в макушку Начо. – А ты лысеешь, старый друг!

Начо фыркнул. Гвинна подтащили к лабораторному креслу. Вокруг сгрудились Маркус, лаборанты, Родриго трепал его по плечу, вбежал Квентин и буквально упал ему на грудь. Гвинн улыбался, кивал, постоянно поднимая глаза на дверь.

– Ее нет, Гвинн, – проследил его взгляд Начо. – Она на задании, но ее вызовут.

Гвинн кивнул, посмотрев ему в глаза.

– А где Берни и Джаред? Где Крис?

– Крис скоро будет, а Берни и Джаред… – Родриго замолчал.

Гвинн понимающе кивнул.

– Надеюсь, не из-за меня?

Родриго отрицательно покачал головой. Гвинн еще пару минут посидел, разглядывая лица, пытаясь осознать, что он больше не в камере. Встрепенулся.

– Дайте кто-нибудь зеркало! Я себя лет пять не видел. И от нормальной одежды я бы тоже не отказался.

Начо фыркнул. Если у него и были опасения, что эмоциональные травмы Гвинна останутся, то они развеялись буквально за секунду. Улыбка Гвинна была такой же, как и раньше, – беспечной, ироничной, кокетливой и изменчивой как ртуть.

Стефан кинул ему халат.

– И это последнее веяние моды? Я разочарован.

– Бери, что дают, а то выдам одежду Маркуса, – хмыкнул Стефан.

– А что сразу я? – Маркус надулся.

Гвинн растолкал толпу вокруг и натянул на себя халат.

– Мне кто-нибудь расскажет, как я тут оказался?

Гвинн рассматривал себя в зеркало. Поморщился, глядя на волосы, стянул их в пучок. Протянул руки к лицу, провел по нему, будто удостоверяясь, что это он. В глазах мелькнула боль, но он тут же стер ее. «Показалось?» Начо понял, что так пристально следит за другом, что тот заметил и задумчиво смотрит на него через отражение в зеркале.

Начо моргнул и отвернулся.

– Так, все по местам! Праздник и разговоры позже.

Нехотя команда разбрелась. Гвинн дождался, пока вышел последний, улыбка моментально исчезла, он устало опустился в кресло, поднял глаза на Начо:

– Пойдем, я отведу тебя в твои прежние апартаменты.

– Может быть, ты все-таки скажешь, как я сюда попал?

– Да, когда ты отдохнешь, переоденешься и будешь готов к этому.

Гвинн вышел вслед за Начо в коридор, шествуя с дежурной приветливой улыбкой на лице, обнимая каждого знакомого, кто встречался ему на пути. У одной из комнат Гвинн остановился, прижал руку к двери.

– Она живет здесь?

– Да, когда возвращается. Сейчас это большая редкость. Она очень переживала, что ты не приходишь в себя. – Начо помолчал. – По-своему переживала…

Начо пошел дальше, открывая дверь в гостевые апартаменты Гвинна. Начо все собирался после известий о смерти друга приказать вынести отсюда все безделушки Гвинна, которыми он так любил себя окружать, постепенно превратив свою комнату в Легионе в будуар королевы, но так и не осмелился. Гвинн упал в любимое кресло, задрав ноги на подлокотник.

– Рассказывай, Начо. – Гвинн вертел кольцо с аметистом. Командор улыбнулся. Он помнил эту привычку Гвинна.

– На самом деле я даже рад, что Эн сейчас нет, нам надо многое обсудить до ее приезда. – Гвинн непонимающе уставился на Начо. – Она не та, кого ты помнишь.

– Начо, я не понимаю, о чем ты говоришь. Почему я вообще должен ее помнить?

Начо почесал нос.

– Да, точно… Алии больше нет, и я не знаю, вернется ли она. Теперь ее зовут Эн. – Зрачки Гвинна расширились. – Ты чувствуешь ее? – Гвинн медленно кивнул, прислушиваясь к себе. – Эн – мутант эрла, она не помнит себя до карателей. – Начо помолчал и потом выпалил все так, словно боялся, что Гвинн не станет слушать: – Она была палачом Годвина. Она не понимает, что такое сострадание, жалость, любовь. Не понимала. Кажется, в ней просыпаются какие-то чувства, но только сейчас, и то как-то неправильно, атрофированно, что ли… И главное, в ней полностью отсутствует связь крови.

Гвинн вздрогнул.

– Не понимаю, но я же чувствую ее… А! Так вот почему мне так тяжело было пробиться к ней… – Начо кивнул, Гвинн закрыл глаза рукой. – Расскажи мне все, Начо, не жалей меня.

Во время рассказа Начо он ни разу не поднял голову, не пошевелился. Начо рассказал все. О Всаднике Апокалипсиса – забытой кличке Эн, о ее работе в составе карателей, о том, как она вырезала азиатский клан и сжигала целые селенья. Гвинн ни разу не перебил его, он не пошевелился, даже когда Начо закончил. Они так и сидели в тишине.

– Я не думал, что он зайдет так далеко, – проговорил Гвинн глухо, в голосе прорезались нотки отчаяния. – Все эти годы я много раз представлял нашу встречу с ней, даже не надеясь на нее на самом деле. Это были неосуществимые мечты в той ситуации, в которой я был, но они поддерживали во мне жизнь. Ни разу в них я не предположил такого развития. Я боялся, что она мертва. Я так долго бился в глухую стену, что решил, что Алии больше нет… Ирония в том, что теперь я понимаю, что я был прав. Алии больше нет.