Олеся Проглядова - Nomen nescio. Имя неизвестно [litres]

– Как раз наоборот, я бы очень хотел, чтобы обо мне не упоминали лишний раз, но боюсь, что это уже невозможно. – Гвинн выглядел так, будто вместо короны ему преподнесли навоз. Алии стало немного стыдно.

– Я не хотела вас оскорбить, Генри. Издержки профессии. Считайте это профдеформацией. Извините. Мне пора, а вам желаю развлечься.

– Как вы доберетесь? Насколько я знаю, у вас нет машины.

– Вызову такси. Вы слышали о такой услуге? – Алии показалось странным, что в общесте обсуждают такую нелепицу, как отсутствие у нее машины. Зачем вообще об этом говорить этому Генри, как там его фамилия? С другой стороны, в обществе, помешанном лишь на крутых шмотках и тачках, о чем еще шептаться? Она этого не понимала, искренне считая, что тратить жизнь на тряпки – самое странное, что может сделать человек. Хотя и у нее были свои слабости – аксессуары приводили ее в трепет. Украшения Генри, как она успела отметить, были высочайшего качества и весьма недешевы. Особенно кольцо с аметистом старинной работы.

– Я на машине и могу подвезти вас.

«Сюр какой-то. Что ему от меня надо? Может быть, он убийца-душитель?» – Алия внезапно испугалась. Генри наклонился к ней, взяв за руку, улыбнулся. И снова… Его прикосновение было… волнующим. Да. Именно волнующим, наконец нашла подходящее слово Алия. Она посмотрела в глаза своего спутника и на мгновение замерла. Казалось, что с ними что-то не так, но что – она не понимала. Внезапно ей стало тепло и приятно. «И правда, стоит поехать, чего мерзнуть во дворе?» – подумала Алия.

– Поедем.

Алия пошла за Гвинном к его машине. Гвинн немного постоял, вдыхая холодный воздух и размышляя. Что ж, кровь Деотерии все-таки давала о себе знать.

«Это будет интересно», – подумал Гвинн и выехал со двора.

Алия смотрела, как мимо проносятся в темноте деревья. Она пыталась объяснить себе, почему села к этому странному незнакомцу в машину, и не находила ни одного аргумента «за».

Алия покосилась на Генри. Тот спокойно вел машину, навигатор показывал, что они ехали в Москву. «Уже хорошо. Не в лес или на реку, или где там еще маньяки орудуют».

Генри протянул руку и включил музыку.

– Аве Верум? – Она вскинула брови.

Гвинн улыбнулся.

– Вас это удивляет? Что, по вашему мнению, должно было играть?

– Не знаю, инди, может быть, поп. Но Моцарт?

Гвинн переключил скорость. С неба начал срываться снег.

– Я люблю Аве Верум. Мне кажется это гармонией в абсолюте. Будто звезды в ясном небе над зеленым лугом.

– Будто Бог говорит с нами, ласково улыбаясь из облаков.

Гвинн покосился на Алию.

– Рад, что наши вкусы совпадают. Алия… У вас необычное имя и еще более необычная фамилия. Древние цивилизации и сильные значения.

– Да, моей матери тоже показалось забавным объединить их. – Алия криво улыбнулась. – Не могу сказать, что это добавляло мне популярности в школе. А фамилия… Я почти уверена, что один из таких же экзальтированных предков изменил самую обычную фамилию на Дингир, вычитав где-то это слово.

Гвинн притормозил перед железнодорожным переездом.

«Можно было бы сейчас сломать ее сознание, заставить выйти и встать перед поездом. Или просто свернуть шею… Так легко и просто, и больше никакой опасности, никаких терзаний, конец проклятой крови!» Алия стащила с головы монашеский покров, взъерошила волосы, задорные кудряшки рассыпались по шее. Гвинн вздрогнул, осознав, что ждал, что они будут черными и блестящими, как крыло ворона, уж точно не темно-рыжими. Он вспомнил, как много столетий назад смотрел на другую женщину, чьи задорные кудряшки прыгали, когда она, запрокинув голову, смеялась до слез.

Алия не была похожа на Деотерию, но на ее сестру.

– Наконец я сняла это. Еще бы и одежду сжечь. Все-таки черно-белое – самое унылое сочетание в мире, не находите? – Алия улыбнулась.

Гвинн чуть нервно улыбнулся в ответ. Алия пристально посмотрела ему в глаза и замерла.

– Цвет глаз…

– Что?

Издалека приближался поезд.

«Еще не поздно избавиться от нее, Гвинн…»

– Карие… Это не ваш цвет. – Казалось, Алия смотрит куда-то мимо него. – Слишком скучный.

Гвинн вдруг понял, как чувствуют себя его жертвы. Ему показалось, что кто-то мягкими лапами осторожно сжал его, и у него нет ни желания, ни возможности выбраться из этих объятий.

Гвинн похолодел. Через века эта кровь снова притянула его к себе. Он надеялся, что решил все тогда, но выбор снова встал перед ним, и сейчас он может изменить все! Вот они, две дороги, которые расходятся перед ним. Он может оборвать цепь событий или принять происходящее и узнать, к чему это приведет. В его власти сделать выбор, тем более что однажды он его уже сделал.

Гвинн тряхнул головой, глядя, как мимо проносится поезд. «Так тому и быть!» Они поехали к Москве.

– Кто такая Деотерия?

Гвинн вздрогнул. Они с Эн были у Начо в кабинете. Родриго уехал на задание, а остальным не нужно было знать того, что рассказывает Гвинн.

Гвинн в обнимку с бутылкой вина возлежал на диване, задрав ногу на спинку. На его лице отражалось полное удовлетворение. Он выбрал из коллекции друга, пожалуй, самое дорогое вино, которое когда-то сам ему и привез. Эн лежала на полу, положив ноги на Гвинна. Начо сел в любимое кресло, наблюдая за обоими, фиксируя, как Эн зеркалит Гвинна, даже не осознавая этого.

Гвинн тщательно пропустил прошлое через сито. Он не то чтобы врал. Скорее переставил акценты и умолчал. А вот теперь предстояло врать.

Имя Деотерии упомянул Начо, напомнив, что Гвинн обещал рассказать, как она связана с Алией. Гвинн вздохнул, сделал глоток прямо из бутылки.

– Деотерия… Безумная королева, маньяк и алхимик. Она была сама по себе чудом. Невозможным ребенком. Мать Деотерии была беременна, когда ее инициировали, и, несмотря на ужасы трансформации, – дитя выжило.

– А мать?

– А мать – нет. Она уже умирала, как я понял. Это случилось на Востоке, в Иерусалиме, где жила многие годы семья Деотерии. По материнской линии она восходила к Эхедуанне. – Гвинн улыбнулся, глядя, как Эн вздернула брови. – Об этом чуть позже. Деотерию привезли моему отцу вместе с ее сестрой, та была старше всего на год. Обе выросли при дворе эрла. Деотерия, несмотря на инициацию таким необычным образом, росла как обычный ребенок, с той разницей, что солнце причиняло ей боль, а молоку она предпочитала кровь. Еще она была не по годам жестока и развита. Деотерия увлекалась науками, становясь действительно выдающимся алхимиком. Как ни странно, но эрл привязался к Деотерии. Страстное увлечение алхимией и красота сделали ее уникальным орудием. – Гвинн усмехнулся. – Эрл очень ценил ее способность сводить с ума сильных мира сего – причем как красотой, так и ядами. Да и себе не отказывал в удовольствиях, и в какой-то момент Деотерия стала его официальной фавориткой. Я тогда был книжным червем и вместе с ней копался в старых свитках и клинописных табличках, выискивая очередные источники, которые расскажут о Древних. Мне было интересно погрузиться в историю нашего мира. Моя сила к тому моменту крепла. Там, где другие брали свое страхом, я улыбался, и люди отдавали мне свои королевства, Вечные и даже некоторые Истинные склонялись передо мной, и я потерял связь с реальностью, возомнив себя почти богом. Мне было мало. – Гвинн грустно улыбнулся. – Отец всегда видел во мне мать, восставшую против него, замыслившую его свержение. Особенно когда проявились мои силы. Ненависть к ней сыграла с ним злую шутку, я был не только ее сыном, но и его, объединив в себе силы обоих. И все же пока я не мог противостоять ему, но страстно хотел стать сильнее отца, чтобы уничтожить его. Под предлогом изучения крови Древних для клана я продолжал поиски информации и исследования, надеясь, что отыщу то, что сможет сделать меня могущественным, как Древние, и я опережу своего отца в этом. Деотерия была одновременно и шпионом эрла, и верной напарницей. Я наблюдал за ее работой, понимая, как далеко она продвигается в понимании нашей сущности. Она становилась сильнее, не в последнюю очередь благодаря своим опытам, в том числе над собой.