Генри Олди - Черный ход [СИ litres]

Сама Рут никогда не встречалась с моряками. Все, что она знает о братствах флотилий, скитающихся по волнам, рассказал ей дядя Том.

«Дело в воде, мисс, – слышит она голос Пастора, хотя преподобный молчит и улыбается. Этот голос так похож на дядин, что Рут начинает сомневаться, кого она слышит на самом деле. – В больших пространствах текучей воды. На воде, над водой – они гибнут. Чем сильнее течение, чем дольше время, проведенное на воде, над водой – тем неотвратимей смерть.»

Раньше способ существования «летучих голландцев» казался Рут причудой, неким плохо объяснимым извращением. Сейчас она думает иначе. Извращение? Причуда? Или беспощадная необходимость?!

– Француз, – задумчиво повторяет преподобный. – Водолаз. Спускался на дно за сокровищами. Работу, которую вы бы сочли увлекательной, он считал каторжной. Не выдержал, сошел на берег в заливе Санта-Моника, остался у нас. Все, что я знаю о водолазных костюмах, я узнал от него. Началось это дело, как в церкви – с колокола…

Пастор – отличный рассказчик. Слушая его, Рут представляет себе все так живо, словно видит воочию. Тяжеленный колокол Галлея, под которым прятался человек. Поршневой насос Папена, восполняющий запас воздуха. Дубовая бочка Летбриджа. Костюм де Бова с парой шлангов: для вдоха и для выдоха. Шлем с иллюминатором Клингерта. Скафандр Зибе с тяжелыми башмаками. Система иллюминаторов братьев Кармагноль. Дыхательное устройство Флюсса…

– Зачем вы мне это рассказываете, ваше преподобие?

– Вам неинтересно?

– Интересно. И все-таки – зачем?

– Ваш работодатель… Вы когда-нибудь смотрели на него взглядом шансфайтера?

– Это не ваше дело! Это не ваше чертово дело!

– И все-таки: да или нет? Если да, мисс Шиммер, то ответьте: мистер Пирс еще сохранил разметку для стрельбы из шансера – или стал чисто белым?

Рут вскакивает:

– Я не стану отвечать на ваш вопрос!

Она не знает, почему интерес Пастора привел ее в бешенство.

– Они улучшают нас, мэм. Переделывают, перекраивают. Воображаемые друзья трудятся над своими спутниками, не покладая рук. Колокол, бочка, скафандр. Насос, шланги, дыхательное устройство. Шлем, свинцовые башмаки. Они готовят человека, как водолаз готовит костюм. Иначе водолазу не выжить во враждебной среде. Иначе тому, кого вы называете плодом фантазии, не выжить здесь, в мире, созданном Господом. Когда скафандр готов, мы, шансфайтеры, видим, как разметка исчезает, сменяется ослепительной белизной. Такой костюм неуязвим для шансера. Такой костюм пригоден для длительного существования под водой.

– Это сказал вам ваш француз?

– Шарль большей частью говорил о водолазном деле. Я – о призраках, сопутствующих некоторым людям. Все остальное – наши общие умопостроения. Аналогии никогда не бывают верны до конца, мэм, даже аналогии священного писания. Но они помогают уловить суть дела.

– Где вы познакомились с вашим французом?

– В сумасшедшем доме, где же еще? Мы делили комнату на двоих.

«Только без паники! Дело плохо, да. Но когда это Джошуа Редман опускал руки и сдавался, сэр?! Есть ли у чертова отродья слабые стороны? Даже у самого дьявола они есть. Сатана терпеть не может святой воды, молитв, распятий и храмов Господних! Тахтона этим не проймешь – проверено, сэр. Но чего-то же он боится?»

Лошади шагом плетутся по пыльной дороге. Ехали бы быстрее, да клячи еле тащат груженую мертвецами телегу. Разговоров не затевается: народ буйный, едва остыл. Слово за слово, глядишь, сорвались на драку.

Выехать с промысла удалось не сразу. Джош на мыло изошел, пока добился требуемых уступок. Бешеные Сазерленды дали слово, что не станут ни в кого стрелять, если их развяжут. Джефферсон согласился, что его людям в городе делать нечего. Для визита к шерифу вполне хватит двоих сопровождающих и возницы на телеге. Раненый Стокс ехать к доктору отказался наотрез. Хупер согласился возглавить отряд на время отсутствия Джоша. Добровольцы после доброго получаса обезьяньих воплей согласились, чтобы их возглавил Хупер…

Джош смотрит назад через плечо.

Парней Джефферсона на промысле уже нет – они удаляются в сторону Коул-Хоул. Нефтяники заняты своим делом, добровольцы вернулись к прерванному безделью. Дозор шошонов бесследно исчез – никто и не заметил, когда. Тахтона тоже не видать, но это ничего не значит. Мерзавец хуже индейца: может объявиться в любую минуту.

«Чего ты боишься, подлец? Кого? Ты боишься мисс Шиммер! Кто мне талдычил, что она опасна? Ага, принято…»

Джош загибает один палец.

«Ты боишься ее отчима-саквояжника. Сам же и проговорился, помнишь?»

Джош загибает второй палец.

«Кто еще? Что еще?»

Налетает порыв горячего ветра. Швыряет в лицо дорожную пыль вперемешку с цветочной пыльцой, принесенной из прерии. От ароматной горечи перехватывает дыхание. Люди чихают, кашляют, спешат прикрыть рты и носы шейными платками. Думали, если шагом ехать, пыли меньше будет? Держи карман шире! Чинук [25] Чинук – индейское название ветра, что временами дует со Скалистых гор. тут как тут, только вас и поджидал, приятели!

Ветер, дорога. Самое время пораскинуть мозгами, сэр.

«Ты кого-то унюхал, так? Здесь, поблизости, или в городе, не знаю. Ах, как ты скакал, прежде чем сигануть с крыши и выбить меня из тела! Тебе словно углей горячих в задницу сыпанули! Места себе найти не мог! Неужели есть кто-то, кто для тебя пострашнее мисс Шиммер и ее отчима?»

Джош загибает третий палец. Разгибает, снова загибает. В задумчивости смотрит на палец.

«Может, это мисс Шиммер в нашу сторону направлялась? Вот ты, гаденыш, и запаниковал. Никакого третьего, только эти двое. А она в итоге мимо проехала…»

Солнце превращает осмакские равнины в сковородку, а людей и лошадей на ней – в яичницу с беконом. Что там у нас в небесах, сэр? Нет, ангелов не видать. Вместо божьих посланцев в белесом небе парит одинокий гриф – зловещий черный крест.

Джош плюет через левое плечо, торопливо крестится. Жаль, тахтону крестное знамение – что мертвому припарки.

«Мертвому. Припарки. Ты как с цепи сорвался, подонок! Два мертвеца уже есть. Три, если с Большим Майком. Не верни ты мне тело на промысле, такие бы припарки начались – только успевай трупы считать! Если ты этого и добивался – зачем позволил мне все замять? Если не хотел побоища – зачем всех стравливал? Зачем убивал?!»

Впереди виднеется окраина Элмер-Крик.

«Зачем, а? Захватываешь мое тело, возвращаешь… Прямо не тело, а индейская земля! Пришел, подружился, попросил разрешения; подкинул ружьишек да огненной воды; наградил дурными болезнями, вытеснил в резервацию, обосновался как у себя дома… Адский выкормыш!»