Александр Форш - Зов черного сердца [litres]

Это были самые страшные недели в его жизни, когда казалось, будто сам Господь отвернулся от людей, обделив милостью своей. Когда первый из братьев пожаловался на лихорадку, остальные принялись молиться усерднее, хотя и казалось, что подобное просто невозможно, а хворь непременно отступит, побоявшись сильного слова.

Язвы на покрасневшей коже проявились уже на следующий день, напуганные матросы попытались выбросить еще живого человека в море, но братья встали стеной, не позволив творить бесчинство.

– Лука! – Едва слышный голос разбудил его среди ночи, когда настала его очередь нести дежурство. – Лука, подай воды. Пить хочу.

Он зачерпнул из бочки пахнущую кислым воду, поднес миску к растрескавшимся губам несчастного. Пить тот почти не мог, больше проливал на себя. Наконец с трудом поднял руку, отводя посудину в сторону. Пресная вода здесь была на вес золота, расплескивать ее зазря никак нельзя.

– Слушай меня, Лука, только не перебивай. Зря мы отправились в такую даль, все напрасно.

– Не говори так, брат Тихон! – Лука тут же позабыл о данном обещании не перебивать. – Сам Господь нас ведет, неужели ты не видишь?

– В том и дело, что вижу. Пустые корабли сколько раз нам уже попались на пути? Можешь не трудиться отвечать, даже одного уже было чересчур. Все на тех судах умерли, никто не спасся.

– Они не спаслись, потому как в божье писание не верили! Мы – другое дело!

– Мне понятна твоя горячность, – Тихон закашлялся, на рубаху попали капли алой крови, – сам таким был. Только гордыню надо усмирять. Господь всем помогает, и верующим, и нет, для него не существует разницы. Здесь же он сам наслал на людей кару! Не перебивай, прошу, мне недолго осталось.

Лука промолчал, закусив губу. Чего такое Тихон несет? Отвернулся от Небес, вот и мается теперь!

– Сон я видел, в нем ко мне явился ангел и рассказал все. Мор по всей земле идет и еще не скоро схлынет. Через язвы эти мы души свои очистим. То, зачем ты отправился в путь – погибель, но не спасение. В обители уже никто тебя не ждет. Поворачивай сразу обратно, как только на суше окажешься.

– Тихон, ты разумом помутился, не иначе! Хочешь, прямо сейчас всех братьев сюда позову? Не один я, слышишь! Не один!

– Сейчас не один, – смиренно ответил Тихон, приподнявшись на локтях. Пламя свечи, вырывая его лицо из чернильной темноты, делало кожу похожей на маску. – Ели не вернешься, как я тебе сказал, уже не исправишь ничего.

– Нельзя снам верить! Сны бесы людям насылают, чтобы от Света отворотить! Теперь я знаю, почему ты заболел!

– Лука! – В тесную каюту вошел Федор, самый младший из них. – Еще у двоих лихорадка!

– Никому не спастись, – с тоской выдохнул Тихон, опускаясь на твердую лежанку. – Теперь уже точно.

– Ступай, Федор, – не оборачиваясь в его сторону, велел Лука. Он смотрел на Тихона со злостью, даже ненавистью, желая скорейшей смерти тому, с кем еще недавно делил кров и пищу. – Не знаю, что там тебе привиделось, только я не отступлюсь! Заберу то, за чем приехали, и домой вернусь с благой вестью.

Спустя несколько дней Лука с четырьмя братьями сошли в порту чужого города. Их сразу же взяли под стражу. Точнее, так они подумали, когда услышали незнакомое доселе слово «карантин». Как оказалось, таким странным способом местные пытались бороться с болезнью.

– Мы едим достаточно чеснока, и наши распятия из чистого серебра, – попытался воззвать к благоразумию Лука, пока их вели в какой-то сарай, названный их провожатым постоялым двором. Даже послушники, привыкшие к аскетичному образу жизни, зароптали, увидев место, где им предлагалось спать. Скотина содержится в лучших условиях!

– Либо так, либо отправляйтесь обратно, – беззлобно отвечал провожатый, не сбавляя шага. – Только добираться придется вплавь. Корабли из нашего порта больше не выходят, торговля остановлена. В городе голод и мор, нам ни к чему новые проблемы. Зачем вы здесь?

– Мы паломники, прибыли по приглашению достопочтенного Омида Эшки.

– Его тело сбросили вчера за городскую стену, – провожатый говорил обыденно, будто сообщал незначительные новости. – Хоронить больше негде и некому. Вы последние, кого мы принимаем, и скажу сразу, ваших мертвых мы не отдадим. Хотите, забирайте за стеной, но и туда вас никто не выпустит.

– У нас нет мертвых. – Лука осенил себя крестным знамением. Братья повторили за ним.

– У нас тоже не было. Теперь столько, что можно выстроить из их тел еще одну стену.

Выходит, все зря? Неужели столько усилий ни к чему не приведут? Ворочаясь без сна, задыхаясь от духоты и смрада, Лука мысленно воззвал к Богу, и его просьба была услышана.

Ранним утром, когда солнце больше походило на луну, купаясь в прозрачной лазури неба, он вышел на безлюдную улицу, чтобы вознести молитву и вдохнуть хоть немного чистого воздуха. Снаружи хоть и дышалось легче, но вездесущий запах тлена, множимый духотой, не позволял наполнить грудь, дышать приходилось поверхностно и часто, к чему он вскоре привык.

– Вчера я слышал ваш разговор, в котором упоминался Омид Эшки. – Закутанный в какое-то тряпье настолько, что видны были одни глаза, к Луке обратился коренастый мужчина. Скорее всего, местный – это они одевались странно, прятали лица, сооружали на головах птичьи гнезда из ткани.

– Да, мы прибыли по его приглашению, – оживился Лука. – Ты знаешь, как его найти?

– Если вы умеете говорить с покойниками, можете попытать удачу, отыскав его труп в куче за городской стеной. – Мужчина усмехнулся. Хотя понять его эмоции было непросто, лица совсем не видно, одни глаза сверкают в тусклом свете бледного солнца.

Лука рассердился и тут же заставил себя успокоиться: путь к святыне не мог быть простым. Если возникают препятствия, значит, он идет верно.

– Я могу связать вас с тем, кто хорошо знал Омида, он точно сможет помочь. Не бесплатно.

– Денег у нас нет. – Лука похлопал себя по бедрам, намекая на отсутствие карманов.

– Не нужно денег, – не расстроился местный, – я возьму ваше серебро. Говорят, оно помогает не заболеть. Ты вон стоишь на своих ногах!

«Заблудшая душа! – обрадовался Лука. – Господь посылает ему знаки, говорит с ним. Не просто так братья отдали свои жизни на том корабле, ой, не просто! Он самолично снял с каждого из них распятья, еще не понимая тогда, зачем так поступает. Выходит, им управляла десница Господня!»

Восемь серебряных крестов перекочевали в загорелую ладонь. Лука еще подумал, что мог не отдавать все, местный не знал точное количество серебра. Подумал и решил, что и здесь не он принимал решение, все решено за него.