Маргарита Малинина - Шепоты старой усадьбы

Толя кивнул, что-то нажал в телефоне, после чего лицо его изменилось.

— Господи Боже мой… — Так как странно было слышать такое восклицание из его уст, я полюбопытствовала, что на снимках, но при моей попытке дотянуться до смартфона, охотник за привидениями как-то резко дернулся от меня в сторону, промямлил: — Тебе не нужно это видеть, — и передал телефон Смирнову. Тому хвалило лишь секунды.

— Ах ты мразь… — Майор присовокупил пару матерных словечек и еще раз врезал профессору. У того из губы пошла кровь.

— Остановись! — накинулась я на него. — Что ты делаешь? Хочешь, чтобы это нас посадили?

— Прости, Анька, прости меня… Не сдержался… Но вот именно таких я терпеть не могу и за людей не считаю. Так что можно сказать, я никого не ударил. Из людей то есть.

Ввиду того что Андрей Васильевич изъяснялся непривычно замысловато, я обратила взор своих расширенных глаз на Ткаченко, но тот неожиданно закивал, дескать, понимаю и полностью оправдываю.

Я не успела как следует накинуться на них с расспросами, потому что Степан Степанович внезапно лопнул. Именно лопнул, как воздушный шарик. Через невидимую энергетическую дыру вышли напыщенность, смелость и уверенность в себе. Сдувшись, он походил на запуганного ребенка, сильно нашкодившего и ожидавшего, что родители сейчас его накажут. Он даже заплакал.

— Он написал… Он написал мне пару месяцев назад… Сказал, что все узнают…

— Кто написал? — спросили мы.

— Я не знаю. Аноним.

— Чего он хотел?

— Чтобы я нашел для него кое-что. У него не было доступа во дворец, у меня был. Он прислал мне план здания и пометил крестиком. Мне пришлось поменять кабинет, большой, светлый и просторный на этот запыленный архив… Это несправедливо…

— Ах это к тебе жизнь несправедлива, да? — рыкнул Смирнов, приготовившись снова ударить, но Толик сдержал его, положив руку на плечо. — Ладно, пусть живет. Пока.

— Вы не понимаете… Моя репутация…

— Так, это никому не интересно! Рассказывай дальше.

— Ну, я и запугивал вахтеров. Чтобы они из здания выбегали и мне удобнее было крушить стену. Это его был план. Маскировку и шашку он мне прислал. По почте. Без обратного адреса.

— Что вы должны были найти? — спросила я заинтересованно.

— Шкатулку, — со вздохом ответил он. — Я должен был найти старинную шкатулку, спрятанную здесь Голицыным, и потом передать ему. И он оставил бы меня в покое. А теперь… — Он всхлипнул. — Я не знаю, что он будет делать… Я так ничего и не нашел…

— Почему вы начали копать именно с этой стороны? Не лучше ли в Гербовом зале?

— Ну, девочка, кто ж мне даст переехать в Гербовый зал! И дыру я там чем прикрою? Подумайте своей головой. — Я вдохнула побольше воздуха и подобралась, чтобы что-нибудь суровое ответить, но Смирнов меня опередил, отвесив ему подзатыльник. Засим преступник продолжил: — Я решил, какая разница, с какой стороны подбираться. Если есть там шкатулка, рано или поздно до нее доберусь. Но что-то пока никак. А тут он прислал напоминание, — кивок на телефон в Толиных руках, — чтобы пошустрее работал.

— А ребенок?

— Что? Какой-такой ребенок? Ничего не знаю! Не докажете!

— Толян, выкладывай фотографии в Сеть. И поставь хэштег «Дубровицы» и еще парочку тематических, чтобы руководство быстрее наткнулось на них.

— Стойте! — подпрыгнул Пунцов — впрочем несильно — насколько позволяли связывающие его путы. — Я… Я действительно… Но я не хотел, мне пришлось…

Сказанное дошло до меня только через несколько секунд. Я зажала рот ладонями, затем выкрикнула:

— Боже! Вы убили Витю! Сволочь!

Не знаю, в какой момент у меня в руках оказалась мотыга, помню только момент, как я бросилась с ней к его блестящей от пота голове, собираясь, наверно, проломить череп, а впрочем, не уверена, но, слава богу, Ткаченко успел меня оттащить.

— Уведи ее вниз, — посоветовал Смирнов.

— Нет, не трогай! — закричала я, потому что Анатолий попытался взять меня за руки. — Я хочу знать, что произошло. Помнишь, я говорила тебе? Это моя цель, я должна знать.

Оба мужчины вздохнули, Смирнов повернулся к пленному:

— Удовлетворите любопытство барышни. Видите, какая она впечатлительная, ночами не спит. — И тут же перешел на «ты». — За что грохнул восьмилетку, придурок?

Тот снова начал лить крокодиловы слезы.

— Он узнал меня… — и повторил почти шепотом: — Он узнал меня.

— Мне что, клещами из тебя тянуть все? Короче, так. Малец искал вход в подземелье. — При слове «малец» Толик подобрался, видимо, уже сформировался рефлекс, но быстро понял, что старший товарищ теперь так называет умершего мальчика, и успокоился. — А ты… Что ты там делал, кстати? Наверняка что-то преступное.

— А я как раз из подземелья вылез…

— Ага! — воскликнула я победоносно. Мое страдающее сознание срочно искало, на что бы переключиться. Вот оно — любимая тема. — Значит, есть они, подземные ходы! Значит, именно так вы проникаете на территорию усадьбы!

Помолчав, он медленно кивнул.

— Ну да…

— И где же вход?

— Тут их два. Когда взрывом вход из церкви засыпался, добровольцы выкопали новый отрезок, который вел на берег реки. — Мы переглянулись. Мы ведь догадались искать там, однако не нашли. — А есть еще на территории усадьбы, с северной стороны.

— Где конкретно?

Мужик перестал плакать и распрямил спину. В глазах появился какой-то неясного происхождения блеск.

— А давайте я вам покажу, а то на словах не объяснишь. Развяжите-ка меня…

— Щас, нашел идиотов! — фыркнул Андрей. — А куда тоннель-то этот ведет?

— В Лемешово. Идти долго и неудобно, все время сгибаясь, я как-то шел там… Спина потом двое суток стреляла…

— Ой, как же я тебе сочувствую, бедненький ты мой…

Не обращая внимания на смирновский сарказм, Пунцов продолжил:

— Зато здесь близко, от берега до усадьбы. Ну как? Удовлетворил я ваше любопытство? Отпустите теперь меня? Мне завтра на работу рано.

Парни злобно похихикали в ответ на такую нелепость, а я возмутилась:

— То есть вы задушили мальчика только из-за того, что он увидел вас вылезающим из-под земли? Я что, в это поверить должна? Или вы голову не потрудились проверить ни разу? Всё мне намекаете на логику…

Пунцов тяжко вздохнул, а мои друзья как-то странно переглянулись, словно знали какую-то тайну. Да что такого они от меня в секрете держат и почему? Мы же в одной команде. В команде «„А“ в кубе».

— Дело в том, что… Он, когда увидел меня там… И сказал: «Дядь Степ, это вы, да? Мы с вами опять играть будем, вы поэтому здесь?» И я… Я просто понял, что он расскажет своим друзьям… Он продолжал что-то щебетать по поводу того, что он был прав, а они нет… И то-то он над ними посмеется… Я, честно говоря, так и не понял, про что это было. — А вот я поняла. Но ему передавать беседу с девочкой, разумеется, не собиралась. — Вот, и я как представил, что он расскажет друзьям, а друзья своим родителям, и он сам своим маме и бабушке, а потом начнутся вопросы, что это сосед дядя Степа там делал ночью, а Витя передаст наш разговор о том, что спрашивал, будем ли мы играть, как в прошлый раз, а взрослые могут заинтересоваться, что это за игра такая была, а он подробно все расскажет… И… не знаю, на меня нашло что-то… — Он закрыл лицо руками.