Хелен Тодд - Призрачные нити [≈ За пеленой северного тумана] [litres]

– Вы не приняли настойки?

Аннетт раздраженно захлопнула дверь. Она бросила короткий взгляд на вампира, забившегося в угол, будучи не в состоянии контролировать обостренные чувства.

– Мне нужна ты. Я должна с тобой поговорить. Ничего не приму, пока не выслушаешь меня, – еле слышно произнесла Морин.

– Сначала зелья, затем мы поговорим, иначе все превратится в пытку. Это не входит в мои планы. Этого не хотел бы Тодор.

Ани сделала особый акцент на имени отца, зная, что на женщину это произведет впечатление. И действительно – едва держась на ногах, та подошла к столу и выпила содержимое пузырька.

– Не более одного. Остальные спустя шесть часов, – Аннетт поставила на стол большую коробку. – Это вам. Сегодня вечером он зайдет к вам…

В коробке было тонкое, шелковое платье. Оно нежно касалось кожи. Длинная ткань красиво струилась, подчеркивая стройную фигуру и обнажая спину. Треугольный вырез ничего не скрывал, лишь подчеркивал красивые формы. Морин расчесала непослушные волнистые волосы. Босые ступни мягко касались холодного пола, но она не ощущала его. Впервые в жизни миссис Хилл почти ничего не чувствовала. Она думала, что навсегда убила чудовище внутри себя, так и не осознав, что сделала из себя нечто другое.

– Дитя, прошу, выслушай меня…

– Если вам от этого станет легче, хорошо, – Аннетт подвинула к себе стул и села, кутаясь в широкую шаль.

– Я задам несколько вопросов?

– В обмен на мои.

Ани не нравился этот разговор, но у нее не было выбора. До прихода Тодора она должна быть с Морин.

– Ты же знаешь, что я не просто владею магией? Да, у меня нет дара перемещений… Я нечто хуже… Это я виновата в смерти Майкла. Из-за меня он погиб. Я не смогла его защитить, во мне была тьма! – Женщина показала свои ладони. На них красовались старые символы, которыми подчиняли ведьмаков проклятые. – У меня не было выбора. Оно вошло в меня, захватило мой разум, я пустила в свое сознание проклятого, но он не забрал то, что желал, – душу. У меня вышло сопротивляться. У Майкла нет. Тодор предупреждал, он говорил, что мне необходимо обратиться к знахарю, лишиться своих сил. Так проклятым нечего было бы отбирать. Но я не слушала, никогда не слушала. Слишком любила ощущение магии, пусть слабой, пусть никакой. Мне не так повезло, как сестре. Бедная, она была связана с Брэйденами. Это ее и погубило. Она не смогла контролировать магию, которую забирала у Альфреда. И она ее убила. Эмма слишком нежна и невинна. Не готова к тьме, к неконтролируемому потоку магии, который поглотил даже самых сильных наследников рода Брэйден. Но у нее она была, а у меня нет.

Красивое бледное лицо исказилось. Теперь Морин не напоминала несчастную новообращенную. В ней бурлили ненависть, злость и жалость к себе. Ни капли отчаяния и стыда. Ни слова раскаяния. Аннетт внимательно смотрела, как вампир гладила свою левую руку. Худые пальцы дрожали. Что-то сумасшедшее читалось в этих жестах. Но хуже было то, что вокруг нее Рэндел видела слова, сотни незнакомых слов, которые вспыхивали и тут же угасали.

– Ты знаешь, что Тодор просто ушел, бросил меня одну и больше никогда не разговаривал со мной? Он сказал, что если я перейду черту, то все изменится, но… вот, вот я сижу здесь уже который день и просто схожу с ума! Он просто хочет надо мной поиздеваться?

– Нет.

– А ты? Зачем ты приходишь? Не служанка, не он, а ты?

– Я помогаю всем новообращенным. Я Заговорщик. Погибшие, скитающиеся души, зеркальный мир мертвых… Моя специализация, которой я посвятила последние полгода.

– Ты видишь мертвых… Ты могла бы призвать Майка? Он рассказал бы, что я не хотела, что это была не я, что под влиянием… – Морин тревожно заламывала пальцы, стараясь унять нервы.

– Нет.

– Ты думаешь, что я хочу забрать твое место? Его любовь?

– Я ничего не боюсь. В частности, тебя, – тяжелый взгляд и легкая улыбка выбили женщину из спокойствия.

– Не смей показывать свое превосходство, милочка, я прожила куда дольше твоего и знаю, что ты боишься отдавать мне Тодора!

Она вскочила на ноги, но тут же рухнула на колени. Перед ней стояла небольшая мальчишеская фигура. Светлые волосы, серый свитер на вырост. Ребенок прошептал лишь несколько слов: «Помоги мне, помоги…» Морин затряслась. Ее взгляд, наполненный злобой и яростью, был направлен на Ани.

– Как ты смеешь, дрянь?! Не играй на моих чувствах! Я должна, должна получить то, чего хочу! Слишком долго я ждала, чтобы стать ближе к Тодору. Я лишилась последней магии, схожу с ума без этих настоек, но все еще знаю, что он любит меня, что я заслуживаю этой любви. А ты… Где он тебя подобрал? Решил, что будешь ему служить? Исполнять его предсказание, а потом оставил одну на вечеринке? Бросил среди толпы? И ты обиделась и решила скоротать время, наблюдая за моими страданиями…

Морин обнажила клыки. Ее рычание, животный инстинкт, ярость просто выплескивались наружу. Она поднялась на ноги и приготовилась к нападению. Хищный взгляд был сосредоточен на нежной коже. В голове звучала одна-единственная мелодия – тихий, равномерный пульс сонной артерии на шее Аннетт.

– Ты не успеешь задать свои вопросы, дрянь… Ты не заслуживаешь его!

Ани и бровью не повела. Поведение Морин нисколько ее не пугало. Ведьма с интересом наблюдала за неконтролируемыми рефлексами и неумением использовать свою мощь, маневренность, силу. Легкая улыбка появилась на ее губах, и Аннетт убрала волосы с шеи. Ей не раз доводилось находиться один на один с вампирами. Хрупкая и неуклюжая женщина не представляла для нее опасности. Но Рэндел хотела поиграть. Слова о Тодоре ее задели, разозлили, но, как учил отец, свою злость лучше не показывать. Хладнокровие – самое острое оружие. И она умела им пользоваться.

Раскаленную обстановку нарушил скрип двери. В комнату вошел Тодор. Он ворвался настолько шумно и быстро, что Морин от испуга попятилась. Широкие плечи напряглись, и ведьмак, едва контролируя злость, застыл на пороге.

– Еще один шаг, и я проткну тебя деревянным колом, – он встал возле дочери. – Спасибо, что выполнила просьбу. А пока тебе стоит уйти. У нас будет непростой разговор…

Ани послушно покинула комнату, подарив Морин полуулыбку напоследок, чем вызвала новый приступ гнева. Последнее, что Рэндел слышала, закрыв дверь, – крик. Истошный вопль отчаяния.

– Алан? – Джин-Рут мягко коснулась плеча, стараясь разбудить брата.

– М-м-м? – сонно поморщившись, он хотел было сказать что-то еще, а затем резко поднялся. – Что-то с Анри?

– Ничего, он спит под действием зелий, – сестра указала рукой на поднос с едой. – Тебе необходимо перекусить.

– Покурить бы тоже не помешало, – тяжело поднимаясь с кровати, он достал из тумбочки пачку сигарет и, приоткрыв форточку, затянулся.