Меган Миранда - Девушка, которая ушла под лед [litres]

А затем Трой нагнулся к старухе и прошептал ей в самое ухо:

– Мучиться осталось недолго. Потерпи, еще немного потерпи.

Его слова эхом отозвались у меня в голове, разбудили смутные воспоминания. Я быстро отступила, подошва скрипнула по линолеуму, и Трой резко обернулся на звук.

– Привет, ты только пришла?

Вместо ответа я попятилась. Трой выругался себе под нос. Я побежала к выходу.

– Стой! – прозвучало вслед.

Трой нагнал меня до того, как я успела выбежать в главный холл, и быстро затащил в пустую палату. Закрыл дверь и прислонился к ней спиной, заблокировав для меня любую возможность выйти.

– Это не то, о чем ты подумала.

– А что я подумала? Что ты забрал ее таблетки или что ты…

Я опустила глаза на рукав, под которым скрывался длинный тонкий шрам. Острый металл, боль, крики…

– Ты…

– Это не то, о чем ты подумала, – повторил он, поднимая одну руку, будто пытался показать, что ему нечего скрывать. Но другой рукой он крепко держал дверь. – Клянусь тебе, я все могу объяснить, но только не здесь. Не сейчас.

Шов отозвался свербением, и я почесала его через рукав.

– Это ведь ты сделал? – спросила я, указывая на Троя пальцем. Кожа на шве неестественно натянулась. Затем я махнула рукой в сторону комнаты, где осталась умирающая старуха.

– А что ты делаешь с ней?

– Помогаю ей. Облегчаю ее страдания.

Спуская таблетки в канализацию. Рассекая мне бритвой вены. Я проглотила образовавшийся в горле ком. Закрыла глаза.

– И как именно ты облегчаешь страдания?

Трой медленно покачал головой, шагнул в мою сторону.

– Единственно возможным способом.

Я сама не ожидала, что оттолкну его с такой силой. Распахнув дверь, я выбежала в холл, пробежала мимо регистраторши и выскочила на морозный воздух. В машину я села, дрожа не только от холода.

Я не могу вернуться к Трою. Не могу пойти к Деккеру. И домой пойти не могу. Поэтому я ехала куда глаза глядят. Сворачивая на случайных перекрестках, прокладывая маршрут из ниоткуда в никуда. Может, именно так выглядит ад? Девушка, оставшаяся совсем одна, которой некуда пойти.

Я проехала жилые кварталы, оставила позади озеро. Теперь я оказалась на той же дороге, по которой вчера меня возил Деккер. На ней не было даже нормальной асфальтированной обочины, но и полоски грунта по краям полотна тоже постепенно исчезали, уступая место плотно растущим высоким деревьям. Люди попытались проложить путь через самое сердце природы и оставить свой след. Только через сколько лет природа опять поглотит его? Через сколько лет корни прорастут наружу, разрушив асфальт? Через сколько лет от цивилизации не останется и следа?

А потом я развернулась и поехала назад в город. Потому что и в конце этой лесной дороги меня никто не ждал. Но направлялась я не домой. Я проезжала по улочкам городка: я здесь никогда не была, но они все равно казались знакомыми. Неизбежное сходство. Как моя жизнь, только перенесенная в другие декорации. Все это время в голове звучал шепот Троя. Я видела очертания его лица, склонившегося надо мной в темноте палаты. Он спрашивал, мучаюсь ли я. Обещал, что все скоро закончится. Тысячу раз эти фразы всплывали у меня в мозгу. Но я никак не могла понять, о чем он говорил: о жизни или о смерти.

Я вела машину и иногда чувствовала притяжение. Еле ощутимое справа. Позади. Впереди. Никуда не спрятаться от него. Смерть повсюду. Она пробирается в мой мир, ищет меня. Точно знает, что я сбежала от нее, и пытается вернуть.

Ощутив сильное притяжение, я поддалась ему. Съехала с узкой витиеватой дороги, огибавшей городок, и вывернула на равнину, поросшую кустами. Скоро заросли закончились, и я оказалась на бетонной дороге. Передо мной раскинулась линия жилых домов и витрин магазинов. А затем их снова скрыли деревья.

Я медленно ехала через жилые кварталы, пока не оказалась у ранчо цвета растопленного сливочного масла. Широкая веранда, два белых кресла-качалки, поскрипывающих под порывами ветра. А может, их раскачивают призраки. Я заглушила двигатель и стала наблюдать.

В этом доме кто-то болеет. В этом доме кто-то скоро умрет. Притяжение было сильным, но руки не дрожали. Мозг вел себя, как и полагается нормальному мозгу. Но смерть ходила рядом. Внутри приоткрылись белые кружевные шторы. Узенькое женское личико смотрело прямо на меня. Белая ночная рубашка сливалась со шторами, поэтому казалось, что тела нет, а лицо парит в воздухе.

Безжизненное, бесцветное лицо призрака. Я опустила лоб на руль и тяжело вздохнула. Трой был прав: для нее все позади. Эта женщина стара, одной ногой стоит в могиле. Как я могу ее спасти? Никак. Лицо продолжало смотреть на меня. Будто понимало, что я само воплощение смерти. Предупреждение. Бесполезное, кошмарное предупреждение. Я потрясла головой, завела машину, надавила на газ и уехала.

Я чуть не проехала мимо собственного дома, потому что увидела рядом машину Троя. Сначала хотела проскочить мимо, но мама стояла у окна и успела заметить меня. Через стекло она тоже казалась безжизненной, бесцветной. Когда она стала такой? Я упустила момент. Озеро Фалькон поглотило меня почти месяц назад. Может, оно поглотило и ее?

Я припарковалась на подъездной дорожке, поднялась на крыльцо, вошла. В гостиной мама была одна, но я знала, что Трой где-то рядом.

– Где он? – потребовала я ответа, обшаривая глазами дом.

– Я чуть с ума не сошла! Как ты могла так поступить? Просто взять и уехать, ничего мне не сказав!

– Что? – Утро всплыло перед глазами. Как давно это было. – Ты была занята.

– Я? Занята? Так занята, что ты не могла отпроситься? Боже мой, Дилани, да в кого ты превратилась!

Удар. Быстрый, резкий удар острейшей бритвой. Вот что я ощутила. Слова режут плоть, как режет лезвие. Прежняя Дилани обязательно бы спросила, может ли уехать. Прежняя Дилани, у которой мозг на снимке окрашен в равномерный серый цвет. А я – не она, я – кто-то другой.

Металлический скрип по бетону. Я быстро пересекла кухню, прачечную, распахнула заднюю дверь. Она стукнулась о стену, задребезжали стекла. Следом прибежала мама.

– Ты что здесь делаешь? – крикнула я.

Трой набрал полную лопату снега и выкинул на газон. Затем снова набрал снег – металл противно заскрежетал по бетону дорожки.

– Он помогает мне, – сказала мама. Голос показался мне очень, очень далеким.

Я смотрела на Троя. Он перестал чистить снег, поставил лопату вертикально, оперся на древко, тяжело дыша. По тому, как он махал тяжелой лопатой, по пустоте во взгляде, по напряженному рту я видела, что он не помогает – он дает выход ярости. Дает выход ярости, счищая снег с нашей дорожки.

Мама продолжила:

– У тебя же не хватило воспитания вовремя явиться на собственное свидание.