Дэниел Хорн - Сокровище Кастеров [litres]

– Мам, я пойду спать, что-то я устала и готова свалиться прямо здесь.

Оливия улыбнулась дочери и мельком глянула на часы:

– Эдди еще не спит?

Моника зевнула:

– Прости. Нет, но сейчас вырубится. Я завтра заберу посуду из его комнаты и помою, пусть побудет один.

Оливия кивнула, а Моника обняла маму на ночь.

– Ты тоже не засиживайся, а то выглядишь… не очень.

– Надо отца дождаться, что-то он сегодня долго. Где его носит, интересно? – Оливия не могла свыкнуться с мыслью, что не просто изменила мужу и утаила это, но что ей еще приходится продумывать план, как обмануть всех и при этом остаться в стороне от проблем. Где-то глубоко в подсознании женщину тошнило от самой себя.

– Может, у него и в правду получилось, ну, эти идеи, о которых он с утра говорил? – Моника снова зевнула.

– Надеюсь, что ты права.

– Ладно, я пошла, а то точно свалюсь. Ты же меня не будешь тащить наверх?

– Да у нас и пол вроде удобный, а ты вон какая… тяжелая. – Оливия хихикнула.

– Ха-ха, очень смешно, мама. Ладно, до завтра, спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Моника отправилась наверх, а Оливия убрала с лица притворную улыбку. Чай не помог, в горле все еще сидело существо с невероятно цепкими когтями и то и дело пыталось выбраться по стенкам гортани наружу, но, судя по ощущениям, у него это не получалось. Целый час Оливия провела на кухне, постоянно подливая себе чая с ложечкой меда. В доме царила тишина, но тревоги женщины устроили в ее голове свою вечеринку, ускоряя танец под такт быстро бьющегося сердца. Волнение рождалось из самых потаенных комнат сознания. Оливия никогда не задумывалась насчет абортов, и можно ли это сравнить с убийством? Но в том, что ей придется чем-то пожертвовать, она не сомневалась. Личные переживания шли параллельно с материнским беспокойством. Ее малютка Эдди – ребенок, так рано увидевший конец человеческой жизни. Оливия не скрывала от самой себя – она была рада, что хулиган так кончил. Уж лучше этот отброс, чем ее малютка Эдди.

Оливия поднесла кружку ко рту и не заметила, как та опустела. Она встала, чтобы подлить еще чая, но тут в ее голову пришла пугающая мысль. Чай беспрерывно вливался в нее весь вечер, внутри целый галлон, но из этого ничего не выходило. «Когда я ходила в туалет?» Новый приток угнетающего опасения. Оливия представила, как ее сердце вскрикнет «Ничего, что я без стука?» и навсегда прекратит свою насосную работу.

Женщина протянула трясущейся рукой кружку к электрическому чайнику. За спиной раздался резкий удар входной двери. Оливия дернулась от страха и чуть было не уронила кружку на пол. Она начала глубоко дышать, в попытках успокоить свое запуганное нутро и унять дрожь в руках. Оставив кружку на столешнице, она прошла к коридору и увидела сияющего счастьем мужа, который переобувался в прихожей. «Твою мать, Джеймс, какого хрена?» – подумала про себя Оливия, оставаясь на месте в полном молчании. Джеймс выглядел восхитительно, с его губ так и спешила соскочить радостная новость, но Оливия не желала сейчас что-либо слушать, особенно приятное. Единственное, что облегчило бы ее каменное сердце, – слова врача: «Мы закончили, вы больше не беременны».

Джеймс увидел свою жену и улыбнулся еще шире.

– Дорогая, привет! Как сегодня день прошел? – Джеймс подошел к жене и, стиснув ее в объятиях, поцеловал в щеку.

– Джеймс, не кричи, дети легли спать, – сухо ответила Оливия.

– Хорошо, хорошо, извини. – Джеймс отпустил жену и прошел к холодильнику, достал пакет молока и, открыв его, испил из горла. – Ты чего без настроения? – Мужчина почесал левое плечо.

– Джеймс, присядь, пожалуйста. – Оливия с отрешенным лицом вернулась за стол.

– Ладно. – Джеймс вновь почесал плечо и сел за стол, не выпуская из рук упаковку молока.

Оливия настороженно смотрела на своего супруга. Она собрала последние крупицы внутренней силы, чтобы не расплакаться и не признаться ему в своем предательстве. Оливия твердо решила завтра идти на аборт. А дальше – будь что будет. Но на сегодня ее испытания на твердость не закончились. Горло все еще раздирало, а перед ней сидел дорогой ей человек, которому вот-вот предстоит узнать, что его сын чуть не погиб от лезвия ножа, но эта беда миновала, принеся другую. Оливия начала свой рассказ.

Моника вышла из ванной в пижамных шортах, майке и с завернутыми в полотенце волосами. Проходя мимо комнаты Эдди, она решила перед сном снова заглянуть к младшему брату. Приоткрыв дверь, она увидела укрытого одеялом неспящего мальчика, который смотрел на фонарик в своих руках.

– Ты чего не спишь? Не хочется? – Моника переживала за брата, но она понимала, что мальчику нужно пережить этот случай. Единственное, что ему сейчас может помочь, – очнувшийся Ларри.

– Нет.

– Думаешь о Ларри?

Эдди кивнул, продолжая вертеть в руках красный фонарик, который он использовал для секретной операции по походу к волшебному сундуку.

– Он скоро придет в себя. Я в этом уверена. – Моника ждала ответа или малейшей реакции на ее подбадривающие слова, но Эдди никак не отреагировал. – Ладно, я пойду спать. Если что-то будет нужно, разбуди меня, хорошо?

– Хорошо.

– Спокойной ночи. – Моника прикрыла дверь и отправилась в свою комнату.

Десять минут девушка потратила на свои мокрые волосы. Ей было лень сушить их феном, да и столь раздражающий шум в такой обстановке был лишним. Моника вытерла их полотенцем насухо и кинула его на спинку стула. Очутившись в кровати, девушка быстро заснула. Последнее, о чем она успела подумать перед тем, как погрузиться в сон, это то, что Артуру повезло. Если бы он остался жив, Моника бы позаботилась о его страданиях.

– И что он вам предложил? – Джеймс продолжал почесывать плечо.

– Выдвинуть обвинение. Их банду часто жалели, но пора их посадить туда, где им и место. И знаешь что, Джеймс? Я их выдвинула, а Демфре меня и вовсе опередили.

Джеймс кивал, все еще пребывая в шоке от услышанного: Ларри Демфре в больнице, а Эдди чуть было не погиб от закомплексованного недоумка, который свободно разгуливал с ножом. Джеймс был по-настоящему зол. Его переполнило желание встретиться с отцом этого Артура в пустынном месте, тогда бы он показал, как надо воспитывать сына. «Твою мать!» – выкрикнул в мыслях Джеймс. На обратном пути из Риплтауна в его плече появилась раздражающая чесотка. Сначала она лишь слегка щекотала кожу, а сейчас будто обжигала ее.

– Эдди спит?

– Да, Моника уложила его. Лучше его сегодня не трогать. – Оливия встала из-за стола и поставила кружку в раковину. Она повернулась к мужу, не смотря в его глаза. – Я хочу спать. Сам сможешь поужинать?

– Смогу.

Джеймс хотел раскрыть свою тайну и рассказать обо всем, что ему удалось сегодня сделать. У их семьи отныне нет никаких долгов – все выплачено. Сегодня он обзвонил всех своих сотрудников и объявил о закрытии компании, но выходным пособием никого не обидел. Школьный проект по ремонту успешно завершен, а значит, бизнес умер на приятной странице истории. Последними из действующих сотрудников остались только Клэр и Джордж, но лишь на время ликвидации компании и за дополнительную плату. Большая часть нового состояния ушла на реализацию инвестиционного портфеля из акций, облигаций и накопительных счетов для своих. Часть миллиона была положена на сберегательный счет на черный день, и немного средств было выделено на первичные семейные нужды, в том числе – на оплату образования Моники. 100 000 долларов Джеймс решил оставить для полноценного обращения в кругу семьи. И первое, что он запланировал в качестве примирительного подарка для своих родных, – путешествие на райские тропические острова на целый месяц, а пока они будут плескаться в кристальной воде и попивать фруктовые коктейли, ремонтом их дома займутся Джо и Шон. Начало новой жизни схвачено за хвост, и Джеймс верил в то, что теперь не отпустит его никогда.