Евгения Кретова - Дом с панорамными окнами [сборник]

— Ты его видела, Гаш? — душным шепотом спрашивал Максик.

— Кого? — голос Гаши, как обычно, суровый и неприветливый.

— Дедушку?

Та фыркнула:

— Какого еще дедушку! Макс, не выдумывай! Иди чистить зубы и гулять.

Скрипнула кровать. Максик сопел, но не уходил, топтался рядом.

— Гаша, — тихо прошептал он, — я боюсь.

— ЧЕ-ГО?

— Я знаю, ты тоже его видела, — утвердительно прошептал мальчик. — Ты специально не говоришь мне. Но я вот думаю… А вдруг, он пришел за мной?

Он еще раз тревожно вздохнул и вышел из комнаты.

В Лерку тут же полетела подушка, с шумом попав аккуратно по голове.

— Эй, ненормальная! Подъем! Здесь тебе не санаторий!

«Ненормальная» — это Лерка. Отправляя к своим родственникам в уютный приморский городок, ее мама имела неосторожность обронить, что дочери надо бы подлечить нервы, успокоиться.

Одной этой фразы хватило, чтобы тетя Азалия нафантазировала у своей дальней родственницы, бедной девочки с такими серыми печальным глазами, пережитый огромный стресс, депрессия, может, даже, психологическая травма. И, из лучших побуждений, предупредила об ее особом состоянии дочь с сыном и Риту, приехавшую чуть раньше Леры родственницу из Питера.

И вот что из этого получилось.

Лерка села на кровати, с вызовом разглядывая Гашу:

— Тебе что, больше всех надо? Чего ты ко мне лезешь?

Гаша, высокая, крепкая, хоть и ровесница Лере, но на вид старше своих шестнадцати лет, провела гребнем по густым, шелковистым волосам, своей гордости, и предмету неистовой зависти одноклассниц:

— Вставай! Сегодня твоя очередь полы мыть, — промурлыкала она и направилась к выходу. Лерка снова легла и укрылась одеялом, что, естественно, не ускользнуло от внимательного взгляда Гаши, сварливо добавившей, — а то мне придется позвонить твоей маме, сказать, что тебя беспокоят кошмары…Или кто там тебя должен беспокоить? Вот они… Мама твоя жуть как расстроится. В больничку, наверно, тебя определит… Психиатрическую. Где тебе и самое место, — заключила она сквозь зубы и вышла в кухню.

— Зараза, — пробормотала Лерка, но одеяло в сторону отбросила.

В комнату заглянуло острое личико Ритки, тихой, умной, вечно собирающей и разбирающей всяческие механизмы девчонки. Они раньше не встречались, познакомились здесь впервые. Но успели подружиться.

— Лер, здорово, что ты встала! — воскликнула она и мягко улыбнулась. — Я уже чай сделала, и тетя Азалия оставила нам целую гору бутербродов. Пошли чай пить?

И, опять не дожидаясь ответа, скрылась за кухонной дверью.

Лерка стянула с себя пижаму, нырнула в длинный цветастый сарафан, удобный уже тем, что его не надо было гладить и стирать. Схватила Гашкин гребень с тумбочки, несколько раз небрежно провела по рыжим космам, перехватила волосы в хвост. Не слишком аккуратный, но удобный.

Довольно прищелкнула языком.

— Сначала — купаться в море, потом — мыть полы! Я на отдыхе! — скомандовала она сама себе, и, схватив широкополую соломенную шляпу, и нацепив солнечные очки, выплыла из домика.

Ритка и Максим, низко склонившись друг другу, взволнованно шептались. В руках у каждого пестрел здоровый бутерброд с зеленым луком, сладким перцем, сыром, укрытым тоненькими кружочками сырокопченой колбасы и высокая кружка с ароматным чаем с чабрецом.

Временно забытый, промокший под ночным ливнем, еще накануне частично разобранный, уныло стоял в ожидании ремонта Максимкин велик. Судя по немыслимому количеству валявшихся вокруг него деталей, гаек, ключей всех возможных мастей и размеров, стойкой вони машинного масла, работа была запланирована масштабная. Может, у этой дружной парочки в планах было из велосипеда сделать вертолет.

— Ты тоже да, слышала? — донеслось до нее прерывистое Максимкино бормотание.

— Эй, мелюзга, что вы тут развели! — на правах «взрослой» начала было Лерка, но смолкла, увидев озабоченные и даже испуганные лица ребят. Особенно маленького Максика. Оставляя скользкие борозды на пухлых щеках, из глаз текли слезы, которые он, лишь увидев соседку по комнате, начал усиленно размазывать кулаком.

— Лера, а ты куда? А чай? — Ритка повернула к ней треугольное личико, показывая на свой бутерброд и коричневую кружку.

Лерка поправила солнечные очки, плотнее усадив их на переносицу.

— На море собралась… А вы чего тут? Ревете? Или ремонтируете? — Лерка отодвинула носком сандалии еще мокрую, перемазанную машинным маслом тряпицу.

— Ремонтируем, — икнул Максик. — У меня на велике цепь порвалась, меняем. Рита в этом деле знаешь как «сечет».

И он уважительно шмыгнул.

Лерка пропела:

— Я-ясно. Ну, не скучайте, я скоро буду.

Стараясь не обращать внимания на нервный шепот за спиной и переглядывания, она вышла во двор, прошла мимо роскошных клумб с георгинами — слабостью тети Азалии, — и через скрипучую калитку выскользнула на улицу.

Несмотря на ранний час, солнце парило нещадно, ветер устало шевелил кроны редких деревьев, в высоком голубом небе лениво замерло одно-единственное облачко. Лужи, оставленные ночным ливнем, тихонько закипали на горячем асфальте, оставляя в воздухе тоненькие вертикальные струйки. Оглушительно пах кипарис.

Лерка сорвала маленькую зеленую шишечку, наивно мягкую и беззащитную, слегка смяла пальцами. Терпко запахло домом, соснами.

Она тяжело вздохнула. Идти на море расхотелось. Не давали покоя испуганные лица ребятни. Выходит, они тоже что-то слышали этой ночью. А может, и видели. Пугаются, ясное дело.

Странные они: Ритка вроде большая уже, а как пацанка — всей местной детворе отремонтировала велики, мопеды, вечно гайки какие-то из штанов вываливаются, то бензином от нее несет, то соляркой. Гаша вечно ныла, пару раз даже жаловалась на нее матери.

Но та — женщина серьезная, бывший кондуктор, теперь предприниматель и владелица точки на местном вещевом рынке, только исподлобья на нее посмотрела и рявкнула:

— И правильно девка делает, толк хоть от нее будет. А ты? Вертихвостка — одно слово.

Вид у Гашки после таких семейных разборок был еще более удручающий, чем у переваренной макаронины.

Жалкое зрелище.

Лерка вздохнула и медленно побрела в сторону центра Города.

Пройдя через старые, заросшие травой трамвайные пути, она миновала небольшой уютный сквер, с неказистым фонтаном и длинными деревянными скамейками, под тенью которых сейчас печально прятались голуби, и остановилась перед втиснувшимся между деревьями киоском с громким названием «Экскурсионное бюро».

За стеклом красовался сильно выгоревший плакат с изображением вида на Развалины. Лерка пригляделась.

Красивое место. Низкий горизонт закрывали серо-голубые руины средневековой часовни: три щербатые стены (четвертая, дальняя практически полностью обвалилась), через узкие стрельчатые окна проглядывало небо, тонкий пояс орнамента почернел от времени, местами и вовсе отвалился, обнажив фрагменты изъеденного соленым воздухом кирпича. Уже не осталось и следов от массивного фундамента — его поглотила земля, укрыв бурьяном, широкие ступени обвалились и поросли травой, а остатки кровли валялись тут же, заботливо прикрытые сеткой от растаскивания и разворовывания на сувениры.