Евгения Кретова - Дом с панорамными окнами [сборник]

Лерка моргнула.

Наваждение растаяло.

— Ты чего, Лер? — в затылок горячо дышала Гаша. Лерка от нее отмахнулась.

Она щелкнула кнопкой выключателя, из-под старенькой люстры с тремя рожками полился тусклый желтый свет.

Решение пришло сразу. Старик показал ей что-то. Что он спрятал много лет назад в этом комоде. И ради этого он привел ее сюда, и это, наверняка, должно помочь Максиму.

Она прошла через комнату, уверенно дернула на себя верхний ящик комода.

Заперт.

Только сейчас она заметила, что все ящики снабжены маленькими позеленевшими от времени замками.

— Ключ есть?

Гаша неуверенно пожала плечами в ответ:

— Лер, что ты хочешь? Ты думаешь, в комоде мама два с половиной миллиона хранит? Так я тебе и так скажу — нет, — и она развела руки, показывая на выгоревшие, давно не знавшие ремонта обои, пожелтевший потолок, облупившуюся краску на окне. — Ты видишь здесь что-нибудь, что бы указывало на такие деньжищи?

Но Лерка не слушала. Она прошла мимо Гаши, на кухню, достала из большой банки с прорезями узкий нож.

Когда она появилась с ним в комнате, у Гаши округлились глаза. Она дернулась было к выходу, но Лерка глянула на нее из-подлобья, тяжело и пронзительно.

— Лер, ты меня пугаешь, — пискнула родственница, сразу вспомнив, что Лерка, вроде как болела чем-то, с головой у нее не все в порядке, вроде как. — У тебя сейчас взгляд, как у теток из программы про экстрасенсов, когда они человека в багажнике машины ищут…

— А я и есть как эти тетки из программы про экстрасенсов, — бросила Лерка, уже вставляя острие лезвия в замочную скважину. Гаша икнула и плюхнулась на кровать Максика. — Вот сейчас смотри, я открою этот ящик, и там, из-под стопки старых конвертов, пожелтевших бланков, чеков, квитанций, я достану старый фотоальбом в синей кожаной обложке. Веришь? Нет?

Гаша издала странный звук, похожий на бульканье, но промолчала.

Лерка вскрыла, наконец, замок, дернула за ручку, заставив содержимое ящика жалобно перекатиться из угла в угол. Она отошла чуть в сторону, так, чтобы недоверчивая Гаша видела, что находится внутри старого комода.

Она взяла в руки стопку стареньких пожелтевших конвертов, исписанных аккуратным крупным подчерком, и положила ее на верхнюю полку. Через мгновение рядом с ней уже разместились квитанции за свет и газ, какие-то бланки, образцы заявлений. Гаша изумленно вытаращилась: Лера достала толстый фотоальбом в синей кожаной обложке и покрутила им перед изумленным носом Гаши.

— Ты откуда знала? — прошептала та.

Лерка села рядом с ней на кровать. Протяжно скрипнули пружины.

Она пролистнула несколько разворотов, ища своего недавнего знакомого. В глаза бросилась старинная фотография: молодой офицер в форме царских времен, и рядом с ним улыбается дама, в тонком светлом костюме-парочке, узкая талия перехвачена изящной лентой. Внизу темнела надпись «Ялта, 1904 год».

Лера перевернула еще несколько страниц.

А вот и тот старик, сидит на завалинке, тот же пронзительный светлый взгляд, борода, изможденные трудом и артрозом руки. Лера показала притихшей родственнице фото:

— Ты скажи, Гаша, вот этот старик, Назар, кто тебе? Дед?

— Да, дед, а откуда ты узнала имя? — медленно кивнула Гаша, холодея от смутного понимания происходящего.

Тогда Лера открыла задний форзац, аккуратно оторвала от внутренней стороны переплета лист бумаги, слегка отодвинула его. Из образовавшегося кармана показался зеленый уголок. Лера потянула за него, постепенно вытащив все содержимое кармана: небольшой кусок карты, на ней неровным почерком написанные слова «окно 8-ка», «прямо» и цифра «семнадцать».

— Это что может означать? — жарко сопела в ухо родственница.

Лерка развернула обрывок карты: названия нет. По левому краю — голубая полоса то ли реки, то ли еще какого водоема. Вдоль нее — широкая лента возвышенности, пунктир проселочной дороги. Ровные квадратики полей и лесополосы. В центре обрывка — белый значок в виде греческой колонны и рядом крестики.

— Не знаешь, что это может быть за местность? Ты ж вроде здесь выросла.

Гаша осторожно взяла типографский листок из ее рук, внимательно его повернула по часовой стрелке так, чтобы голубая линия оказалась сверху.

— Ты, знаешь, это похоже на наш Город, — пока еще не уверенно начала она. Но чем больше приглядывалась, тем более убежденным становился ее голос. — Вот эта голубая линия — бухта, возвышенность вдоль моря — сопки, за ними дорога на Краснодар, во времена дедушки, она, наверно, еще строилась или не была такой большой.

— А греческая колонна и кресты в центре? Кладбище, что ли?

Гаша медленно кивнула:

— Это Развалины часовни, а рядом с ней, действительно, старое кладбище. Дореволюционное еще.

— «Окно восьмерка» тебе ни о чем, случайно не говорят? — наудачу спросила Лера, но встретила только изумленный взгляд. — Понятно. Надо на развалины эти идти посмотреть.

Гаша вытаращила глаза:

— СЕЙЧАС?! Давай завтра, ночь на дворе же…

Лерка агрессивно кивнула:

— Нет, конечно, не сейчас. Твоему брату нужна помощь, его умерший дед за мной несколько дней ходит, все что-то с этой картой сказать хочет, но это все — фигня — ведь Гаша сказала «завтра».

— К-какой дед за тобой ходит? — икнула родственница.

— Вот этот! — и Лера снова открыла страницу с фотографией деда Назара.

— Не может этого быть, он умер давно…

— Когда давно?

— Года два как…

— Ты на похоронах была? — Гаша кивнула. — В чем его хоронили, помнишь?

Гаша открыла было рот, но Лерка ее опередила:

— Светлая льняная рубашка. Новая. Воротник никак не застегивался, с трудом пуговицу застегнули. Она ему жмет до сих пор.

Гаша еще шире рот открыла от удивления:

— Гаша, рот закрой, ей-Богу! Я медиум, слыхала о таком? Ну, вот, ко мне иногда приходят разные люди…

— Призраки?

— Нет, именно люди. Усопшие, не завершившие свои дела. Или вот как твой дедушка, чтобы предупредить об опасности, помочь. Они всегда рядом с вами, берегут, как могут. Да что там! Они душу готовы отдать за то, чтоб у вас, здесь, все нормально было! Вы же их продолжение, их плоть, их кровь! Их надежда на возрождение! Эту связь не разорвать просто так. И сказать своему предку «давай, завтра, дед, я сегодня не хочу» — она замолчала, подбирая слово, — не правильно.

Она схватила из шкафа рубашку с длинным рукавом, раздраженно одела ее поверх сарафана и направилась к выходу:

— Ну, что ты идешь со мной на развалины или здесь остаешься?

Гаша заторопилась за ней.

Когда они вышли во двор, было уже совсем темно.

Стремительно надвигалась южная ночь. Небо, несколько минут назад розовевшее в вышине, быстро гасло, погружая приморский городок в ароматную мглу, чернильную и непроглядную, сквозь которую размеренным дыханием спящего гиганта доносился шум прибоя и соленая свежесть его дыхания.