Евгения Кретова - Дом с панорамными окнами [сборник]

Лерка удивленно посмотрела на того, кто держал ее за руку:

— Дед Назар, я, что умерла?

Тот покачал головой и потянул ее в сторону развалин.

Лерка запрокинула голову, задохнувшись от открывшийся ей красоты, стараясь запомнить все мельчайшие детали:

— Ради того, чтобы запечатлеть такое, точно надо научиться рисовать!

Поверх серых, ясно очерченных стен, существовавших в Леркиной реальности, словно тонкая вуаль, галограмма, мерцали давно утраченные в веках порталы, башенки и своды. Словно две проекции прошлого и настоящего слились в одно изображение, дополняя и поддерживая друг друга. Лерка успела разглядеть мраморное кружево аркатурно-колончатого пояса, изящные ребра колонн, яркие витражи окон, голубой шатер купола.

Дед Назар подвел ее к главному входу в часовню, там, где два окна — узкое и круглое — расположились одно над другим, образовав некоторое подобие цифры восемь.

— «Восьмерка», — заворожено прошептала Лерка, интуитивно понимая, куда надо двигаться дальше — прямо.

Дед Назар кивнул и потянул ее внутрь часовни.

На пороге их ждала неприветливая женщина в черном монашеском одеянии. Она сомкнула руки на груди, всем своим видом давая понять, что крайне обеспокоена и даже разгневана.

Хранительница часовни, догадалась Лерка.

— Мы не воры! — крикнула ей Лерка. — Со своим пришли, со своим и уйдем.

— Истина, — кивнул старик и показал Хранительнице свои руки — они были чисты, ни пятнышка черного воровства.

Женщина немного отошла в сторону, позволив им пройти, но не оставила одних, последовала за ними.

— Нам сюда, — дед Назар шагнул в дальнюю, более всего разрушенную часть здания: вместо стены призрачно мерцала ее галограмма. — В шестидесятые тряхануло тут хорошо, вот и обвалилась стена, — пояснил он.

— Семнадцатый кирпич, — догадалась Лерка. Она наклонилась, чтобы увидеть основание, нашла нижний кирпич, большой и прямоугольный булыжник высотой сантиметров в десять, и стала подниматься все выше, методично отсчитывая камни.

«Десять, одиннадцать, двенадцать…»

Ей приходилось считать полупрозрачные, призрачные кирпичи, не существовавшие уже в реальности. Они мерцали, подрагивая в лунном свете, поэтому пальцы все время промахивались, Лерка сбивалась со счета, несколько раз начинала заново. Если бы не старик, зорко следивший за каждым ее движением и поправлявший ее, она бы сбилась и ничего не нашла.

Рука коснулась семнадцатого кирпича — призрачно парящего в полумраке куска необожженной глины:

— И что теперь? Как его вынуть?

Дед Назад задумался, поправил тугой воротник, безуспешно пытаясь его ослабить. Он провел было рукой, но она прошла насквозь, не задев камень.

Лера почувствовала движение за спиной — к ним с ворчанием приблизилась Хранительница:

— И чего ты притащил сюда девчонку, толку от вас все едино никакого? Шуму только вон сколько наделали.

— Про шум, это, она, верно, про Агафьюшку мою, — вздохнул дед Назар: даже здесь были слышны, хоть и приглушенно, ее вопли.

Уверенной рукой Хранительница дотронулась до семнадцатого камня. Тот загорелся синим. Затем, все вокруг замелькало, закрутилось, день мгновенно сменялся ночью, мелькая в глазах неистово ярким светом.

Затем вращение замедлилось, пока не остановилось вовсе. Лера почувствовала, как земля под ногами дрогнула, издав утробный, глухой стон. Желудок дернулся, едва, не выскочив наружу.

— А-а! Это что такое?! — Лерка испуганно присела на пыльный пол. Земля гудела все громче, раздался оглушающий треск, и, словно в замедленной съемке, на голову Лерке, ей под ноги стали падать крупные куски штукатурки, камни, фрагменты росписей и барельефов. А голограмма на месте пустующего провала рассыпалась, оставив после себя черную зияющую дыру. Затем камни, разбросанные по полу, будто подхваченные легким ветром, собрались в высокую кучу у стены.

На миг все стихло. Только в застывшей темноте ярко синел под завалами помеченный Хранительницей семнадцатый кирпич.

Воздух вокруг девушки сжался, словно воздушный мяч, с оглушительным свистом «разматывая» время и пространство в обратном направлении, голографическая проекция стены вернулась на свое место, закрыв собой провал. Поднимая столбы пыли, поднялся вверх и встал на свое прежнее место призрачно синеющий купол-шатер.

Закрутившись волчком вокруг, старая часовня, снова вернулась к своему первоначальному виду, одновременно существовавшему в двух мирах.

Глаза Леры встретились с пристальным взглядом деда Назара:

— Передай им: я их очень люблю. Обоих!

Образ старика стал стремительно таять, Лерка почувствовала тяжесть в голове. Руки и ноги, словно одетые в узкую и неудобную одежду, болели. Подташнивало.

— Лерка! Лерка, я тебя умоляю, не помирай! Прости, что тебя ненормальной звала, только не помира-ай сейчас! — верещала Гаша, и голос ее раздавался все ближе и отчетливее. — Люди!!!! ПОМОГИТЕ!!! Ей! Кто-нибудь!

Она с силой открыла глаза, прохрипела:

— Все норм. Не ори.

Она лежала на земле, голова на Гашиных коленях, ноги неудобно подвернулись под тело, затекли и теперь по ним стайкой бегали острые иголки. Избитые Агафьей щеки горели огнем:

— Ну, у тебя и рука тяжела, подруга…

— Господи, Лера, — причитала рядом Агафья, размазывая по щекам слезы, — ты точно ненормальная… Что случилось-то?

Лерка с трудом села, все еще не до конца понимая, что произошло.

В голове, словно крохотный пазл, собиралась картинка: седой старик, карта, голограмма разрушенной часовни, грохот землетрясения, руины и подсвеченный в куче обломков семнадцатый кирпич.

Она попробовала встать, но ни руки, ни ноги не слушались, поэтому ей пришлось проползти несколько метров на четвереньках.

— Лерка! Куда ты, дура! — причитала рядом Гаша. Но объяснять сил не было, и Лерка просто ползла до ступенек часовни.

Облокотившись на Агафьино плечо, она, наконец, смогла встать.

Посмотрев в темноту, она подняла вверх свободную руку, показав испачканные травой и глиной ладони.

— За своим пришли, со своим и уйдем!

Агафья боязливо попятилась, мелко дрожа всем телом.

— Стой! — скомандовала Лерка, крепче перехватывая ее локоть. — Покажи свои руки и скажи «истина».

Агафья неловко — на правой руке повисла Лерка — показала в темный проем часовни ладони и хрипло крикнула:

— Истина, — потом повернулась к Лерке и громко прошептала в ухо. — Валерия, я тебя точно придушу! Как идиотка тут стою, ору…

Лерка прищурилась в темноту. Она ничего не видела. Но что-то ей подсказывало, что проход открыт, и можно войти. Она потащила Агафью внутрь темных разрушенных развалин.

Сквозь зияющие в крыше дыры их лица нечетко осветила луна.