Антон Бильжо - Где сходятся ветки [litres]

Однако не успел санкт-петербургский берег исчезнуть из вида, как мне пришла длинная эсэмэска.

«Милый Раф, прости за то, что я попрощалась с тобой не так, как должна была. Новость о твоем решении оказалась для меня слишком неожиданной. Но, возможно, все к лучшему. Мне не удалось поговорить с тобой тэт-а-тэт, хотя я готовилась. Теперь придется написать сразу обо всем. В общем, глубокий вдох, как говорится… Недавно я думала, что, давая тебе свободу, могу рассчитывать на такое же отношения с твоей стороны. То есть что ты допускаешь возможность наличия у меня дополнительных партнеров. Поразительным стало твое чрезмерное волнение, когда ты признался, что встречался с «художницей». Я начала глубже анализировать собственное положение. И пришла к выводу, что, скрывая правду, попросту лгала тебе. Ты помнишь самоуверенного самца, крикливого Дементьева? Я всегда говорила, что он меня раздражает. В этом была часть правды… Однако за раздражением скрывалось сексуальное желание, которое сложно сублимировать. Несколько дней назад он предложил мне заняться любовью. Тогда я оказалась. Во время твоего отсутствия, уверена, последует новое предложение. И отказаться мне будет уже тяжело. Даже если Дементьев не позвонит и ничего не случится, хочу, чтобы ты об этом знал. Ты сам задал высокую планку искренности, и мне приходится соответствовать. Прости за мои слова после встречи с Рыбаковым – о том, что тебе никогда не стать психологом. Это неправда. Мое состояние в тот день было вызвано ощущением, что я поступаю ужасно, с одной стороны, ожидая звонка другого мужчины, с другой – не давая развиваться тебе. Кроме того, меня бесило, что я до сих пор не могу поговорить с тобой откровенно. Надеюсь, нам еще удастся детально обсудить все, когда ты вернешься. Попробую договориться на факультете психологии, чтобы они взяли тебя вольнослушателем. Общение с тобой было и остается для меня драгоценным. Твоя Ирина».

Первое, что увидел, когда в себя пришел, была Настена. Сидит, голову наклонила. А позади свет шарашит, аж глазам больно. Попривык, присмотрелся – нет, Мария. Тут меня и осенило: снова из тьмы выползаю и снова передо мной женщина. Не для того ли, чтоб не так тоскливо было делать первые шажочки по этому миру.

«Привет», – произношу деревянным голосом. «Собирайся, поехали, тут тебе нельзя оставаться». Поднялся кое-как, причем выяснилось, что рука работает, дышать потихоньку тоже могу, а вот с ногой беда. Не хочет сгибаться, и все тут. Хватился денег, их и нет. «Ничего, – говорит Мария. – У меня есть». Костыль подала, под локоть прихватила, в коридор выволокла. Не знаю почему, но сразу подчинился.

В коридоре за столом сидела женщина в полицейской форме. Думал, остановит. Только из-под бровей на Марию глянула, но как бы с пониманием.

Спустились вниз. Проковыляли через двор к автостоянке. Там машинка маленькая, красненькая, на туфельку похожа. Мария ключи достала, пикнула. «Прыгай назад, целлофаном накройся». Так и поступил. Только когда КПП проехали, начал вопросы задавать.

Оказалось, с покушения прошло всего три дня, причем за это время я несколько раз прочухивался и даже разговаривал, но ничего не помню. После того как я к Маргарите Ивановне не пришел, заподозрила Мария неладное, больницы обзвонила и почти сразу меня нашла. Кто стрелял, догадывается, но об этом расскажет, когда моя нервная система окрепнет. Едем мы на тайную квартиру. Жене и ребенку, что со мной случилось, говорить ни в коем случае не следует, а то они могут подвергнуться опасности.

В квартире мне понравилось – чисто, уютно. На полу ламинат. Две комнаты: в одной широкая матрас-тахта, в другой диван. Кухонька со столиком. Большой книжный шкаф. Вначале думал, из карельской березы, оказалось, шпон. Окна, правда, на железную дорогу смотрят. Если открыть, поезда слышно. Но это ничего, даже приятно. Кажется, зовут сорваться с насиженных мест и укатить навстречу новым приключениям.

Отмечать спасение пошли во французский трактир, из дома в арку, через дворы. Внутри красиво – люстра, колонны, из стены вода в чашу сливается. Мария взяла сыра с плесенью, улиток и лягушачьих лап. «Надо тебе образовываться», – говорит. Снова, я смотрю, губы у нее накрашены, глаза подведены, когда успела? Ну, думаю, чему быть, того не миновать. Я уж и не чаял, что ее найду, а оно вон как вышло.

Взяли вина, подняли тост за скорейшее выздоровление. «Словно птица Феникс, рождается Михаил заново, – пела Мария. – И это только начало, потому что дальше ему еще предстоит пройти много испытаний. Но я уже предрекаю, что будет он смелым, умным и сильным. Главное, постоянно стремиться к росту и изменению».

Я ответил, что изменения неизбежны, ведь жизнь не стоит на месте. Мол, не просто так сбежал из Архангельска на поиски прошлого. «Я, Мария, ни капли не жалею о нашей встрече, хотя все и могло закончиться трагически. Благодаря тебе проехал в поезде, увидел столицу, побывал в Ветеринарной академии, где мне передались тепло минувших дней и общая атмосфера образования». В общем, нагородил с три короба.

Из еды могу сказать, что лягушачьи лапы понравились, мясо напомнило куриное. Улитки ничего, хотя мороки с ними не оберешься. А вот сыр в первый раз показался вонючим. Даже поспорили.

После вина быстро устал, сказывались ранения. Когда пришли домой, Мария постелила мне на кровати, сама же ушла в комнату с диваном. Такого поворота не ожидал.

До ночи не мог заснуть. Благо «Примой» разжился, смолить выходил на кухню. Потом не выдержал, заглянул в комнату с диваном. Лежит моя спасительница под одеялом, читает. Присел на краешек. Сказал, что, если честно, совершил долгий путь не ради прошлого, а чтобы найти ее. «Ты же тоже не для того меня привезла, чтобы я один на тахте валялся… Видишь ли… после того, как я снова избежал смерти, многое в моей жизни поменялось. Жажду новых впечатлений. Должен познать себя, пока не поздно. Такая радость охватила, что хочется чего-то нежданного…» – «Не надо сейчас об этом, – перебила Мария. – Тебе, главное, восстановиться, да и мне требуется время привыкнуть заново. Давай попозже, когда лучше узнаем друг друга». – «Как считаешь нужным, но человек существо не бесконечное». – «С этим я полностью согласна».

Всю следующую неделю Мария меняла мне внешность с целью запутать тех, кто шел по следу. Потащила в парикмахерскую. Сделали мне фигурную бородку, прическу какую-то с волной. Накупила шмоток: узкие брючки, свитерок, ботиночки крокодиловые. Смотрю на себя в зеркало: прям танцор. Если бы такой на лесозавод явился, не знаю, что бы с ним сделали. Но приходилось терпеть. Единственный раз возмутился насчет платка. Вспомнил, как Настя слюнявчик повязывала, чтобы я едой не загваздался. «Зачем? Глупо же выглядит!» «Не нравится, не надо», – обиделась Маша. Пришлось свои слова обратно взять.