Андрей Уткин - Соседский дом, похожий на пристанище инопланетян [СИ]

— И что, и тебя тоже не послушается?

— А меня слушаться нечего — я уже давно мёртв.

— А чем же ты живёшь?

— Силами, приходящими из космоса.

— Как так?

— Ну, знаешь, живой человек, попади он в космическое пространство, не выдержит давления. Сразу погибнет. Значит, они сделали так, что в мёртвом теле можно поддерживать жизнь.

— То есть, ты хочешь сказать, что ты вампир?

— Не произноси этого слова!

— Почему?

— Потому что оно смешно.

— Но ведь ты же боишься выбраться на улицу! То есть, ты считаешь, что тебя сожжёт солнце?

— Зимой я не побоюсь. Зимой — не сожжёт.

— Зимой не сожжёт?..

— Зимой слишком холодно — и солнце на нас никак совершенно не действует. Выходи, хоть днём, хоть ночью.

— Значит, слово «вампиры» для тебя смешное… — почесал Роберт затылок. Он не знал, о чём ещё поговорить с Джиммом.

— Но ты зато не знаешь самого главного, — заметил ему мальчик, всё ещё неподвижно лежащий в гробу.

— Чего там я ещё не знаю?

— Почему от тебя отвернулись все друзья твои.

— А они от меня отвернулись?

— Ты точно ещё не знаешь, но ты это чувствуешь.

— Ну, допустим, что отвернулись. Почему же, по-твоему?

— Потому, что им кто-то про тебя наплёл, что это ты подбил старика…

— Потому что я его убил?

— Нет. Подбил на то, чтобы он затеял всё это безобразие. Ну, из-за которого его застрелили!

— О каком ты безобразии говоришь?

— А ты забыл? Ведь старика признали педофилом! Извращенцем, пристающим к маленьким детям. Растлевающим…

— Ух ты! — хохотнул Роберт. Теперь он всё понял.

— Что ты смеёшься?

— Старик специально всё это устроил, — объяснил тот. — Он пытается уничтожить наше семейство. Ну, чтобы мы не мешали ему сотрудничать с Эдди!

— С Эдди?

— Да, Эдди! А ты не ожидал? Эдди — его лучший друг, поэтому, если старик и подыскивает себе замену, то ты у него на самом последнем плане. Эдди — самый главный.

— Эдди?

— Он — бойфренд моей сестры.

По лицу Джимма было заметно, что он находится в некоторой растерянности. Его обставили. Может быть, он собирался напасть на Роберта, высосать всю его кровь, но сейчас, когда понял, что Джимм в этой «карточной игре» явно не козырь, у него опустились руки. Больше ничего уже не хотелось делать.

«Как они меня могли облапошить? — всё, что он думал, лёжа в своей «колыбельке». — Как я мог повестись и поверить в то, что они мне обещают?!»

Джимм больше не хотел верить вурдалакам и читать по глазам их мысли. Он хотел верить людям. Потому что одна небольшая фраза Роберта так многое изменила в его сознании!

— Джимм, — позвал его Роб. — Ты чувствуешь? От тебя исходит намного меньше холоду, чем раньше!

— Я всё про Эдди… думаю.

— Что там ещё про Эдди?! — устало произнёс Роберт.

— Мне кажется, мёртвый старик дал ему какие-то сапоги-скороходы. Чтобы Эдди мог добежать до какого-то ужасного места, которое нас всех погубит. Но, поскольку его убили, то чары старика больше уже не действуют на нашего Эдди, и… И…

— И что?

— И я теперь не знаю. Либо мой друг нас всех спасёт. Выручит из какой-то ужасной погибели. Либо всё опять закончится ничем. Потому что силы и чары этого убитого колдуна больше уже не действуют… Вообще, как-либо не действуют. Вот, что я хотел сказать.

Сколько жил Эдди в своём маленьком-ничтожном городке, но он и предположить никогда не мог, что способен удалиться так безумно далеко. И не на велосипеде… Велосипеда у Эдди никогда не было. Удалиться именно на ногах! Потому что, сколько он себя помнит, то облазил все окрестности… побывал в каких бы то ни было местах… Но тут вдруг случилось какое-то чудо, как только сосед (дедушка Гарт) подарил ему свой клубок ниток и Эдди медленно поплёлся за ним следом, странно удивившись тому, что нитки катятся. Именно в этот момент Эдди ощутил в себе какой-то необычайный дух. Он смог не просто долго (очень долго) идти, но и бежать. В боку у Эдди не кололо… И не просто бежать, а набирать какую-то неимоверную, немыслимую скорость. Куда он так безумно торопится? Он сам этого не знал. Всё, что он понимал, это только то, что ему нравится бежать. Бежать неважно куда, но бежать. Хотя, почему неважно? Эдди казалось, что организм сам выбирает нужное направление. То есть, можно бежать просто так; как ветер, совершенно свободно лететь по футбольному полю, а организм сам будет подсказывать направление. Но что, если это поле более огромное, чем можно себе вообразить? Куда, в какую сторону мчаться? Вперёд или назад? Вдруг, ты находишься где-то на самом краю этого безумного пространства! Пространства, того и гляди, грозящего превратиться в самый что ни на есть сумасбродный лабиринт. Стало быть, если ты норовишь куда-то сбежать из этого лабиринта… Если ты не стоишь (или не лежишь) на месте, если ты не плетёшься как тот заблудивший в пустыне путник, то организм твой сам подскажет тебе выход. Начнёт выискивать направление, куда и в какую сторону бежать. Другое дело, если ты находишься внутри автомобиля!

Именно об несчастных созданиях (об автомобилистах) всё время думал Эдди, когда бежал с краю дороги. Пригородного шоссе. Он думал, что, случись какая-то катастрофа, то автомобилям просто некуда будет деться, кроме как не выстроиться в свою вездесущую неподвижную пробку. Эдди вспоминалась повесть Стивена Кинга «Туман». Конечно, он не верил во всех этих монстров и чудовищ, якобы выбравшихся из другого измерения [также, как он не верил в лангольеров, из другой, более поздней работы Кинга; он знал, что существуют бермудские треугольники, в которых бесследно пропадают самолёты, но вовсе необязательно, что там должны были быть какие-то чудовища — пожиратели времени]. Он верил только в один мистический-безумный туман, который накроет огромные пространства планеты. И как можно выбраться из его объятий? Вот! Только пешком! Только бегом. Потому что, когда ты начнёшь бежать, то произойдёт что-то невероятное. Твой организм, сам, независимо от твоего разума или каких-то иных знаний (интуиции), начнёт ориентироваться. Он начнёт заниматься поиском путей выхода. Как выбраться в то пространство, где уже заканчивается туманное облако? Но на самом деле, Эдди думал про невидимый туман. Про какое-то облако невидимого газа, которое медленно, но верно отравляет человека. Убивает его раз и навсегда. — Именно в этом он находил смысл, когда читал Стивена Кинга и его фантастическую повесть про другие измерения, про иные миры. «А вдруг наползёт мистический туман, который превратит нас всех в зомби? Ведь, если можно убежать от медленных-неповоротливых зомби, то разве нельзя, таким же способом, попытаться найти выход и из самого тумана?»

Ещё Эдди думал про чёрта. Про то, что чёрт всегда находится рядом с человеком. И как изгнать его из себя, если он не один? Если их несколько. Много и очень много. Что нужно сделать с этими бесами? Может, переселить их в стадо свиней, которое пасётся неподалёку? А стадо погнать куда-нибудь в сторону океана, и там их всех утопить. Так, что ли? Нет, не так. Эдди думал, что надо начать бежать. Попытаться удрать от них всех. Ведь свиньи, точнее бесы, они бегать не любят! Но, когда жертва от них уносится, как от стаи мушек-паразитов, прилипших к ауре вокруг лица и нахально по ней ползающих (проще говоря, крутящихся вокруг глаз слепней), мчится со всех ног, кто-то из бесов конечно же подскакивает и летит следом. Но тут нужно постараться бежать так долго, чтобы они всем роем не успевали. Чтобы передрались в дороге и многие из бесов попадали, спотыкаясь. Чтобы, когда ты прибежишь назад, бесов осталось совсем немного. Один или двое. Лучше, когда двое, потому что они перегрызутся между собой как пауки в банке и их больше ни единого не останется. Злые будут, когда добегут до конца «марафонскую дистанцию», сердитые и запыхавшиеся, как курильщики; поэтому первое, что они сделают, начнут драться — решать, кто из них достоин награды победителя.