Александр Матюхин - Колдовство [сборник litres]

– Спиной к дровам, что ли? – Полина облокотилась на дрова, вывела вперед бедра и положила ладошки на живот. – Ну что? Хороша? Будут военачальники к моим ногам кидать головы? Или надо сиськи побольше?

– Чуть ближе ко мне, – попросила Галя. – На пару шагов. Чтобы видно было, как сиськи просвечивают.

– А они просвечивают? – Полина посмотрела вниз. – Круто! Значит – хороший этот… купальник же, правильно? Слово очень сложное, потому что глупое. Я ж не купаюсь сейчас – так зачем «купальник» говорить? Сюда? Вот здесь встать?

– Да, – сказала Галя. – Застынь вот так.

– Ну, – улыбнулась Полина. – И как я?

– Ты… – Галя откашлялась, продолжая тянуть время. – Ты была очень красивой девочкой, Полина. И могла бы вырасти в потрясающую женщину. Поэтому – мне очень, очень жаль…

– Чего тебе жаль?

– Давай, – хрипло приказала Галя.

Полина, видимо, в последний момент услышала позади себя шум и подняла вверх голову – как раз тогда, когда вспотевший от напряжения и попыток ползти бесшумно Ветерок опускал вниз руку с зажатым в ней тяжелым поленом. От удара голова Полины запрокинулась назад еще сильнее, и она, ударившись плечом о кладку, зашипела. Ветерок, уже не скрываясь, стал лупить ее поленом по лицу, вниз посыпались дрова. Полина свалилась на пол, но сразу попыталась подняться.

– Ах ты… – начала она, но спрыгнувший с поленницы Ветерок свалил ее с ног.

– Развязывай! – заорала Галя. – Давай быстрее…

Ветерок, оставив трепыхающуюся в дровах девчонку, кинулся к ногам Гали, рванул проволоку на себя. Галя зашипела от боли.

– Руки! Руки сначала, – закричала она.

Ветерок бросился ей за спину и стал рвать путы на руках. Полина, шатаясь и сплевывая кровь, пыталась подняться на ноги.

– В жопу бабку, – сказала она плачущим голосом. – И всех остальных – туда же! Я тебя сама сожру! Не полностью – только сиськи! А потом зайку твоего развяжу и на тебя натравлю – чтобы до смерти тебя порвал! Будешь визжать и подыхать в этом самом дровнике!

Ветерок наконец справился с завязками, и Галя встала на ноги. Точнее – попыталась, но тут же повалилась на землю. В затекших ногах защипало, закололо, задергало.

– Нет, – крикнула Галя Ветерку, который кинулся к Шушенкову. – Его не надо! Пока не надо! Возьми топор!

Ветерок кинулся к груде инструментов, но в этот момент визжащая девчонка, размахивающая плоскогубцами, кинулась на него. Ветерок вытянул вперед кулаки, но девчонка скользнула вниз – и уцепилась рукой в его пах, продолжая колотить плоскогубцами по ногам и животу. Ветерок, застонав, сел на задницу, стараясь оторвать от себя Полину.

– Ты еще пожалеешь, что предал меня! – кричала Полина. Кровь тонкой струйкой вытекала на ее лицо откуда-то из-под волос. – Я думала тебя потом тоже к себе подпустить – а теперь оторву все заранее! Еще такому, живому да орущему! Выдеру у тебя все начисто, чтобы навечно голодным остался! Понятно?

Ветерок, подняв кулак, ударил девочку в лицо, затем – еще раз. Он вскрикивал и стонал, стараясь отползти от кромсающих промежность пальцев.

Галя поднялась на ватные ноги и, таща за собой привязанный к левой ноге стул, направилась к груде инструментов. С трудом вытянула оттуда вилы, взялась за черенок поудобнее.

– Будешь потом просить, – засмеялась Полина в лицо Ветерка, – а взять не сможешь! Даже если разрешу – чем ты брать будешь? А мог бы вчера остаться, и уже бы наелся досыта, взял бы все, что…

Когда вилы вошли ей в бок, она охнула – скорее даже удивленно. Посмотрела на торчащие между ребер зубья, оскалилась и попыталась отползти, но Галя навалилась на черенок всем телом – и вилы медленно, но верно погрузились в плоть. Кончики зубцов показались с обратной стороны спины, пройдя сквозь завязки купальника.

– Пусти! – закричала Полина. – Пусти, тварь! Не порти… красоту!

Купальник, проткнутый одним из зубцов, затрещал и лопнул. Грудь девочки выскользнула наружу – синюшная, вся в кровоподтеках и частых укусах, левый сосок отсутствовал напрочь. Пашка, как она и говорила, был вчера крайне голодным.

Ветерок отполз в сторону и теперь сжимал ладонями промежность, свернувшись клубком на дровах. Галя надавила на черенок – и, словно большой пласт навоза, дотащила Полину до дверей. Та уже не разговаривала – только часто и сильно била тонкими ручками по вилам, стараясь отломить черенок. Галя посмотрела направо, на верстак, – и, отбросив в сторону скальп, вытянула оттуда кочергу.

– Знакомая штука, да? – спросила она. – Это ею ты меня?

– Думаешь, больно было? – засмеялась Полина. – Ничего, подожди, пока голодным в руки не попадешься. Они тебя ею до самого живота затычут, как ночью – меня! Только не будут ждать, пока ты голодной станешь, а прямо сытую, теплую возьмут – и наденут на эту железяку, пока ты…

Галя, размахнувшись, опустила кочергу на лицо девочки. Та удивленно вскрикнула и посмотрела на участковую с невинным детским выражением лица.

– Тетенька, зачем вы меня… железякой страшной…

Галя вновь занесла руку.

– Меня дяди обижали. – Полина вдруг заплакала. Из раны под глазом, оставшейся от кочерги, запенилась темная кровь. – Меня папка родненький ночью любодействовал, а потом дядька еще сиськи обкусал! А я ма-а-аленькая! Мне стра-а-ашненько!

Галя, покачиваясь, посмотрела ей в глаза.

– Сколько? – спросила она.

– Всю ночь они меня, всю ночь – вдвоем, не жалеючи!

– Сколько будет дважды два? – оборвала ее причитания Галя. Девочка замолчала. – Ну? – повторила Галя. – Сколько будет дважды два?

Полина еще некоторое время испуганно трепетала, а потом, разом прекратив дрожать, усмехнулась.

– Надо было в прошлый раз дождаться, пока ты сама ответишь, да? И запомнить. Сейчас бы ответила – а ты бы и поверила. Так что? Сколько оно будет?

– Начинай считать, – сказала Галя и опустила вниз кочергу. Потом – еще раз и еще. Штаны ниже колен на глазах покрывались мелкой россыпью темно-красных капель.

– Подожди. – Полина больше не видела одним глазом, а вскоре кровь затекла и во второй. Она подняла руки, стараясь закрыться от кочерги. – Скажи мне, я не вижу… Я сейчас не вижу, но… Я красивая сейчас? Я… красиво лежу? Красиво умираю?

– Нет. – Галя вновь размахнулась. – Нет здесь никакой красоты.

Следующие несколько ударов она нанесла уже в тишине. Тонкие руки со сломанными кистями упали вниз, череп девочки треснул от виска до самой брови – и тут уже хлынула наружу пена. Лицо Полины дернулось, исказилось – и стало очень мирным и спокойным, будто бы она заснула. Всхлипнув, Галя выпустила кочергу и привалилась спиной к кладке. Куда бы она ни отворачивалась – перед глазами стояло мертвое лицо ребенка.

– Галя, – сказал позади Ветерок еле слышно. – Галя, погляди на него…