Амрита Кели - Кайвалья

Митра Муни по-прежнему разговаривал с ней, как и раньше, по вечерам возле костра, после проведения всех необходимых обрядов, но она чувствовала, как его взгляд всегда притягивался к Малини, если та выходила из хижины и кротко улыбалась им.

Все чаще она стала забываться: порой уходила в лес за травами и бродила там долго, не помня себя. Однажды она очнулась на поляне, окруженной высокими деревьями. Казалось, все вокруг потеряло естественные краски и стало абсолютно серым. Казалось, звуки ушли – не слышала Читравирья больше ни птичьего пения, ни шороха собственных шагов по земле.

И вот однажды вечером холодный дождь избивал землю, тоскливо кричали птицы, и налетал сильный ветер, со свистом качающий стены хижины. Вспышки молний безжалостно распарывали плачущее небо. Митра Муни проснулся от женского крика, полного ужаса, и поспешил в спальню к женам.

Там в отблесках молний, пляшущих по стене, Читравирья стояла с кинжалом в руке над Малини, целилась той в живот и кричала как раненая тигрица. Увидев мужа, она отбросила кинжал и бросилась к нему, с неожиданной силой оттолкнула его и выскочила из хижины. Увидев, что прекрасные глаза Малини наполнены слезами, мудрец бросился к любимой жене и обнял ее. Им обоим казалось, что до самого утра они слышали пугающие крики, порой переходящие в животный рев…

Икшваку Муни появился через два дня. Его пепельные волосы, прежде свернутые в аккуратный пучок на затылке, теперь были расплетены и растрепаны. Они лежали на щеках, касаясь воспаленных, красных глаз, сверкающих гневом. Тяжелый взгляд был у Икшваку Муни.

Митра Муни и Малини почтительно склонились перед ним и предложили удобное сиденье, но он сразу отверг обмен любезностями.

«Ты погубил мою дочь, Митра, хотя она преданно и верно служила тебе. Ее единственным недостатком была невозможность иметь детей, но ты жестоко поступил с ней, посвятив всю свою привязанность более молодой и красивой жене, которая зачала от тебя детей. Моя дочь повредилась умом и умерла вчера у меня на руках. Ты нарушил законы добродетели и должен понести за это достойное наказание!

Знай же, что Малини оставит этот мир в родах, твоя дочь подвергнет себя великой аскезе, а сын будет поставлен перед великим выбором, от которого будут зависеть многие, но что он выберет, ты не узнаешь, так как сам будешь убит!» Сказав это, мудрец выдернул из головы пучок волос и бросил его на землю. Волосы с шумом воспламенились, испустив темно-синий дым. Митра Муни стоял, опустив голову. Он знал, что все сказанное непременно исполнится и теперь он должен смиренно принять неизбежную судьбу.

Так и было: произведя на свет двойняшек, Малини закрыла затуманенные болью глаза и оставила мир живых. Ее последний вздох был исполнен звенящей тоски и сожаления.

Долго еще Митра Муни, казалось, слышал этот печальный звук, который разрывал сердце и перестал мучать, только когда он упал, пронзенный острым мечом, на гладкие камни, омытые горячим солнцем. Он с благодарностью принял момент безумной боли, спокойно вытерпев краткую, ледяную секунду катастрофы тела, из которого с силой вырвалась душа, чтобы свободно и быстро улететь в синюю бездну неба.

Когда она с трудом открыла глаза, было уже позднее утро, и какое-то время Иша просто лежала, смотря в окно. Понемногу мысли вернулись ко вчерашнему вечеру. Она села на кровати и увидела, что около двери что-то лежит. Когда она взяла в руки сложенный напополам листок, из него выскользнула фотография. На ней была запечатлена Иша в тот самый момент, когда она дорисовывала красный стяг на своей картине с девочкой и войском. Перевернув фотографию, она стала читать то, что было написано на обратной стороне.

«Иша, мы узнали нечто такое, что нужно обдумать. Возможно, мое решение глупо, не обижайся, пожалуйста, но я решил проверить. Я уехал в неизвестном направлении, просто слушая свое сердце. Может быть, ты тоже примешь решение поехать дальше.

Вчера утром я увидел в трансе то, что изображено на этой картине. Теперь я просто хочу понять, что происходит с нами. Мне нужно время. Если честно, я чертовски устал от всех этих непонятных вещей в моей жизни и хочу взять тайм-аут.

Волчица покажет мне одно интересное место. О. была права, когда говорила, что Индия – место между небом и землей. Давай испытаем нашу судьбу.

Ясон».

Прочитав послание, Иша вышла из своей маленькой комнаты на террасу, залитую солнечным светом. Она постояла под ласковым солнцем, задумчиво оглядывая умиротворенные предгорья Гималаев, а потом зашла обратно и стала собирать вещи. Удивительно, но сейчас Иша почувствовала облегчение, хотя еще вчера ужасно ревновала Ясона к Волчице.

В дверь постучали, это был хозяин гестхауса: маленький круглый индиец с небольшими усиками и белоснежными зубами. Заглядывая в приоткрытую дверь и приветливо улыбаясь, он спросил:

– Уже уезжаете?

– Наверное, да, – ответила Иша, улыбаясь в ответ на его открытую доброжелательность, – только пока точно не знаю куда.

– О, я думаю, вам нужно ехать в Бодхгаю. Это вери-вери интерестинг плэйс, – при этом он картинно закатил глаза.

Видя, что Иша заинтересована, он начал объяснять, как добраться до этого места, а затем сказал, что вызовет такси, которое отвезет Ишу на вокзал, если она решится ехать. Ее друг, который отбыл на рассвете, уже заплатил за комнату, и такси также будет для нее бесплатным.

Как только хозяин ушел, в дверь снова постучали.

– Да-да?

Дверь отворилась, и она увидела Роя, который улыбался своей белоснежной открытой улыбкой. Он сразу с порога начал говорить:

– Ты знаешь, твой друг уехал, а мы собирались ехать в Бодхгаю. Это необычное место – считается, что именно там Будда обрел просветление. Хотел предложить тебе поехать с нами.

– Да, с удовольствием. Забавно, но мне только что сказали, что это очень интересное место, – Иша была рада, что все решалось само собой. Они договорились поехать через час. Быстро уложив вещи в рюкзак, она присела на край кровати и открыла книгу.

«Мудрец Кашьяпа вошел в покои жены, которая лежала на белоснежном ложе бледная, словно луна. Ее черные волосы рассыпались на подушке, а на лбу блестели крупные капли пота, которые служанка время от времени промакивала полотенцем.

– Дорогая Дити, я только что говорил с Гаргой, и он, сделав астрологические расчеты, предрек тебе сложную и тяжелую беременность длиной в пятьдесят лет. Сейчас внутри тебя происходят необратимые процессы. Два наших сына – братья-близнецы – находятся в зачаточном состоянии, но они будут расти день за днем и год за годом, пока не выйдут из твоей утробы.