Анна Чайка - В паутине под лестницей

– Что произошло? – прервала восторженную болтовню Кора, догадываясь, что это может тянуться целую вечность. – Ты избегаешь меня с того момента, как я отпустила своих первых духов. Неужели боишься, что и тебя выгоню силой? Так успокойся, это не в моей компетенции.

– Наоборот.

С синюшного лица исчезла напускная веселость. Он выскользнул из паутины наружу, захлопнул за собой проход в каморку.

– Ты ведь уже поняла, зачем это место существует? Нельзя покинуть реальный мир, если у тебя есть незавершенные дела или потаенные страхи.

– Тут есть время все обдумать, – согласилась Кора, не понимая, к чему он клонит.

– Да-да. Отпустить злобу, простить близких… Какая прекрасная задумка!

Гвидо с неожиданной ненавистью посмотрел в потолок. Спина и холка его шла рябью, точно сдерживая поток блестящих черных перьев, скрывающихся за напускной человеческой оболочкой.

– Ты ведь уже давно здесь, – вспомнила Кора. – Сколько примерно?

– Не знаю. Не считал! – Он хлопнул в ладоши. Гнев прошел так же быстро, как и радость. – Вот чего я не пойму, так зачем они выбрали тебя? Такую глупую, плаксивую, жалкую девчонку.

– Спасибо.

– Ты даже не успела пожить толком, но тебя сходу бросили в пучину мироздания – решать чужие проблемы. Проблемы тех, кто видел больше тебя.

– Быть может, у меня талант? – предположила Кора сумрачно.

– Хах. И то верно.

Они замерли друг напротив друга. Кора мысленно ругала себя за то, что не взяла соль, готовясь к худшему. Гвидо думал о чем-то своем.

– Знаешь, я был знаком с другим смотрителем, – продолжил он внезапно. – Он чем-то напоминал тебя. Такой же невзрачный, не нужный реальному миру человечек. Его обманным путем заставили подписать договор, и бедняга долго не мог понять, что кругом творится.

– Что с ним стало?

– Сошел с ума. Ровно через месяц. В ту пору люди были впечатлительные, не то что сейчас. Тогда я еще верил… Впрочем неважно, – Гвидо хмыкнул и повернулся на носках. – А ты знала, что мы ведь можем видеть, как меняется мир? Хоть это и клетка, но в ней хотя бы есть окна.

Что-то смущало ее в рассказе ворона.

– Гвидо, почему ты живешь в каморке? Где твоя комната?

– Угадай.

– Это связано с твоей ненавистью к смотрителям?

– Горячо.

– Он не смог помочь тебе? Не смог выполнить твое посмертное желание?

– Ай, тот старикан даже не стал нас слушать! Бегал туда-сюда, да рыдал в углу, – с удовольствием вспомнил Гвидо. – Хорошие были времена.

– Тогда что? Я не понимаю. Если только… – она ухватилась за ниточку осознания, – ты не знаешь. Не знаешь, что тебя удерживает. Или не помнишь.

Призрак медленно зааплодировал.

– В точку. Нельзя покинуть общежитие, если ты ничего о себе не помнишь. Такие вот правила. Я проторчал здесь целую вечность. Наблюдал за тем, как вереницы умерших появляются и исчезают в небытие, пока я остаюсь на месте. Без прошлого, без будущего. Прекрасная участь!

Затем, не удержавшись, вдруг вцепился в Кору:

– Но ты как-то смогла освободить ту ненормальную! Узнала, кто она и как умерла, хотя вы даже не были незнакомы!

– Верно.

– Это все меняет. Я много думал – почему бы не попробовать? А что я теряю? – Гвидо схватил Кору за лицо, приблизил к себе и страстно прошептал: – Мне нужна твоя помощь, пастушка. Я решил перестать тебя доставать, если поможешь мне в одном дельце.

– Хочешь узнать, кем ты был при жизни?

Поняв истинную причину его странного поведения, она перестала вырываться – все равно бесполезно. Хватка призрака чем-то напоминала момент, когда кожа примерзает к железу на морозе.

– Да! Огонь и пропасть, конечно, хочу! Ты поможешь мне, я помогу тебе. Ты ведь хочешь понять, как отсюда свалить, не так ли?

Она замялась.

– Я прав?

– Да. Наверно.

– Согласна, она согласна! Все это слышали! Значит, мы теперь друзья. Можешь звать меня Гвидончик, как называла меня матушка. Или «о, боже, только не ты» – как все остальные. Осталось лишь закрепить наш уговор чисто дружеским поцелуем!

Он вдохновлено потянулся к ней губами, и Кора поняла, что с нее хватит. Оторвав липкие руки от щек, она отбежала на безопасное расстояние, поправила прическу, и только затем сказала:

– Обойдемся без формальностей. Я обещаю, что постараюсь узнать о тебе что-нибудь. А ты с этого момента будешь мне помогать и докладывать обо всем, что происходит в общежитии в мое отсутствие. Хорошо, договорились?

Гвидо замер, будто бы прислушиваясь к чему-то. Затем удовлетворенно улыбнулся и послал воздушный поцелуй:

– Ты поклялась, пастушка, а в этих стенах нельзя нарушать обещания. Помни об этом. Больше никаких жвачек в волосах и тараканов в тапочках, мы теперь связаны, – с этими словами он шагнул в каморку и провалился куда-то вниз.

Дверца с жутким скрипом захлопнулась.

Кора выдохнула. Интересно, сегодня она больше приобрела или все же потеряла?

– А можно покемона? – спросил мальчик в новехонькой школьной форме, оглядываясь на отца. Близился учебный год, и жители Чеховска в спешке готовились к нему, как какой-нибудь природной катастрофе.

– Тебе можно все, – Кора вымученно улыбнулась. – Но мне потребуется время, так что вам придется подождать.

Получив заказ на какао с пенкой, она полезла в интернет. Как там было сказано? Покемон?

В такие моменты Кора чувствовала себя старой. Это было сложное чувство, взращенное на удивлении с примесью грусти. Когда в последний раз она смотрела мультики? Наверно, тогда же, когда и лентяйничала – очень давно.

Был обычный рабочий день. Из кухни шел пар, шумела вода в посудомойке. Ничто не предвещало беды, но за секунду до того, как раздался грохот и звон посуды, Кора внезапно ощутила укол беспокойства.

Ее мысли были далеко (где-то в том времени, когда она поддалась на уговоры начальницы попробовать что-нибудь новенькое), пенка не желала удерживать рисунок из корицы – и вдруг началось.

Шум, доносившийся с кухни, мог напугать кого угодно. Особенно, когда его сменил оглушительный визг, источником которого, без всякого сомнения, была Настя. В зале начали взволнованно перешептываться.

– Кора, проверь! – рявкнула Марья Федоровна, бросаясь успокаивать посетителей.

Девушка метнулась от прилавка к приоткрытой двери, за которой теперь раздавался плач. В задымленном помещении словно взорвалась граната. Обычный человек никак не мог сотворить такой бардак. Большая часть посуды была разбита, ее осколки усыпали мокрый пол ровным слоем. Пара подвесных шкафчиков болталась на соплях. От плиты шел черный дым. А в центре этого хаоса, забившись под стол и заткнув уши пальцами, сидела Настя.

Кора подбежала к ней. Краем глаза отметила, что ее любимое изумрудное платье, выданное той в качестве униформы, безнадежно испорчено майонезом.