Тори Ру - Ноль [litres]

Дую на саднящий порез на пальце, закрываю глаза и стараюсь мыслить позитивно: пусть я не поеду в Город, зато всю неделю смогу тайком бегать на пустырь… На порезе проступает кровь – вот так неудачно я заметала следы своего вчерашнего бунта с бросанием лампы.

Дверь еле слышно скрипит, край матраса прогибается под чьей-то тяжестью, и подушка, рассекречивая факт моего пробуждения, возвращается на свое обычное место.

– Соня… – Бабушка гладит меня по волосам. – Прости, если обошлась с тобой резко. Скажи мне одно: почему ты скрыла? Ты всегда могла прийти ко мне – разве я когда-нибудь отказывала тебе в помощи?

– Ба, я не хотела расстраивать тебя… – хриплю и приподнимаюсь на локтях. – Это недоразумение. Не о чем беспокоиться – по итогам четверти все равно «пять»…

– Ты не в младшей школе – оценка за четверть сейчас ничего не решает. У меня есть подозрение, что Марина хочет навязать тебе свои сомнительные ценности. Она и Соню постоянно баламутила: Город, танцы… Прошу тебя, не слушай ее! Посмотри, как она живет! Миша этот – на пять лет младше! Честно, я боюсь тебя туда отпускать. Давай не в этот раз. Может, на новогодних каникулах? Будет за полугодие пятерка стоять, тогда и поговорим о поездке…

– Бабушка, ты серьезно? – ною я. – Дядя Миша клевый! А мама и Макар так ждали меня!

– Ну конечно: «Приезжай, девочка, раз в год я потерплю тебя и даже создам видимость, что в тебе заинтересована… А бабушкины методы в корне неправильны!» – она поправляет очки и поджимает губы. – Понимаю, Соня, мама всегда будет хорошей, как бы ни поступила с тобой. Что ж, пусть тогда я пока побуду плохой. Это все пойдет нам на благо.

Я больше не спорю: она права…Тихие скандалы происходили все детство, еще до того как я навсегда поселилась здесь. Бабушка пыталась достучаться до мамы. Но та все равно уехала. Сдалась и оставила меня.

– Ну все, Сонюшка. – Бабушка шлепает меня по заднице. – Поднимайся, и пойдем завтракать. Вчера ты носа из комнаты не высовывала и не знаешь: Катенька Иванова на пару дней уезжает в командировку – она очень просила присмотреть за ее детьми… Думаю, ты уже взрослая и не побоишься ночевать одна? Я согласилась. Можешь Сашу позвать, но учти: после девяти я созвонюсь с Олей и уточню, вернулся ли он…

– Не стану я его приглашать! – заверяю, умирая от внезапно свалившейся радости: пожалуй, я знаю, чем займусь этим вечером… И дома меня точно не будет!

За окном усилился снег, повалил непроглядной сплошной стеной, в метре от стекол отсек видимость – даже яркого бабушкиного пальто в такой круговерти не разглядеть. Остается считать удары сердца, переводить их в секунды и минуты: совсем скоро бабушка дойдет до остановки, сядет в подошедший автобус и спустя три остановки сойдет в Частном секторе. А я отныне и до завтрашнего вечера предоставлена сама себе. Впервые на такой длительный срок.

Холодильник забит завтраками, обедами и ужинами, на кухонном столе под салфеткой остывает печенье, и радио безучастно шелестит в пустоту последние известия и прогноз погоды на сутки. В гостиной мерно тикают часы…

От волнения дрожат руки и подташнивает – я кошусь на телефон, набираюсь смелости и протягиваю ладонь, но тут же отпрыгиваю подальше.

Интересно, помнит ли Егор, о чем мы говорили вчера, до того как он проводил меня до края пустыря и помахал на прощание?

Помолившись всем известным богам, я все же решаюсь – беру телефон со стола, нажимаю на зеленый кружок напротив контакта, сохраненного под именем «Ноль» и затаив дыхание жду, когда включится автоответчик.

– Привет! – неожиданно раздается из динамика, и я опускаюсь на диван.

– Привет, Егор… – пищу слабым, противным голосом. – Чем занят?

– Ничем, – коротко отвечает он, прежде чем повисает неловкая пауза.

– То, что ты вчера предлагал, все еще в силе? – выпаливаю я и зажмуриваюсь.

– Да… Начало в восемь, значит, нужно ехать на пятичасовом, но обратная электричка будет только в шесть утра. Тебя после такого оставят в живых? – усмехается Егор, и я почти вижу его коронную холодную ухмылку.

– Планирую не спалиться… Бабушка уехала до завтрашнего вечера! – Я не верю в открывшиеся перспективы, пока не озвучиваю их: – Итак, в пять на железнодорожном вокзале?

– Ставь чайник, я сейчас приду… – Странную фразу прерывают короткие гудки.

С подозрением смотрю на телефон: неужели мне послышалось? Никогда не страдала галлюцинациями, но Егор не мог сказать такого – он не знает, где я живу. И уж, конечно, не решится сунуться в Микрорайон, тем более в нашу квартиру!..

В шоке пялюсь на белые стены, увешанные фотографиями в блестящих рамочках, и голова идет кругом. Естественно, он имел в виду что-то другое – каким бесстрашным и наглым нужно быть, чтобы заявиться сюда на чаек?.. Прижимаю к груди кулак и дышу ртом.

Господи, неужели он действительно собрался прийти ко мне в гости?!

Подпрыгиваю и бегу на кухню, наполняю водой фильтр, загипнотизированно жду, когда прозрачная жидкость доберется до половины, переливаю ее в чайник, зажигаю под ним огонь.

Чайник сопит, урчит, свистит, затихает и успевает остыть…

Облокотившись на подоконник, в полудреме разочарованно наблюдаю за снегом, но внезапный стук в дверь пугает до судорог. Вздрагиваю, прислушиваюсь, шаркая полосатыми носками по полу, спешу в коридор, смотрю в глазок и не верю своим глазам: в подъезде стоит Егор.

Он замахивается для нового удара, и я распахиваю дверь.

Мы молча разглядываем друг друга.

Егор Лебедев на пороге нашего жилища – из какого кошмарного сна выпала эта картинка и мерещится мне? Хватаю его за пальто, втягиваю внутрь квартиры и поворачиваю за спиной все замки.

– Откуда ты знаешь адрес? – ослепленно моргаю я, пока Егор стряхивает снег с рукавов и деловито оглядывается по сторонам.

– Оттуда. Думаешь, какой дом мне с рождения велено обходить десятой дорогой? – смеется он. – Не только тебе промывали мозги страшными сказками.

– Проходи, – приглашаю его, окончательно поправ семейные традиции. Горячий азарт щекочет в груди, и я готова кричать от радости.

Егор оставляет в прихожей ботинки, сбрасывает и вешает на крючок неизменное жуткое пальто, под которым обнаруживается не менее жуткий, убогий пиджак с широченными плечами. Тем не менее он умудряется выглядеть круто и на предстоящем мероприятии будет смотреться вполне уместно… Не то что я.

Я веду его в гостиную, где бабушка миллион раз читала мне лекции об опасности общения с «парнем из этой семейки».

– Какой чай будешь? Черный, зеленый, каркаде… – проявляю чудеса гостеприимства, хотя ничего не соображаю от шока.

– Никакой, – отмахивается Егор, останавливается у стены и долго рассматривает портрет Сони – история гласит, что данное фото было сделано в то лето, когда она окончила девятый класс.