Влада Ольховская - Внутри

— Я никуда не уйду и не брошу тебя, — заявила я. — Мы можем тратить время на напрасные споры, а можем проводить его с пользой, тебе решать. Но одно ты не изменишь: ты не заставишь меня бросить тебя, никогда. Я или верну тебя, или погибну, пытаясь!

— Катя, нет…

— Да! — прервала я. — Смирись! Ты должен был сказать мне все сразу, а не решать за меня, что для меня лучше!

— Я хотел тебя защитить…

— Я знаю, — сказала я уже мягче. — И защитил, по-своему. Но это дало мне возможность понять, что я не хочу вот так дальше — без тебя.

— Катя, я не представляю, что со мной творится и можно ли это исправить!

— Я работаю над этим. И мне будет проще, если ты будешь на моей стороне!

Слова мы могли лить сколько угодно, тратя на них бесценное время. Слова — они что? Просто вода! Их самих было бы недостаточно, но, видно, отразилось в моем взгляде что-то такое, что заставило его поверить мне.

Он улыбнулся мне слабой, усталой улыбкой, которой у прежнего Руслана не было.

— Надо же… Чем я тебя только заслужил? Должно быть, просто повезло… Мне столько не везет, что хоть раз должно было повезти!

— Скоро ты вернешься ко мне, обещаю! — заявила я, хотя, пожалуй, у меня не было права обещать такое. — Как ты выбираешься ко мне?

— Сам не знаю! Я пытаюсь вырваться оттуда постоянно, все время думаю о тебе… Иногда я вижу тебя, как когда-то видел кусками тот мир, прежде чем перенесся туда. Это порой связано с зеркалами, но не всегда… Не знаю, почему, но иногда меня выносит сюда.

— А твое тело? То, которое было там?

— Там и остается, — мрачно признал Руслан. — Я в этом уже убедился! Такие путешествия мне дорого даются…

— Тогда возвращайся, — велела я.

— Катя, здесь опасно, я не могу заставить тебя возиться с тем… насекомым, в которое я превратился.

— Не говори так! — возмутилась я. — Да, это не ты, но это и не насекомое, он слушается меня. Я выведу его и тебя, а ты позаботься о том, чтобы мне было, кого спасать!

Он хотел остаться, я это видела. Он бы много отдал, лишь бы помочь мне сейчас! Но от него уже ничего не зависело. Руслан протянул ко мне руку, а коснуться не успел — и его рука стала безвольной, а взгляд — пустым.

Да, мы с ним оба все еще не знали, что происходит. Однако этот краткий разговор дал мне намного больше, чем я надеялась, намеки, над которыми мне позже предстояло хорошенько подумать.

Если выживу!

Я уже слышала, что снаружи творится нечто странное. Но я ждала этого: раз Руслан сумел пробиться ко мне, значит, завеса между мирами стала тонкой. Нам нужно было убираться отсюда, не только ради себя, но и ради всех людей рядом с нами!

Я собрала в рюкзак все самое ценное, об остальном багаже можно было забыть, да у нас его и было-то немного.

— Жди, — приказала я Руслану.

Он даже не кивнул, просто остался на месте. Так ведь иначе и быть не могло, мне пришлось напоминать себе, что я имею дело чуть ли не с собакой, но никак не с человеком, с которым я несколько минут назад говорила.

Я выглянула из купе, надеясь, что все не так уж плохо. Ага, конечно! Первым, что я заметила, была ржавчина — она расползалась повсюду, где был металл. Не стоило даже гадать, была она тут раньше или нет, она пожирала вагон прямо сейчас.

Однако это не испугало бы людей. Удивило — да, может быть, но в наше время удивление выражается съемкой на мобильный, не более. А здесь… Они бежали, сталкивались друг с другом, потому что не знали, в какую сторону двигаться. Детей приходилось хватать на руки, потому что у них было куда больше шансов оказаться затоптанными, чем у всех остальных.

Голоса переплетались, наполняли вагон, сливались в единый рев, и все же я, постаравшись, смогла различить отдельные фразы.

— Где оно? Ты его видел?

— К багажу заползло!

— Накинь на него одеяло!

— Не трогай руками, Олег!

— Да ничего мне не будет… Ах ты, черт!

Дело было плохо. Даже одно насекомое могло устроить тут давку, а прорвалось, похоже, несколько. Я не знала, что делать теперь — и вместе с тем знала.

Это было так странно, как будто я тоже раздвоилась, совсем как Руслан! Прежняя Катя попыталась бы держаться поближе к людям, потому что они сильные, они умные, они решат, как быть, а я так, рядом постою…

Однако новая Катя жила по другим правилам. Из моей жизни исчезла бессмысленность, я теперь четко понимала, что несу ответственность не только за себя. И вот эта новая Катя догадывалась, что отсидеться и переждать не получится. Очень скоро этот вагон превратится в ловушку, а то и вовсе сгниет. В любом случае, он для нас не защита.

До дверей мы бы не добрались, слишком много людей было на нашем пути, слишком непредсказуемо они себя вели. Оставался один путь: окно. Только вот как из него выбраться? Тут и форточка-то вечно заедала, а основная часть была сделана так, чтобы пассажиры ее как раз не открывали! Там еще металлические трубки какие-то…

Пришлось импровизировать. Я кое-как выбралась в коридор, но добраться сумела только до той маленькой пародии на молоток, которой полагалось разбить окно в случае пожара. Да и то мне было тяжело вернуться! Люди метались из стороны в сторону, они тянули меня за собой с мощью горного потока. Насколько я поняла, ржавчина испортила двери, и теперь выйти отсюда было невозможно.

— Выбирайтесь через окна! — крикнула я. — Через окна, сейчас же!

Многие меня услышали, это точно. Но вот смогли ли поверить? Им было не до того: с той стороны, где впервые увидели насекомых, теперь доносились отчаянные крики. Похоже, эти маленькие уродцы принялись за дело! Они были в чужом мире — однако они же сразу стали здесь хозяевами.

Тем больше у нас было причин убраться отсюда поскорее, так что моя рука даже не дрогнула, когда я ударила молотком по стеклу. Окно разбилось сразу, с жалобным звоном, однако звон этот утонул в общем шуме. Поезд остановился возле какой-то молодой рощи, но сами рельсы все равно были на небольшой возвышенности. Тут бы ногу не свернуть!

— Выбирайся! — крикнула я. — За мной!

Уже прыгая из окна, я сообразила, что мне не следовало бы идти первой. Что я буду делать, если Руслан не последует за мной? Да ничего, я никак не смогу вытянуть его оттуда!

Однако он не стал упрямиться. Ему сказали — он сделал. Причем если я неуклюже шмякнулась вниз и покатилась по траве, то он ловко приземлился на ноги, как будто его тело унаследовало все знания, полученные в том мире.

Я схватила его за руку и оттащила подальше от вагона. Лишь когда мы были шагах в двадцати от поезда, я решилась обернуться.

Зрелище было то еще… Вагон поддавался ржавчине, как забытый в тепле фрукт поддается гнили. С него облазила краска, а сам он становился хрупким, прогибался, теряя прежнюю форму. Многие пассажиры, я видела, последовали моему совету и выскочили из разбитых окон.