Raymond Abaddon - Дорога огня

Чистые камеры Заповедника.

Там уже никого — прикрыв глаза, я вижу структуру ордена как на ладони. Учебные аудитории, секции общежитий, переходы и залы, каморки подсобок, зачарованные пятна хранилищ артефактов, сияющий главный контур — великолепный, мощный каркас из древних сигилов с кружевом современных надстроек, укутывающий Университет серебристым облаком защиты.

Тьмы внутри нет — истаяла, разбежалась. Вернулась домой, если у чудовищ есть дом.

Я оборачиваюсь к Зарин. Рядом с ней Наас и Илай, Сано и обнимающий девушку высокий блондин с перечеркнутой шрамом щекой — Ульрих Пата, о котором говорила Нина. Он выведет ребят к Маре и Эду.

— Пора восстанавливать барьер, — обещанные Зарин минуты истекли. — Я провожу вас к выходу. На всякий случай.

Киваю Ульриху:

— Пойдешь с ними. Поможешь перенести погибших.

— Так точно, сэр, — сероглазый маг понимающе улыбается.

Я жду, пока цепляют протезы безногому калеке Мантикоре — дикий крик на мгновение перекрывает иные шумы, — пока Зарин уговаривает его пойти с ними. Пока заканчивают колдовать целители, пока уносят тела. Замираю над каждым, всматриваясь в изуродованные смертью лица. Нахожу девушку Кана Энид, укутанную серой пылью как саваном. Знакомых охотников — но не их капитана. Мне не нужно спрашивать, что с ним случилось.

Я понимаю.

Нина тоже понимает: столкнувшись с нами в коридоре, читает что-то в моей лице. Беспомощно оглядывает раненных магов, тело Айяки на руках Илая и держащего мертвого брата Марию. Девушка сдавленно всхлипывает и зажимает рот, шарахается прочь. Шагаю к ней, но она сбегает раньше, чем я успеваю что-либо сказать. Стискиваю зубы и Камень — до боли, до теплой крови в ладони. Мне хочется кричать.

— Она тоже маг огня, — говорит подошедшая Зарин. — Слабый, но ученым хватит. Она должна уйти с нами. Принять печать.

— Ей потребуется время, чтобы примириться с этой мыслью, — криво усмехаюсь. Много времени.

— Пусть поторопится, — проходит мимо Хикан.

Мы минуем лестницы и решетки, бесконечные линии защиты, что мерцают узорчатым плетением перед моим внутренним взором. Сознание будто раздваивается, я одновременно среди черно-белых коридоров и — внутри огромного магического организма, где каждый сигил связан с другим, живет и дышит, непрерывно меняется, взаимодействуя. Чары опутывают каждый камешек, струятся под ногами, мерцая в такт шагам. Разливаются в вычурный знак, когда мы достигаем холла. На нем столпились люди: ученые в белых халатах, бледные как мел пустые из администрации. Я нахожу Адамона, он выглядит постаревшим и очень усталым. Вздыхаю: в ближайшее время его ожидает много работы. Я об этом позабочусь.

Толпа поспешно расступается перед нами, и в лицо дует холодом. За стеклянными дверями ждут сгущающиеся сумерки. И воробьи — замерли на ветвях и карнизах, укрыли залитые последним алым светом крыши. Я вздрагиваю, когда несколько пташек перелетает возле самого лица. Зарин рядом заметно напрягается. Обхватывает себя за плечи: она в легкой рубашке и шортах, остальные тоже одеты совсем по-летнему. Наверное, в Отрезке было жарко. Я отдаю девушке свое пальто.

— Спасибо, — рассеянно благодарит, не сводя золотистых глаз с неподвижных птиц.

— Пойдем, — касаюсь между острых лопаток.

С темного неба падают колючие снежинки. Дыхание клубится паром. Выдыхаю облако: люди рядом — замерзшие и серые в наступающей мгле, — последние искры гаснущего пламени, обломки великой Огненной эпохи, теперь в безопасности. Пусть в переулках скользят силуэты охотников, провожающих нас к барьеру, пусть следом поворачиваются камеры — все это скоро останется в прошлом. Темные ритуалы, ужасы Заповедника… Висия — останется в прошлом. Глаза печет, и я шепчу призраку среди теней: прощай. Я исполнил свое обещание.

Все поменяется.

Даже раньше, чем я предполагал: за очередным поворотом нас встречает группа магов. Воробьи с шумом взлетают к низким тучам, стая описывает круг и улетает в сторону парка. Машинально тянусь к пистолету, но узнаю выступившего вперед Олафа. Он медленно расстегивает китель и, свернув, кладет на асфальт. Остальные повторяют за ним и быстро отходят, исчезая под деревьями.

— Идем, — хмыкаю, устремляясь вперед.

— Подожди! Это может быть ловушкой, — предостерегает Сано Ульриха, который наклонился поднять подарок. — Чары…

— Нет, — подхватываю сверток, на всякий случай проверяю на колдовство — знак сплетается из снега легко, по первому желанию. Улыбаюсь, чувствуя тепло в груди. — Это благодарность.

Укутываю кителем Нааса, ободряюще сжимаю плечо. Парень смотрит мимо, заледеневший в своем горе.

— Все равно проверь, — сомневается Хикан, но форма, как и висящий дальше на ветвях пуховик, не проклята. Мы находим оставленными шарфы и шапки, кофты и толстовки, одеяла и свитера — больше, чем нужно, больше, чем я мог представить. Горло перехватывает спазмом, и я отворачиваюсь, чтобы никто не увидел потрясения на моем лице.

— Ненормальные, — шепчет Эйса. — Камеры же работают! — Красные глазки смотрят на нас с забора периметра.

Останавливаюсь у калитки:

— Я попрощаюсь с вами здесь, — прячу руки и Камень в карманах подобранного пиджака. — Не оставайтесь в городе. Уходите как можно дальше прямо сегодня, воспользуйтесь альфа-порталом.

— Спасибо, — рассеянно отвечает Зарин.

— И вам. Надеюсь, в следующий раз мы увидимся при менее трагичных обстоятельствах.

— Позаботься о Нине, — хрипит Наас. — Пока на ней нет печати, она считается человеком и попадает под власть Университета.

Она уязвима.

— Жаль, что нельзя обратить без спросу, — хмурится Хикан.

— Я поговорю с ней, — обещаю. — Свяжусь с Ульрихом, как только станет известно состояние Сойта Роэна. А теперь…

— Барьер, — Зарин задерживается, пропуская остальных вперед. Прижимает к груди листы соглашения. Илай ждет ее по ту сторону стены. Облизав губы, девушка говорит повернувшимся камерам, невидимым наблюдателям. Совету и мне:

— Я сожгу ваши души дотла, если придется.

Соглашаюсь:

— Договорились.

Она шагает за барьер и оборачивается. Глаза горят лунами, словно у дикого зверя. Что-то шепчет, не разобрать, но я вижу вторым зрением, как наполняется светом защитный контур, как вспыхивают узловые сигилы и плетения связок. По позвоночнику бегут мурашки, а волоски на затылке поднимаются дыбом. Втягиваю запахи палой листвы и близкого болота, зимнего ветра в соснах, улыбаюсь на прощание, когда калитка с грохотом захлопывается — вздрогнув, ежусь от холода и неприятного ощущения, что за мной наблюдают.

Мельком посмотрев на камеры, оглядываюсь, нахожу темный силуэт в начале аллеи. Сутулые плечи, растрепанные волосы — Райх.