Raymond Abaddon - По ту сторону пламени

— Нет! Только не это!

Поверх колец проволоки взвивается, роняя искры, вязь узоров. Расходится дальше и дальше, от пляски символов кружится голова. Шатаясь, ползу на коленях прочь. Смешно: вот тебе и беги…

Девушка лежит в прежней позе, но глаза открыты. Зрачки до краев заполяют серую радужку. Всполохи в небе красят бледную кожу в мертвенные тона, под стать ее сиреневому лавандовому запаху. Проглотив пыль, сиплю:

— Это плохо?

Она медленно моргает: да. Вой падает на октаву ниже, потом еще, мерцает в позвоночнике. Сжимаю кулак с раной.

— Звонок не работал, — зачем-то объясняюсь. Нина кривится. — В следующий раз просто брошу тебя, обещаю.

Вздыхает. Накрываю ее руки своими:

— Главное, не умирай.

Я успеваю расслышать шаги, но не пошевелиться. Нина меняется в лице. Ледяная резь опутывает шею. Я пытаюсь просунуть пальцы под удавку, когда меня дергают назад, опрокидывая на спину. Сверху вырастает фигура. Размытое движение — и тонкая цепочка вспарывает предплечья морозом и болью. Мелькает второй человек, склоняется над Ниной.

— Как она? — спрашивает затягивающий путы мужчина. Успеваю напрячь мускулы, отвоевав кусочек свободы, смаргиваю слезы: цепь, разрезая свитер, вгрызается в кожу.

— Жить будет, — после долгой паузы отвечает другой. Мужчина… нет, парень — чуть старше меня — коротко улыбается. Облегченно — Нинин друг?

— Ты ее знаешь?

Нина сосредоточенно кивает, каркает:

— Ва… лен…

— Понял, — девушку оплетает волшебная паутина. Стоящий на коленях складывает ее — из пыли и камешков, порхающих в воздухе.

— Ты можешь встать? — не дожидаясь ответа, друг Нины подхватывает на руки. От него пахнет сигаретным дымом. Вдруг вижу: не друг, брат. Пусть смуглый и черноглазый, а резкий нос гораздо крупнее, чем у сестры, но в остальном сходство разительное.

— Не бойся, — говорит он. Добавляет в рацию на плече:

— Код пятнадцать. Прием.

— Кан! Ты с ума сошел?! Еще рано отклю… не трогай ее! Надо дождаться подкрепления! — орет его напарник. — Она может быть…

Звук и сияние над оградой гаснут.

— Она связана. Позаботься о Нине, а я разберусь с ней, — парень кричит что-то вслед, но Кан лишь ускоряет шаг. Летит, будто я ничего не вешу.

— Извини за это. За удавку. Иначе нельзя. Лучше не напрягайся, тогда будет не так больно. Расскажи мне, что случилось. Быстро и честно, у нас мало времени, — я молчу. Мы минуем калитку.

— Ладно, неважно. Главное я понял. Ты маг огня.

— … кто? — цепь впивается в горло.

— Ну слава богу. Я уж было решил, что немая, — фыркает. — Серьезно, что произошло?

Я коротко рассказываю о девочке, призраках, портале на парковке. Вру, что выбросила леденец. Уменьшаю количество времени, проведенного в слежке за столбом. Он хмыкает. Я меняю тему:

— Почему сработала сирена и этот… свет… когда я дотронулась до калитки? — вокруг нас редкие фонари скорее размечают пространство, чем рассеивают мрак. За раскидистыми деревьями и под покрывалом вьюнков угадываются корпуса цехов, крытые переходы и секции огромных труб. Завод. В окнах темно и так тихо, будто случившееся у калитки мне приснилось. Далеко воет собака.

— Маг огня управляет и тьмой тоже. Защитный контур отреагировал на эту сторону твоей силы. Что ты сделала?

— Кровь… ничего больше, — и страх, и отчаянное желание, чтобы Нина жила.

— Ясно. Слушай, — Кан вдруг шепчет, — если спросят: ты раньше Нину не встречала. Это важно. Она обязана была доложить о тебе. Никто не должен знать, что она нарушила приказ. Поэтому: ты увидела, что ей плохо, и помогла. Все. Руку порезала случайно и позже — об удавку. Тронула калитку, когда мы проходили. Поняла? Пришли, — ставит меня на землю у зеленой шуршащей громады здания: плющ заплел стены по самую крышу, не сосчитать этажей. — Сможешь дальше сама?

Легкость в голове уже рассеялась. Плечо и щека ноют, горят порезы под чешуйчатыми зубьями цепочки. Делаю несколько шагов на пробу. Под ногами — разбитый асфальт, сорняки и трава в глубоких трещинах. Кан сует ладонь в листья. Щелчок. Со скрипом отворяется дверь.

Сзади из ночи выступают двое. Вздрогнув всем телом, я разворачиваюсь к ним, сердце срывается в галоп — мои тени вернулись!

И тоже вскинулись.

— Спокойно! — Кан встает между нами. — Все под контролем.

— Протокол, — невыразительно отвечает одна из теней. Выдыхаю. Нет, всего лишь люди.

Люди страшнее всего, — что, если я смертельно ошиблась?

— Она неопасна. Просто следуйте за нами.

— Почему сюда? Огненных магов необходимо доставлять к Адамону Влодеку.

— Адамон разбирается с последствиями драки на тренировке. Он может быть где угодно. Я не пойду искать. Рабинский сойдет.

Закрываю глаза и набираю полную грудь осеннего ветра.

Кан подталкивает в спину:

— Осторожней, там ступеньки.

Мы спускаемся в кромешной тьме. Я иду первой, нащупывая ступеньку за ступенькой, сзади — Кан и двое других. Сверху гудит электричество. Паника бьется за ребрами пойманной птицей. Стиснув зубы, потихоньку ослабляю цепи. Без особой цели: у меня не хватит сил справиться с тремя мужчинами. Через несколько пролетов, искромсав внутреннюю сторону предплечий, путы повисают на запястьях. Становится светлее. Мутное сияние обозначает толстые жилы кабелей на стенах и — знаки. Хаотичные росчерки баллончиком, еще час назад я бы решила: просто граффити. Символы едва уловимо меняются, если не смотреть в упор. Я быстро перестаю.

Лестница обрывается решеткой. За ней над массивной железной дверью горит забранный металлом фонарь. Кан касается ржавой пластины. Лязгают, открываясь, замки. Парень говорит:

— Дальше сама.

Оглянувшись, я вижу, что все трое одеты в знакомую черную форму, со щитами на груди. Вооружены: подмышечные кобуры, к кольцам на поясах крепятся набедренные сумки и массивные ножны. Нинин брат ободряюще улыбается, но сведенные на переносице брови выдают напряжение:

— Иди, все будет нормально, — стоящий рядом с ним поднимает пистолет. Я тяну за ручку.

И слепну. Потолок полыхает сотнями, тысячами лампочек. Громко шумит вытяжка. Лампы, покачиваясь на проводах, цокают друг о друга.

Скрипит, закрываясь, дверь.

Вечность спустя из золотого света проявляются деревянный пол и колонны. Вдали — блеск металла. Туда. Я ныряю в лес полированных трубок, стали и латуни, прохожу по плитам из темного от времени железа. Вентили, провода, рычаги и счетчики с дрожащими стрелками, бульканье воды в прозрачных шлангах. У скопления приборов — стул и стопка бумаг.

— Добрый день! — кричат сбоку. — Сюда, на мой голос!

Я мешкаю, избавляясь от цепи. Витки на шее сидят плотно, зацепившись грузом на конце, но и не мешают. Расчлененные рукава худо-бедно прикрывают отсутствие пут, остается только держать полные звеньев и липкой влаги ладони неловко сведенными у горла. Невидимый человек продолжает звать: сюда, сюда! Я блуждаю среди эха и механизмов, протискиваюсь боком между горячими корпусами, пока не натыкаюсь на черные прорезиненные занавески. Обхожу кругом: шторы отрезают кусок помещения. С одной стороны полог откинут: