Т. Клайн - Церемонии

Оказавшись внутри, Фрайерс дрожа замер рядом с кроватью. Отличный способ подхватить простуду! По ночам на улице становилось сыро, и у него окоченели ноги. Вся кожа покрылась комариными укусами. Почесываясь, Фрайерс накинул халат. Взгляд упал на наручные часы на прикроватной тумбочке. Чуть за полночь.

Фрайерс покачал головой и сел на постель. Какая глупая, мальчишеская выходка! Вытер мокрые ноги и принялся расчесывать лодыжку. Чего меня вообще понесло…

Фрайерс замер. Произошло что-то странное.

Пока он сидел и пытался собраться с мыслями, он, сам того не осознавая, слушал стрекотание сверчков на дворе. Их ровная песня действовала успокаивающе, как гудение отлаженного механизма. Она даже убаюкивала, и Фрайерс уже начал чувствовать сонливость.

Но на секунду сверчки как будто сбились с ритма. Они постоянно стрекотали с тех пор, как он вышел из фермерского дома, но теперь на секунду просто остановились , — как будто прервалось естественное течение жизни, — а потом зазвучали снова, сбившись всего на пару тактов, словно невидимая рука дернула пластинку.

И вот они уже вернулись к привычному ритму. Ничего особенного; наверное, на них так действует изменение температуры.

Фрайерс начал готовиться ко сну: запер дверь, положил книгу Мэкена на стол, закрыл дневник.

И только когда выдвинул верхний ящик комода, чтобы убрать туда дневник, и увидел яркие открытки, которые сам спрятал с глаз долой, с внезапной грустью осознал, что произошло; без его ведома случилось то, чего он так боялся.

Наступил день его рождения.

В каменном доме на холме над ручьем миссис Порот сидела у окна своей спальни. Полная луна освещала живую изгородь, дорогу и разбросанные у ног вдовы Картинки. Когда сверчки сбились с ритма, миссис Порот перевела взгляд с изображения желтой книги на соседнее — бесформенное черное нечто с четырьмя едва различимыми короткими лапами — и наконец поняла, почему женщина приехала сегодня.

Кэрол открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света, что лился внутрь сквозь незанавешенное окно. Потом снова открыла глаза и томно потянулась. Девушка плохо спала; всю ночь ее тревожили дурные сны, а точнее, один сон. Теперь она была рада пробуждению. Вчера в комнате пахло пылью, но с утра она наполнилась солнечными лучами и ароматом цветов. Снаружи пронзительно перекликались птицы, но, кроме них, все вокруг молчало; с кухни не доносилось звона посуды или пения.

Натянув джинсы и свежую рубашку, Кэрол провела рукой по волосам и выглянула в окно. Вокруг никого не было, ферма казалась заброшенной. Потом девушка вспомнила: сегодня воскресенье. Пороты сейчас на службе в доме одного из членов Братства и наверняка вернутся только после полудня.

Ее шаги на деревянной лестнице нарушили утреннюю тишину; спустившись на первый этаж, Кэрол посмотрела на часы и обнаружила, что еще нет и восьми. Но они могли и ошибаться — она вдруг вспомнила, что ночью они как будто останавливались. Хотя, возможно, это тоже ей только приснилось.

Взгляд Кэрол остановился на карманном радиоприемнике на одной из кухонных полок. Девушка включила его в надежде узнать точное время. Комнату наполнила музыка — гимн вроде тех, что пели прошлым вечером Сарр с Деборой, только этот исполняли десятки восторженных голосов под аккомпанемент органа. Кэрол какое-то время слушала, потом выключила радио. Голоса напомнили ей о том, что и ей следовало бы сейчас быть в церкви. Нужно не забыть заскочить туда этим вечером, как только она вернется в город, и прочесть молитву. Бог поймет.

Тишина в кухне казалась гнетущей, но птичьи крики снаружи звучали как приглашение. Кэрол толкнула сетчатую дверь и вышла на заднее крыльцо. Солнце светило пронзительно ярко, и спускающаяся к ручью земля выглядела великолепно, но в воздухе висел сырой дух. Две молодые кошки, рыжая и черепаховая — Кэрол не знала их кличек — лежали в лужице света и умывались, но, когда она стала спускаться по ступеням, обе поднялись и пошли следом.

Кэрол пошла к флигелю Фрайерса; сырая трава намочила ей лодыжки. Девушка подошла к зданию и с легким беспокойством заглянула внутрь сквозь сетку. Да, вот и он, бледная скорченная фигура на постели. Фрайерс пошевелился, и Кэрол смутилась, осознав, что он голый. Она торопливо отступила и пошла прочь с надеждой, что он не проснулся и не заметил ее.

Девушка спустилась к ручью. В тени камней сновали стайки мелких серебристых рыбешек. Вода казалась такой манящей, что Кэрол практически представила себе, как плавает в ней. В конце концов, этим утром она не принимала ванну. Она оставит одежду вот здесь, на камне и осторожно войдет в воду. Забираясь все глубже, почувствует, как по ногам крадется холодок. И, может быть, пока она, обнаженная, будет осторожничать у берега, Джереми проснется, тихо подойдет к ней сзади и застанет врасплох — здесь, на согретых солнцем камнях. Возьмет ее за руку…

Какое недостойное поведение в воскресный день! Кроме того, ручей, наверное, всего пару футов глубиной, и дно наверняка покрыто острыми камнями.

Со вздохом Кэрол села на камень и стала разглядывать сосны на противоположном берегу, стараясь внушить себе ощущение священности этого места. Джереми может просыпаться, когда пожелает.

Проснулся позднее, чем собирался, и чувствую себя разбитым и похмельным. Пороты уехали в церковь.

Мы с Кэрол отправились покататься на машине Рози, я вел. Пока ехали, сообщил ей, что сегодня мой день рождения, и получил положенные поздравления. Но они настроения не улучшили. Позвонил родителям из торгового центра возле Флемингтона. Их беспокоит моя аллергия («хочешь сказать, у них семь кошек?») и то, как на меня влияет одиночество.

После завтрака — горячих бутербродов с тунцом и плавленым сыром — в шумной забегаловке во Флемингтоне Кэрол решила, что нам обязательно нужно купить небольшой торт и взять его с собой. Мы провели день, разъезжая по округе, мимо бесконечных полей, торговых центров и однотипной малоэтажной застройки. Эта местность быстро меняется.

В городе произошла не очень приятная встреча…

Они въехали на перекресток в центре сдержанно торжественного Гилеада. Вдоль главной улицы стояла дюжина машин, почти все черные, и все по меньшей мере десятилетней давности. На открытой площадке рядом с магазином беседовали группки людей в темных одеждах. Несколько человек с нескрываемым любопытством обернулись, когда машина подъехала ближе, но их лица были вполне дружелюбными.