Елена Булганова - Западня [litres]

– Артур Кныш, – пробормотала я. – Моя мама с детства пыталась защитить меня от людей с фамилиями Кныш и Конрад, а я считала ее сумасшедшей.

Инга понимающе кивнула:

– Да, я в курсе насчет фамилий, хотя моя восприемница из-за них не парилась. Дело в том, что в тот раз, когда нас забирали, случилась накладка. Сразу три потенциальных восприемника встретились на одном перевалочном пункте. Власти Блишема – а они всеми силами препятствуют передаче детей – организовали очередной рейд, людям пришлось скрываться вместе почти неделю. Тогда сдуру и назвали свои имена, наверно, думали, что на земле смогут общаться, помогать друг другу советами. Твоя восприемница потом сообразила, насколько это опасно, и попыталась всеми силами тебя оградить. Похоже, из них троих она единственная по-настоящему заботилась о тебе.

– Она меня любила, – прошептала я, чувствуя тяжеленный ком в груди и давление в области глазниц. – И не восприемница, а моя мама, хоть и не родила меня.

Тягостное молчание – и снова Сашкин вопрос:

– Хорошо, так о чем ты хотела предупредить Данку?

Но Инга вроде как выдохлась и утратила интерес к разговору, поэтому отвечала вяло и кратко:

– У твоей подруги какие-то дополнительные проблемы. Ко мне приходил не только Кныш, были и другие. Расспрашивали, запугивали. Я отказалась им помогать, сказала, что за жизнь и так не держусь. Тогда и попросила Свету найти тебя и предупредить, но сестра вечно боится во что-то влипнуть.

– Скажи, а мы можем вернуться туда, в тот мир? – вырвалось у меня.

Инга неопределенно повела плечом:

– Для меня это невозможно. Помнишь, что я говорила? Только тот, кто никого не убивал, может войти туда. А у всадников поголовно руки в крови, если не в этой, то в других жизнях. Насчет тебя не в курсе, но рисковать на твоем месте не стала бы.

– Инга, а ты знаешь Дану? – спросил Сашка, который до того что-то тщательно обдумывал. – В смысле, ты встречала ее прежде, еще в том мире? Ведь, насколько я понял, первоначальный состав племени остается всегда прежним, значит, все должны друг дружку знать, ну, по идее-то?

– Я ее даже не видела, – отмахнулась Инга.

– Могу описать.

– Не надо, сестра уже описывала. Нет, я тебя, – она безошибочно повела головой в мою сторону, – никогда не встречала. И ничего нет странного, в самый первый раз я родилась уже там, в Кукушкином Гнезде, так называлось наше селение. А ты могла быть дряхлой старушкой к тому времени. И позднее мы не пересекались вроде бы. Вот того парня я узнала! – вдруг совсем другим, звенящим от ненависти голосом выкрикнула она.

– Артура?

– Да, когда память вернулась, я вспомнила его лицо. Он убил моего сына! – выпалила Инга, сжимая кулаки с самым безумным видом. Впервые мне показалось, что мы разговариваем с сумасшедшей и все ее россказни – просто выдумки, лишь случайно совпавшие отчасти с реальными событиями. – Я сама погибла в том бою парой минут спустя, так что очень хорошо это помню! А когда он пришел спрашивать о тебе… просто не понимаю, как я сдержалась, чтобы не снять повязку.

– Вчера, случайно, не ты его подбила? – невозмутимым тоном поинтересовался Дятлов.

– Не я. Видимо, нашлись и другие, такие, как мы. И когда сестра позвонила ночью с дежурства и рассказала о нем, я до утра танцевала от счастья.

– Слушай, Инга, мы пойдем, пожалуй, – сказал вдруг Дятлов, вглядевшись в мое лицо и осознав, что меня пора спасать. – Спасибо, что предупредила, теперь я с Данки глаз не спущу. И к тебе мы еще придем, можно? Обдумаем все, поднакопим вопросы…

Инга Конрад равнодушно пожала плечами и отошла к окну, повернулась к нам спиной.

– Дверь просто захлопните за собой.

Я вдруг обнаружила, что не в состоянии сделать и шагу, тело словно одеревенело снаружи, зато внутри все тряслось, как желе. Оценив мое состояние, Сашка мигом подхватил меня на руки.

– Инга… – Все же я не могла уйти, не задав этот вопрос. – А как называется тот народ… наш народ?

Девушка не повернулась, но ответила:

– Мы давно утратили прежнее имя, я его, честно сказать, и не помню. Теперь все нас зовут просто всадниками.

– Почему?

– Ну, мы оказались первыми, кто вошел в Нутряной мир вместе с конями, прежде их там не видели. Потом они все умерли от старости, но сделались призраками, как и прочие животные. И по-прежнему верно служат нам.

– А Блишем – это…

– Все, брифинг окончен, – поспешил сказать Дятлов и вынес меня на лестничную площадку. Какие-то чернявые детишки зашлись от смеха, глядя на нас, но, словно пугливые бельчата, унеслись вверх по лестнице, стоило Сашке скорчить им зверскую физиономию. А мы пошли вниз, то есть Сашка пошел, а я поехала на его руках, спрятав лицо у него на груди. Но когда в самом низу лестницы он поставил меня на землю, поддел пальцем мой подбородок и наклонился ниже, ища мои губы, я с шипением вырвалась и вжалась спиной в стену.

– Как ты вообще можешь касаться меня после того, что видел ночью в палатке?!

Сашка, почти неразличимый в темноте – первый этаж был как цементный колодец, свет не горел, – ехидно засмеялся:

– Ну, Дымка, ты всегда умела произвести сильное впечатление.

Это он вдруг назвал меня старым детским прозвищем, из-за цвета волос. Наверно, прежде я бы умилилась, растрогалась… но не сейчас.

– Вот только не надо снова прикалываться! Это ужасно, то, что ты видел!

– Да ладно, не воображай о себе лишнего! – продолжал веселиться этот неисправимый тип. – Я еще понял бы, превращайся ты в мерзкое склизкое чудовище – кстати, я рассказывал, что в детстве, когда посмотрел первых «Чужих», месяц спал только при свете? А ты – ничего особенного, все однажды будем так выглядеть, даже хуже.

– Заткнись, и без тебя тошно!

Где-то наверху стукнула дверь, и мы покинули подъезд. На пешеходке, всегда многолюдной, чистенькой, мне стало чуточку легче, исчез ужасный металлический привкус, и в голове перестало шуметь.

– Знаешь, – задумчиво произнес Дятлов, – я, пожалуй, зайду к этой Инге еще раз, без тебя. Вот составлю список вопросов, а их, чувствую, много получится.

– Не смей! – перепугалась я. – А вдруг она сдернет свою чертову повязку?

– Данка, я говорил тебе когда-нибудь, что слова «не смей» действуют на меня обратным образом? И я буду очень деликатен. В твоем отсутствии могу даже за ней малость приударить.

– Тогда она тебя точно испепелит, – захихикала я. – Эта Инга, по-моему, очень умная.

– Проживешь тройку-другую жизней, поневоле станешь умным.

Я крепко сжала зубы: лично мне совсем не хотелось умнеть подобным образом.

– Пошли в кафешку? – Сашка потеребил меня за пальцы. – А то до Светланиного чая руки так и не дошли.

– Мертвым пища ни к чему, – зло прошипела я.