Джон Ширли - Черные крылья Ктулху • 2 [Восемнадцать историй из вселенной Лавкрафта] [сборник]

— …чуждая нам геометрия, из иного мира, — втолковывал Блейк своему другу Говарду Картеру, которого вставили в сценарий как дань уважения Говарду Лавкрафту {77} 77 …Говарду Картеру , которого вставши в сценарий как дань уважения Говарду Лавкрафту… — Здесь сочетание имени Лавкрафта и фамилии его персонажа, Рэндольфа Картера, фигурирующего в нескольких рассказах и повестях. , автору оригинального рассказа (еще им нужен был отрицательный герой, иначе Блейку в основном пришлось бы зачитывать монологи). — Изогнутые линии, а не прямые. Говард, они изгибаются в вышине, уходя в омерзительную тьму! И снова сбегают вниз в первобытную слизь…

Блейк все говорил и говорил, камера медленно перемещалась, а Крэнфорд вспоминал, как приходилось передавать одними только словами то, на что в 1963 году не хватало спецэффектов (да и денег). Бюджет был крохотный. Том Ньютон, режиссер и одновременно продюсер, не заплатил даже правообладателю — издателю, утверждавшему, что владеет правами на рассказ Лавкрафта.

— Общественное достояние! — твердил Ньютон. — Я все проверил! Это общественное достояние!

По завершении съемок издатель пригрозил подать в суд, и Ньютон заплатил ему какие-то гроши — «просто чтоб заткнулся», как он тогда объяснил Крэнфорду. Когда дело дошло до раскрутки, Ньютон посрамил даже Уильяма Касла {78} 78 Когда дело дошло до раскрутки, Ньютон посрамил даже Уильяма Касла… — Уильям Касл (1914–1977) — американский режиссер и продюсер, прославившийся оригинальной «раскруткой» своих фильмов ужасов (например, в ходе просмотра зрителей било слабым током, подведенным к креслам, под потолком зала летали огромные скелеты и т. п.). В. Дорогокупля, С. Лихачева , фильм продвигали как могли, но безрезультатно. За два года проката едва удалось отбить жалкие первоначальные вложения, но потом, в семидесятых, фильм начали показывать по телевидению, а Лавкрафт как раз набирал популярность, так что и «Скиталец тьмы» обзавелся вполне внушительной армией поклонников. Потом появились кассеты VHS, следом за ними DVD-диски, и фильм вдруг оказался прибыльным, но Ньютону уже не было от этого проку: он умер от удара в 1978-м, и денежки достались студии, которой он задолго до своей кончины продал все с потрохами.

На фильм, который принес Крэнфорду хоть какую-то славу, сам он никаких прав не имел и потому делал с его помощью деньги как мог — в этакой ассоциативной манере: покупал оптом диски с небольшой скидкой и перепродавал их на конвентах со своим автографом и наценкой сверх розничной. На жизнь хватало.

Крэнфорд отогнал от себя мысли о делах и погрузился в разворачивавшуюся на экране историю. Блейк беседовал с испуганной итальянкой и расспрашивал ее о заброшенной церкви и мертвецах, которых время от времени рядом с ней находили. «Итальянка — держи карман шире», — подумал Крэнфорд. Еврейкой она была. Шейла Фельдштейн (а не Аманда Пэрис, как значилось в титрах) едва не стала второй миссис Крэнфорд, но он застукал ее в последний день съемок с членом старшего рабочего-механика во рту.

На мгновение Крэнфорд погрузился в эротические воспоминания, связанные с Шейлой, но потом опять переключил внимание на экран. Его персонаж открывал коробку с неким, как было написано в рассказе и в первоначальном сценарии, Сияющим Трапецоэдром. Ньютон название изменил: «Трапецо-чего? — спросил он сценариста. — Никто не поймет, что это за фиговина, назови ее колдовским камнем, Христа ради, и все…»

— Все просто, Роберт, — услышал Крэнфорд голос Кельвина Френча, который играл Говарда, — когда звезды расположены нужным образом, в определенной точке Земли можно открыть врата при помощи определенных звуков, если голосом определенного тембра выкрикнуть слова, способные призвать Древних. Я пытался, но тщетно. Быть может, они хотят тебя… им нужен ты. Быть может, так тебе назначено судьбой! Возьми камень…

Потом следовала сцена, где Говард обучал Блейка заклинанию. Крэнфорд до сих пор помнил его, хотя прошло столько лет. Слова были понадерганы из разных рассказов Лавкрафта — точно такая же мешанина, как и сам сценарий. Крэнфорд и Кельвин Френч выучили их во время совместных попоек, а потом много лет повторяли ради шутки каждый раз, когда случай снова сводил их вместе. Звучало это все так:

«Йа-Р’лех! Ктулху фтагн! Йа! Йа! Шуб-Ниггурат! Текели-ли! Нга’нг ай’йе Зро! Йог-Сотот! Йа! Йа!»

Крэнфорд закрыл глаза и повторил заклинание про себя — слово в слово. Черт подери, все еще помнит. Голова по-прежнему работает превосходно. Если бы только лицо и тело оставались такими же, как раньше…

Он еще немножечко поразмышлял о Сибил, вполглаза глядя в телевизор (там шла скучная сцена, где полицейские разговаривали о похищенной девушке), но оживился, когда показали несовершеннолетнюю Гленду Гаррисон на алтаре, едва прикрытую какими-то тряпицами. Как Уэсли ни силился, ни лица, ни торчавших сосков разглядеть он не смог. Крэнфорд усмехнулся, когда Келвин нараспев начал произносить старое заклинание. Тьма уже готова была поглотить перепуганного Говарда Картера, преданного теми самыми созданиями, которых он так боготворил и стремился освободить, и тут раздался стук в дверь.

Крэнфорд удивился. Он никого не ждал и решил не обращать внимания на стук и не отрываться от фильма, тем более что приближалась его главная сцена — та, где Роберту Блейку сулили вечную жизнь, если он займет место Говарда Картера и откроет с помощью колдовского камня врата для Древних.

Но в номер снова постучали — один раз, но неумолимо и громко, и Крэнфорду вдруг подумалось, что это Сибил (приятная, хоть и маловероятная перспектива) явилась в поисках компании, выпивки и, быть может (осмелится ли он вообразить такое?), чего-то большего. Уэсли отставил виски, выбрался из кресла и медленно подошел к двери. Света от большого телевизионного экрана вполне хватало, чтобы не включать освещение комнаты.

Крэнфорд посмотрел в глазок, и сердце его чуть подпрыгнуло: за дверью Сибил Медоуз с улыбкой махала ему рукой — точно как накануне днем, будто знала, что Крэнфорд на нее смотрит. Он открыл задвижку и распахнул дверь.

Но в коридоре стояла вовсе не Сибил Медоуз, а давешний незнакомец в желтой маске. На нем по-прежнему красовался костюм, руки висели вдоль туловища, паучьи пальцы едва заметно подергивались. Черные глаза будто изучали Крэнфорда, и тому на мгновение показалось, будто он падает в эти непроглядные, несимметрично расположенные дыры, будто его голову пришпилили к доске, череп вскрыли, и все до последней мысли и мечты теперь видны как на ладони стоящему в коридоре созданию.

Крэнфорд встряхнулся, мысленно и физически, и сделал глубокий вдох. Это абсурдно, нелепо и к тому же весьма грубо. Каким вообще образом странному мужчине (если это мужчина) удалось узнать номер его комнаты? Может, это волонтер, который работает на конвенте? Кем бы он ни был, у него не было никакого права заявляться к Крэнфорду посреди ночи.