Иван Булавин - Грешник [СИ]

— Ты всегда был с характером, узнаю породу. Твой покойный отец был таким же, я уважал его и уважаю твой выбор. Но помни, мальчик, если ты устанешь от общества гринго, возвращайся, тебе здесь будут рады.

— Спасибо, дядя.

Усатый дядя Хорхе удалился, а Эрнесто, ухватив себя за голову начал что-то вполголоса бормотать и раскачиваться на стуле…

…солидный господин в приличном костюме, который не мог скрыть могучую фигуру. Гладковыбритое интеллигентное лицо, очки, которые явно служили имиджу, а не коррекции зрения. Учитель географии, отличный специалист своего дела, интеллигентный, начитанный, любящий детей. А в свободное время он увлекался бодибилдингом и спортивной стрельбой.

Сейчас он сидел за столом и сосредоточенно стучал по клавишам ноутбука. Дверь в класс отворилась и в неё незаметно проскользнула белокурая девочка лет тринадцати-четырнадцати. Выглядела она, впрочем, гораздо старше, высокая длинноногая акселератка с отлично развитыми вторичными половыми признаками. Только наивное детское лицо говорило о её настоящем возрасте.

— Дядя Эванс, я соскучилась, — нежно проговорила она, обнимая его сзади за шею, — а вы скучали без меня?

— Я просил не называть меня так. Ты забыла? — строго сказал Эванс, поправляя очки.

— Ну, дядя Эванс, — начала она притворно канючить, — я очень соскучилась, хочу вас обнять.

Она потянулась к лицу мужчины, который отчего-то перестал сопротивляться. Поцелуй, грозивший перерасти во что-то большее, однако, не состоялся. Лицо Эванса приобрело совершенно другое выражение. Было оно настолько странным и страшным, что девочка в испуге отпрянула назад.

— Дядя Эванс? — спросила она испуганным голосом.

— Вильма, — глухо проговорил он вставая со стула, — выйди отсюда и, пожалуйста, не подходи ко мне больше.

— Но… — начала она было.

Продолжить фразу ей было не суждено, учитель встал, аккуратно взял её своей сильной рукой за плечо, вывел из класса, сам вернулся назад, закрыв дверь на ключ.

— Дядя Эванс? — её голос был уже не игривым, а тревожным, — с вами всё в порядке?

— Вильма, мне плохо, но ты не беспокойся, иди, я хочу побыть один.

— Точно? Может быть, вызвать вам врача?

— Нет, не нужно врача, пожалуйста, уходи.

Через некоторое время за дверью послышалось цоканье каблуков, а Эванс сполз по двери на пол и закрыл лицо руками…

…женщина средних лет в полицейской форме заполняла документы, проблема, которую ей предстояло решить, была в Эрике — немолодой уже женщине, имевшей проблемы с наркотиками и, как следствие, с законом. Собственно, на саму эту женщину было всем плевать, да только у неё был маленький ребёнок, мальчик шести с небольшим лет. Вот он-то как раз интересовал очень многих.

Социальные службы давно порывались ребёнка у матери изъять, вот и сейчас в очередной раз встал этот вопрос. А полиция расследовала появление на теле ребёнка следов насилия.

Сам ребёнок сидел неподалёку и смотрел в одну точку. Он ни в какую не хотел объяснять появление синяков и ссадин на теле. Лучшие психологи не могли разговорить его. Оторвавшись от бумаг, женщина посмотрела на мальчика:

— Курт, может, ты всё-таки расскажешь мне, что с тобой произошло?

Мальчик по привычке мотнул головой, но тут же поднял взгляд.

— Возьмите меня с собой, — попросил он, глядя на неё чистыми голубыми глазами.

— Тебе плохо? — спросила она, словно поддавшись гипнозу — ты хочешь уйти?

— Да, — тихо ответил он, — а у вас нет детей.

— Откуда ты знаешь? — Вздохнула она. Ей было тридцать семь лет, а детей, как и мужа, действительно не было. Нерастраченный материнский инстинкт иногда давал о себе знать.

— Просто знаю, и всё. Так что, возьмёте? — в голосе мальчика слышались взрослые интонации.

— Это не так просто, — она растерялась, но тут же взяла себя в руки, — для этого ты должен будешь сказать то, что нужно.

— Хорошо… мама. Я это сделаю, — мальчик хитро улыбнулся и замолчал…

…Балтазар сидел за столом переговоров с неизвестным тёмным магом. Пришло время прекратить войну, маги с болот сами предложили переговоры, нужно было пользоваться.

— Итак, — с важным видом начал архонт, — наше первое и главное условие — полный запрет некромантии. Тот, кто поднимет мёртвого, достоин наказания, причём очень жёсткого.

— Вы до сих пор ничего не поняли? — неизвестный маг скорчил презрительную гримасу, — некромантия для нас — не цель, а средство. Вы призываете солдат в армию, мы поднимаем мёртвых для защиты. Если на нас не нападать, нам не нужны мертвецы, можете мне не верить, но для меня запах мертвичины такой же омерзительный, как и для вас. Да и человеческие жертвоприношения требуются нам в исключительных случаях, думаю, для этого вполне хватит преступников, приговорённых к смерти. Если, конечно, вы не используете их сами. Давайте уже не будем кривляться и перестанем делать вид, будто существует белая и чёрная магия. Магия одна. И у нас, и у вас. Одинаковая.

— Примем решение о прекращении боевых действий, — объявил Балтазар, — а условия обсудим позже. Главное пока: никаких враждебных проявлений, ни с нашей стороны, ни с вашей.

— Согласен, — объявил маг, — скрепим печатью дружбы?

Балтазар коротко кивнул и вытянул руку ладонью вверх. На ладони загорелся маленький белый огонёк. Точно такой же возник на руке мага. Они протянули их для рукопожатия, но тут случилось непонятное. Оба огонька вдруг погасли и рассыпались чёрной трухой. Попытки вызвать их снова успехом не увенчались. Маг в панике схватился за амулет на шее, а Балтазар, уже понявший чём дело, хлопнул в ладоши и громко захохотал.

— Красивая безделушка, — весело произнёс он, утирая слёзы. — В базарный день можно будет выгодно продать. Ты ведь раньше был торговцем, Клаус? Теперь ты снова им будешь. Если у меня получится выпросить у президента амнистию для всех вас.

— Неужели… — чуть не плача сказал бывший маг.

— Магии в мире больше нет, — объяснил ему старик и снова захохотал…

…два бога, демона, просто чудесных создания, стояли на вершине полуразрушенной пирамиды. Один по просьбе другого вернул острову его прежний вид и оживил всех его жителей погибших в последние дни, а второй снова убрал из мира магию.

Перебрав для себя много разных обличий, они ничего не выбрали и выглядели всё теми же облаками света. Теперь они крутились на вершине пирамиды, которую решили всё же разрушить.

— Что теперь будем делать? — спросил один.

— Ничего, — ответил второй, — этот мир таков, каким я и хотел его видеть.

— Знаешь, — проговорил первый, — наверное, ты прав, ничего менять не нужно.

— Отныне мы будем просто смотреть.