Аарон Драйз - Падшие мальчики

— Роберт Блох, амиго. Истинный мастер.

— Звучит избито. — Она поморщилась, зажав жвачку зубами. Симона была одновременно женственной и задиристой — коктейль, популярный у парней. Несмотря на очки и дреды, она не выглядела претенциозно — скорее, это освежало ее стиль. Еще Симона оказалась очень талантливым монтажером. Маршаллу она понравилась, едва пересекла порог комнаты на первом собеседовании.

— Несомненно, так ты и думаешь, маленькая засранка. Блох великолепен, — сказал Маршалл.

— Если он так великолепен, почему тогда книга называется «Крики»? Фу.

— Отдай. — Маршалл выхватил у нее книгу и погладил обложку, словно раненого котенка. — Мы говорим о чуваке, который написал «Психо». Прояви уважение.

— Маршалл, — начала Симона, нацелив на него палец и выпрямившись в кресле, — «Психо» написал Джозеф Стефано.

Ее поистине энциклопедические знания в области хорроров не ограничивались книгами. Как и босс, она обожала фильмы ужасов и много раз говорила, что нет ничего лучше, чем уютно устроиться на диване, натянув одеяло до подбородка, и смотреть фильмы зрелого Джона Карпентера.

— Сперва была книга, — сказал Маршалл, погрозив ей.

— Нет!

— Да. А еще считаешь себя фанаткой кино. Тьфу ты! Напомни мне: почему я тебя нанял?

— Потому что я восхитительный специалист. И потому что ты скряга. Я беру недорого.

— Ага, этого я отрицать не могу.

Маршалл открыл книгу на первой странице, спина снова чуть слышно хрустнула. Симона наклонилась вперед, поправляя очки. Слова обрели четкость.

«С наилучшими пожеланиями, Роберт Блох», — было написано красными чернилами.

— eBay, — сказал Маршалл, глядя на девушку и прикусывая кончик невидимой сигары. Симона кивнула, признавая поражение.

— Окей, да, это круто. — Она развернулась и снова уставилась на экран.

«Блэкберри» Маршалла ожил, завибрировав на стеклянной столешнице под звуки «Seven Nation Army» The White Stripes. Мужчина схватил мобильник.

— Продолжай монтировать, только убавь звук. Это жена.

— Только послушай себя: «Это жена». Говоришь так, будто ты мачо, но на самом деле ты просто домашний песик, — ухмыльнувшись, заметила Симона.

Маршалл ткнул пальцем себе в грудь:

— Я — начальник. — И указал на нее: — Ты — подчиненная. Пошевеливайся, сегодня надо закончить. Кроме того, все мы иногда притворяемся.

Он нажал на подсвеченную кнопку и поднес телефон к уху.

— Привет, медвежонок.

— Привет, Марс, — донесся ласковый голос с другого конца линии. Даже прожив одиннадцать с половиной лет в Австралии, Клэр сохранила канадский акцент. Маршаллу это нравилось. Ее звонкий голос, то, как она тянула гласные, — странным образом это его заводило. Акцент Клэр напоминал ему о молодости и любви. О путешествиях.

— Как монтаж? — спросила она.

— Никак. Детка, я вымотан. Собираю вещички и хочу сбежать. Как на работе?

— Ох. Вдохновляюще.

Маршалл представил, как она морщится, словно от боли, как саркастически закатывает глаза. Вместе с тем его охватило странное чувство — неловкость, возникающая между супругами, живущими разной жизнью. У него был собственный бизнес, относительно успешный, в сфере, которая ему до сих пор нравилась. Конечно, о съемках собственного фильма речи не шло — пусть он и мечтал об этом, — но пока его все устраивало. Клэр, напротив, хотела писать, и у нее здорово получалось. Но, как и большинство писателей, ее почти не публиковали, если не считать нескольких рассказов в сборниках, которые никто не покупал и уж тем более не читал. Вместо того чтобы посвятить все время писательству, она работала пять дней в неделю в фирме, занимающейся финансовыми инвестициями, в отделе технического обслуживания. Описание ее должности звучало внушительно — сотрудник по работе с документами, — но означало, что она вводит данные, сканирует и копирует. Маршалл знал, как сильно Клэр ненавидит свою работу, но ее коллеги были приятными людьми, и зарплата оказалась неплохой. Он часто преуменьшал свои заботы, чтобы не расстраивать ее.

Несмотря на все это, Клэр чувствовала себя комфортно в сложившейся ситуации. Оставалась в хорошем настроении.

Если бы вдруг экономическая ситуация улучшилась и Маршалл смог позволить себе нанять третьего человека, то он без колебаний пригласил бы жену работать сценаристом и креативным консультантом, и не только из-за их отношений: она была талантлива. И он скучал по ней. Клэр весь день работала в офисе, тогда как его съемки часто затягивались допоздна. Между работой, сном и попытками растить ребенка времени для них двоих почти не оставалось. Дисгармония проявлялась не только в их работах. Она была во всем.

Маршалл моргнул и — за краткий миг тьмы — представил жену совершенно ясно. Ее кожу, белую, словно фарфор, со звездочками веснушек, лицо, обрамленное рыжеватыми прядями. Люди тянулись к ней на публичных мероприятиях. Почему бы и нет? Она излучала тепло. Заразительно смеялась. Но было в ней кое-что еще. Нечто неуловимое, призрачное, хотя сама она казалась вполне приземленной. Ее личная тайна, особенность, которая заставляла его возвращаться и снова и снова искать разгадку.

Он любил ее всем сердцем. Восхищался ее монологами за бокалом вина, мечтами о путешествиях. Они подпитывали друг друга, шли на компромиссы и вместе приходили к правильным решениям. Маршалл всегда ею гордился. Кроме того, она многое бросила ради Австралии, и он никогда не забывал об этой жертве.

Клэр всегда могла заставить его улыбнуться, несмотря на то, другое лицо. Иногда он замечал его: оно мелькало в зеркале, когда Клэр накладывала макияж, тень, омрачавшая ее черты, когда она возвращалась с работы. Его пугал этот единственный кусочек, не желавший вписываться в головоломку их отношений.

Зная толк в съемках, он мог бы научить ее пользоваться камерой, выстраивать простые, эффектные кадры… но кого он обманывал? Студия едва сводила концы с концами, горько было думать, что она обанкротится через пару лет. Экономика рухнула, и корпоративные клиенты ушли со сцены. Глубоко в душе Маршалл знал, что настанет время, когда ему придется отпустить Симону. Это будет больно.

Так что было даже хорошо, что Клэр не мучилась из-за собственного неуспеха, смирилась, как человек, который привык жить со своими шрамами. Большие надежды Маршалла не спасут их в трудные времена, не удержат на плаву этот обшарпанный, полный вампирских фильмов офис. Или дом, если на то пошло. Он знал, что эти уроки им придется выучить, как бы больно ни было. Отпускать трудно. Лучше мириться со шрамами.

— Мы тут просто сидим, — сказала Клэр, — Бенни и я, сплетничаем, и я решила с тобой кое-чем поделиться.

— Передавай ему привет.

— Бенни, он передает тебе привет.