Владислав Белик - Сизовград

– Как иначе? – искренне удивилась Катя, но Даша молчала.

– Кать, я в магазин быстро схожу, – Дануев хотел избежать этого разговора, ведь ему совершенно не хотелось влезать в жизнь Даши и узнавать подробности. Он оделся, и только сквозняк в коридоре рассказал девушкам об уходе Саши.

Даша еще долго сидела, пока не решилась произнести:

– Если я тебе это расскажу, то меня посадят или убьют, – плакала Даша.

– О чем ты таком хочешь мне рассказать? Я не понимаю, – Катя прижимала к себе Дашу, пытаясь успокоить девушку, но слезы не прекращались.

– О моем отсутствии. Если я тебе расскажу, ты никому не проболтаешься? Мне нужно выговориться! Я устала жить во лжи! – Даша вырвалась из объятий Кати и посмотрела на нее заплаканными карими глазами. Вот что привлекало парней в этой ветреной девочке: ее глаза. Они настолько огромные и такие красивые, завораживающие, как пустыня Сахара.

– Нет, я не проболтаюсь! – уверено сказала Катя.

– Точно? Даже Саше не скажешь?

Катя немного подумала и для себя все решила:

– Он ничего не узнает, даю слово!

– Хорошо. Все началось после того, как Коломов провел меня до дома, – начала Даша.

– Подожди, – перебила ее Катя. – Прям до дома?

– До подъезда, – уточнила Даша.

– Нам он сказал, что вы по дороге разошлись.

– Не знаю, почему он так сказал, может, побоялся ответственности, я не знаю.

– Ответственности за что? – удивилась Катя.

– За то, что со мной произошло…

Катя навострила уши, и Даша начала свой рассказ. Она говорила и говорила, рассказывая все в мельчайших подробностях, от которых бросало в пот, по телу бегали мурашки, а мозг наотрез отказывался верить в правдивость ее слов. В середине рассказа Катя остановила Дашу.

– Как манекены с настоящей кожей? Он обтягивал их кожей убитых людей? Ты серьезно? Я не могу даже представить это, – ошарашено говорила Катя.

– А я с ними рядом была, видела их вот, как тебя вижу. Это страшно! Но самое страшное было потом, когда он внес в комнату манекен, обтянутый кожей Дорогова…

В замке щелкнул ключ. Даша резко закрыла рот и уставилась на Катю. Создавалось такое ощущение, что информация об Антоне Дорогове засела в ее голове, погрузила Катю в транс. Дануев зашел в кухню с пакетами и стал раскладывать их содержимое по холодильнику.

– Вы чего? – спросил Саша.

– Все нормально. О женских проблемах разговариваем, – усмехнулась Даша и вытерла слезы с глаз.

– Кать, ты чего? – Саша обратил внимание на свою девушку. – Все в порядке?

– Да! – резко и эмоционально ответила Катя. – Все хорошо. Мы с Дашей прогуляемся, ладно?

– Возьми с собой телефон! Если что-то случится – звони. По городу маньяк ходит, – говорил Саша, продолжая разбирать пакеты.

Эта фраза еще больше погрузила Катю в свои мысли. Даша взяла инициативу в свои руки.

– Конечно возьмет, мы пошли.

Даша кое-как вытолкала Катю в коридор, они обулись, надели куртки и вышли на улицу. Солнце уже заходило за горизонт. В комбинации с пожелтевшей травой, летящей по асфальту, дорожкам и протоптанным тропинкам, отливающим красноватым цветом солнца, город превращался в осеннюю сказку.

Девушкам было не до сказок. Даша взяла Катю за руку и усадила ее на скамейку возле детской площадки.

– Ты чего задумалась так? – спросила Даша, пытаясь понять, что произошло с девушкой.

– Все нормально, просто ты такое говоришь… Я считала всю жизнь, что пережила многое. Нападки со стороны родителей, вечное рукоприкладство, непонимание. Я считала это проблемой. Я думала, что моя жизнь поломана, мое психологическое состояние подорвано, а тут ты мне рассказываешь про это. Я не знаю, как бы себя повела, будь на твоем месте. Не знаю, как отреагировала бы, увидев Сашу там. Это очень страшно, – говорила Катя, уткнув взгляд в пол.

– Я согласна с тобой. Это было очень больно. Но жизнь не стоит на месте. Для мертвого человека ее нет, а для живого вот она, перед тобой. Смотрит прямо в твою душу и старается посеять в ней счастье и радость. Посмотри на свою жизнь, она прекрасна. И моя теперь прекрасна, правда, без любимого человека. Очень сложно пережить это, но я смогла. Наверное. Я не уверена, но предпосылки есть. Да мне трудно сейчас, а еще труднее мне было первые несколько дней, когда я просыпалась в кошмарах и, потрогав подушку, понимала, что она вся в слезах. Твоя жизнь замечательная, Кать, так живи ею. Не нужно представлять себя на моем месте. Я рассказываю тебе это, чтобы выговориться, а не погружать тебя с головой в мою историю, – Даша посмотрела в заплаканные Катины глаза.

– Две плаксы, – проговорила Катя и засмеялась.

– Ну а как по-другому, – ответила Даша и обняла ее.

Как только девушки успокоились, Даша продолжила свою историю. Она рассказала, как майор пристрелил маньяка, и теперь можно спокойно ходить по городу. Также она рассказала про мужчину из ФСБ и ее обещание майору. Она излила все, что накопилось у Даши в душе за последние две недели. Теперь ей стало лучше, душа открылась и потянулась к свету. Вся горечь ушла, испарилась из уст Даши. Она могла вздохнуть полной грудью. И только теперь она могла сказать «Я исцелилась!».

***

Солнце распрощалось с днем и зашло за горизонт. На смену ему пришла другая огромная точка на небосводе – луна. В ночной тьме она показывала все грехи жителей Сизовграда. Она вытаскивала наружу потаённые желания людей. Ночь – это время мистики. Время преображений и изменений. Время, когда привычный мир переворачивается с ног на голову, и ты видишь все, что не мог увидеть при свете радостной и улыбчивой солнечной красавицы.

Луна освещала двух ребят лет семнадцати, которые, явно что-то задумав, шли по узкой тропинке через лесную поляну навстречу небольшому зданию с пометкой «Морг».

– Тебе не страшно? – спросил Коломов, немного заикаясь.

– Нет, а тебе? – без дрожи в голосе спросила София.

– Не-ет. Конечно не-ет, – ответил Коломов, пытаясь не заикаться.

– Как только я поняла, для чего мы это делаем, страх сразу ушел. На его место пришла жуткая уверенность в правильности наших действий.

Под их ногами ломались маленькие ветки, шуршала листва. Луна помогала четче видеть дорогу. И впереди, прямо за огромной елью, спряталось старое здание, облезлое и страшное. Чем-то оно давило на ребят. Может, дело в сотне трупов, лежащих на железных кушетках в холодильных камерах, с пометкой имени, фамилии и отчества, а также года рождения на бирке, что крепилась на большой палец ноги.

Ребята дошли до главного входа. Он представлял собой железную обшарпанную дверь со звонком. Над ней высился ржавый козырек.

– Мы же не позвоним? – спросила Софа, явно намекая на глупость этих действий.

– Нет, конечно, – сказал Коломов, даже не заикнулся. – Отец как-то приезжал на осмотр трупа и заметил, что санитары морга очень часто оставляют ключи от входа в выемке на козырьке.