Михаил Широкий - Куколка

Таких, как взор Влада, изучавшего белый коттедж с таким напряжённым вниманием, точно присматривал эту солидную недвижимость для себя. Результат осмотра, впрочем, оказался неоднозначным: Влад чуть скривился и проговорил:

– Ну, шик, конечно, не спорю. Глаз отдыхает, глядя на такое… Но как-то чрезмерно тут всё, пышно, через край. И дурновкусно, если хорошенько разобраться. Типичный цыганский стиль.

Денис не остался на этот раз безучастным, вполголоса вымолвив:

– Так тут, по слухам, и живёт самый их главный. Цыганский барон типа.

Влад раскрыл глаза пошире.

– Ах, вот оно что! Барон, значит. Ну, хотя ничё удивительного. Домишко говорит сам за себя. Кому ж тут и жить, как не барону.

Полюбовавшись ещё немного внушительным обиталищем предполагаемого цыганского барона, Влад покачал головой и, собрав в пакет остатки еды, взялся за руль.

– Ладно, мне надоело это цыганское царство. Погнали дальше.

– Куда? – чуть нахмурясь, осведомился Денис. – Мы ж вроде на речку собирались.

– Я передумал, – заявил Влад, тронув машину с места и вывернув её на дорогу. – Нахрена нам эта вонючая речка? Чё мы там не видели? Я знаю тут чуть подальше одно озерцо. Чудесный уголок! Тебе понравится. Я зажигал там как-то с двумя тёлками… Не припомню, правда, кто они такие были… так, случайные знакомые… Но это уже неважно, чёрт с ними. Главное, что там прекрасное тихое местечко. Отлично проведём время. Отдохнём немного после всех этих… ну ты сам понимаешь.

Денис, очевидно, понимал, так как посмотрел на друга взглядом побитого хозяином пса и, ничего не сказав, лишь махнул рукой, предоставив напарнику делать всё, что тому было угодно.

А тому, по-видимому, угодно было гнать машину на всех парах, что он и сделал, едва пересёкши городскую черту и избавившись от необходимости ограничивать скорость. Желая, видимо, показать товарищу свою лихость и гоночные возможности новоприобретённого авто, он, всё более входя во вкус стремительной езды, беспрерывно поддавал газу, и вскоре они уже не ехали, а буквально летели по протянувшемуся в необозримую даль пустынному шоссе, обсаженному с обеих сторон раскидистыми деревьями, длинные мохнатые ветви которых простирали свои широкие лапы над проезжей частью. Автомобиль нёсся так быстро, что толстые древесные стволы мелькали перед глазами приятелей, как колья забора, как если бы находились один от другого на расстоянии нескольких сантиметров. Создавалось впечатление, что от молниеносного передвижения пространство сжимается, умаляется, сплющивается, что они понемногу преодолевают его и вот-вот окажутся в каком-то ином измерении, где уже нет ни пространства, ни времени, ничего и никого.

Но Денис, несмотря на своё подавленное, депрессивное состояние, совсем не торопился очутиться в этом сладостном, утишающем все горести и скорби небытии. И хотя шоссе было почти пусто и другие машины появлялись лишь изредка, со скоростью болидов и коротким отрывистым шумом проносясь мимо них, он, взглянув на спидометр и увидев, что его стрелка подбирается к двумстам, нахмурился и заметил напарнику:

– Слишком быстро, Влад. Попридержи свою лошадку.

Увлечённый бессмысленной гонкой, опьянённый бешеной скоростью Влад, судорожно вцепившийся в руль и не отрывавший от дороги сверкающего, азартного взгляда – примерно такого же, какой был у него во время недавней «охоты» на девочек, – лишь повёл плечом и не удостоил приятеля ответом.

Но тот, насупившись ещё сильнее, настаивал:

– Владик, не дури! Давай притормаживай. Пока это не закончилось плохо.

Вынужденный как-то отреагировать, Влад снова дёрнул плечом и процедил сквозь зубы:

– Да не ссы. Всё под контролем.

Однако Денис был неумолим.

– Тормози, говорю! – жёстко и холодно потребовал он. – Если ты спешишь на тот свет, пожалуйста, это твоё право. Но меня перед этим, будь добр, высади.

Уловив неожиданную категоричность в голосе друга, а может быть, просто образумившись и поняв, что чересчур увлёкся игрой в гонщика, Влад деланно усмехнулся и не без сожаления начал сбрасывать скорость.

– Ладно, ладно, не психуй. Щас будем ползти как черепахи, если тебе так больше нравится.

– Неважно, что мне нравится или не нравится, – по-прежнему прохладным тоном сказал Денис. – Как я ни расстроен, – а я и не скрываю этого, – я не собираюсь, однако, кончать самоубийством. Постараюсь как-нибудь преодолеть всё это и жить дальше… без неё, – договорил он чуть дрогнувшим голосом.

Влад одобрительно кивнул.

– Ну что ж, это правильная позиция. Давно бы так.

Денис, глядя недвижным, чуть затуманенным взглядом на уже не проносившиеся, как только что, в головокружительном темпе, а неспешно проплывавшие мимо деревья, раздумчиво повторил:

– Ну да, правильная… А то я что-то приуныл… А надо бы, наверно, как ты…

– Точно! – подтвердил Влад, провожая неравнодушным взором обогнавший их роскошный белый «фольксваген поло». – Надо как я. Мне тоже, конечно, не ахти как приятно из-за того, что случилось. Но я не кисну. Держу хвост пистолетом… ну, стараюсь держать.

– У тебя совсем другая ситуация, – возразил Денис, – я уже говорил тебе об этом. Тебя никто не бросал. Ты сам всё испортил.

– Ну, согласен, согласен, – небрежно отмахнулся Влад. – Я всё испортил. Такая вот я мразь! – прибавил он с глумливой ухмылкой.

Денис искоса глянул на него и вполне серьёзно промолвил:

– Мразь не мразь, а поступил хреново… Хотя что-то в этом есть: ты когда-то увёл Оксанку у Никиты, а теперь вот по собственной глупости потерял её сам. Карма!

Влад угрюмо взглянул на товарища и, скрипнув зубами, опять надавил на газ. Машина рванула вперёд и стала набирать скорость. Придорожные деревья вновь замелькали быстрее. Ветер, врываясь в салон через открытое стекло, вихрился и свистел, заглушая лившуюся из динамиков музыку.

Денис на этот раз не стал протестовать. Лишь пожал плечами и снова воззрился наружу, на пролетавшие мимо обрывки пейзажа. Примерно так же проносились осколки мыслей в его голове…

И вдруг всё это метнулось куда-то в сторону, опрокинулось и исчезло. Взвизгнули тормоза. И расслабленное, обмякшее, охваченное дремотой тело Дениса, выброшенное из сиденья, метнулось вперёд и врезалось головой в лобовое стекло.

IV

Стекло оказалось крепким и выдержало удар. Чего нельзя сказать о голове Дениса. В первые секунды после столкновения ему казалось, что она раскололась, как орех. В глазах у него потемнело, в ушах будто зазвонили колокола. Судорожным движением он схватился за голову и стиснул её, точно боясь, что она в самом деле треснула и из неё вот-вот потечёт мозг. И только убедившись, что голова каким-то чудом всё же уцелела и видимых повреждений на ней нет, обернулся к приятелю и не своим голосом возопил: