Наталья Тимошенко - Мертвая неделя [СИ litres]

Мирра резко выдернула руку, вскочила с дивана, не зная, куда бежать, что делать. Липкий ужас тонкой паутиной сковал ее по рукам и ногам, забился в рот, не давая кричать.

Луна снова вспыхнула, осветила серебряным светом комнату, трех девушек в ней и трех навий, закутанных в белые покрывала. Одна касалась лица Лики, вторая обнимала Полину, третья стояла за спиной Мирры.

Холодный влажный ужас громким криком вырвался изо рта Мирры. Полина завизжала тонко, ультразвуком, от которого заложило уши, помутилось сознание, затошнило. Лика с воплем оттолкнула от себя навью, бросилась к двери, сметая все на своем пути. Забыв наставление не выходить ночью из дома, девушки высыпали во двор и, не глядя по сторонам, побежали к дому Степы. Они не видели, стоят ли остальные навьи во дворе, бегут ли за ними те, что вошли в дом, заметили ли другие, лакомившиеся у калиток соседей. Они бежали, громко крича, к единственному месту, где видели спасение.

Степа открыл дверь за секунду до того, как Лика заколотила бы в нее кулаками. Едва не сшибив деревенского медведя, девушки ворвались в дом, и Степа мигом захлопнул за ними дверь. Матвей стоял здесь же, в сенях, в джинсах, но с голой грудью, босиком, держал в руках футболку. Сонный, взъерошенный, но готовый спасать, если надо.

– Навьи! У нас в доме навьи! – рыдала Полина, оказавшись в объятиях Степы. – Они вошли в дом, хотели нас убить!

Степан и Матвей переглянулись, посмотрели на рыдающую Полину, а затем повернулись к более трезвомыслящим Лике и Мирре, ожидая подтверждения от них.

– Строго говоря, хотели они нас убить или нет – неизвестно, – сказала Лика, все еще трясясь от ужаса. Здесь, в светлых сенях Степана с зажженной электрической лампочкой под потолком, стало хорошо видно, насколько она бледна и перепугана. – Но вот то, что они вошли в дом, чистая правда.

– Они нас трогали! – взвизгнула Полина.

– И это тоже правда, – подтвердила Лика.

Мирра только молча кивала. Забег по сонной деревне плохо сказался на ее ноге, пульсирующая боль отдавалась отбойными молотками в висках, кружила голову, и ей с трудом удавалось удерживать себя в сознании.

– Так. – Степан одной рукой продолжал обнимать Полину, а другой потер высокий лоб, о чем-то думая. – Так, – повторил он. – Значит, девчонки, запритесь дома и никому не открывайте. В окна не смотрите, вообще к ним не подходите, понятно? А мы с Матвеем сейчас вернемся.

– Нет, не оставляйте нас! – громко зарыдала Полина, хватаясь за Степу.

Лике пришлось выковыривать ее из объятий Степана, как жвачку из волос. Полина цеплялась за него наманикюренными пальчиками и громко шмыгала носом. Матвей быстро натянул футболку, и они вдвоем вышли из дома под громкие всхлипы Полины. Когда за ними закрылась дверь, Мирра почувствовала, как силы стремительно покидают ее. Давно уже ватные ноги совсем ослабли, пульс в висках заглушил существующую реальность, перед глазами поплыли разноцветные круги, и она стремительно провалилась в небытие, где не было ни деревни, окруженной лесом, ни навий, замотанных в белые простыни, ни удушающей летней жары. Только тишина и прохлада.

Из благостной неги ее выдернуло внезапное понимание, что кто-то касается ее обнаженного бедра. Что-то мерзостно-холодное стекает по коже, а то место, где остался глубокий порез, нещадно щиплет. Мирра торопливо распахнула глаза и попыталась оттолкнуть чью-то руку, сесть, отползти, но голова снова отправилась в крутое пике, и она смогла лишь глухо простонать сквозь сжатые зубы.

– Терпи! – велел голос рыжей язвы. – Не дала вечером Матвею зашить, а теперь кровотечение открылось. Потому и сознание потеряла.

Мирра бессильно закрыла глаза и снова откинула голову, которую бережно придерживала у себя на коленях Полина, пока Лика обрабатывала рану, очевидно, найденной у Матвея аптечкой. Ладно, хоть мужчины еще не вернулись. Пока она была в отключке, Полина и Лика перенесли ее в комнату, и теперь она лежала на ковре, жесткими ворсинками впивающемся в кожу.

– Мирра, – робко позвала Полина, и прежде, чем она задала вопрос, Мирра уже угадала его: – Кто тебя так?

Она приоткрыла глаза, посмотрела на ноги, изрезанные шрамами как старушечье лицо – морщинами. Какие-то были настолько старыми, что уже почти исчезли, какие-то белели на коже грубыми рубцами. Свежих, красных, самых страшных – почти не было. В последние годы, когда она жила одна, ей удавалось их избегать. Наверное, потому этот, последний, так выбил ее из колеи. Уже забыла, что это, забыла, как с ними жить.

Она молчала, и потому Полина продолжила сама:

– Это в твоей приемной семье так? Способ наказания?

Мирра снова промолчала.

– Или это твой мужик тебя так? – без расшаркиваний спросила Лика, промакивая рану смоченным водой бинтом. – Что-то я не верю, что взрослая девка позволит сделать с собой такое мамашке. А мужики всякое могут.

– Мужики могут, – вздохнула Полина, и Мирра ухватилась за это, чтобы перевести разговор с себя.

– Твоя история?

Полина кивнула, тыльной стороной ладони вытерла глаза и вывалила на них все, будто только ждала удобного момента. И про работу в барах, и про то, как познакомилась там с парнем, который сначала казался мечтой глупой маленькой девчонке: высокий, красивый, сильный, бескомпромиссный. Который посадил ее в дорогую машину и увез к себе домой. И про то, как внезапно оказалось, что у глупой маленькой девчонки нет больше ни своей жизни, ни дома, ни подруг. Только жизнь идеального парня. И про то, как сбежала от него, видя, во что превратился идеальный парень.

– Он тебя бил? – прямо спросила Мирра.

– Сначала нет, – всхлипывала Полина. – А потом, когда понял, что я действительно ушла, что не вернусь… – Она красноречиво поежилась, обхватила себя руками. – Я потому и уехала сюда. И не вернусь туда больше. Как минимум в ближайшее время.

– Тогда тебе лет на десять надо сваливать, – заявила Лика в своей манере. – Такие, как он, за год обиды не забудут, не надейся.

– Куда же мне на десять лет уехать? – растерянно спросила Полина, приняв слова Лики за чистую монету.

– А я знаю? – пожала плечами та. – Вон хоть за Степку замуж выходи, потусишь тут немного, глядишь – и возвращаться не захочешь.

Полина только зыркнула на нее, ничего не ответила, а рыжая снова переключилась на Мирру.

– Не, тебя не мужик, – заявила она. – Рана слишком свежая.

– Просто плохо затягивается, – вяло возразила Мирра. Наверное, в глубине души уже понимала, что скрыть не удастся. Да и внезапно перестало хотеться скрывать.

– Не ври. Это ты сама себя. Ты девка адекватная, не стала бы годами терпеть подобное, если бы это делал кто-то.

Не стала бы, рыжая права. Если бы кто-то сделал с ней подобное хоть один раз, Мирра ушла бы сразу. Если бы кто-то…