Наталья Тимошенко - Мертвая неделя [СИ litres]

Луна прекратила лить свет в одно окно, перешла в другое, сместились тени на полу и на стене, когда Полина наконец не выдержала. Скрипнул старый диван под ее весом, она села, завернувшись в тяжелое одеяло, как в кокон, и посмотрела на подруг.

– Не нравится мне все это.

– Никому не нравится, – тут же меланхолично отозвалась Лика, даже не повернувшись к ней.

Мирра осторожно села, стараясь не шевелить ногой, поскольку та все еще болела. Матвей был прав, рану бы зашить, но они всегда заживали сами. На ней все заживало, как на собаке.

– Что именно? – спросила она.

– Да свадьба эта! И бабка, и Степа явно что-то знают, но молчат. И Матвея она как будто не волнует, а ведь он жених! Почему ему все равно, кто невеста? Почему он не допытывается у бабки? Что, если невеста – та навья из запертого дома?

Лика лишь фыркнула. Ничего не сказала и Мирра, а Полина продолжила:

– Бабка сказала, что может, теперь и свадьбы никакой уже не будет. А почему? Не потому ли, что мы выпустили невесту? И теперь она сбежит?

– Вообще-то, она к нам вчера приходила, – напомнила Лика, наконец поворачиваясь к подругам и тоже садясь на кушетке. – Значит, сама вышла, без нас.

Полина мотнула головой.

– Может, она могла выходить ненадолго и недалеко. А мы своим визитом разрушили защиту, и теперь она сбежит насовсем. Вот бабка и переполошилась.

– Звучит бредово, – не стала выбирать выражения Лика. Впрочем, как всегда. – Что за свадьба: живого человека и навьи? Как это возможно? Да и зачем?

– В этом месте все возможно, – буркнула Полина. – Мирра, а ты что думаешь?

Мирра промолчала. Она точно знала, что мертвая девушка, похороненная в подвенечном платье, не невеста на будущей свадьбе. Она знала, кто невеста.

Вечером, когда Матвей принес аптечку, Мирра была твердо намерена обработать себе рану сама, но сделала так, чтобы Матвей на какое-то время остался с ней наедине, позволив остальным уйти на кухню и закрыть дверь. Ей нужно было сообщить ему о пустом месте в шкафу, на котором стояла шкатулка. Мирра не знала, откуда у нее такая уверенность, но не сомневалась в том, что ключ Матвея именно от нее. Все говорило против, ведь в том доме никогда не жила семья Матвея, бабушка увезла его задолго до того, как утопилась несчастная, а все же Мирра не сомневалась в своей догадке. Быть может, девушка все-таки прихватила изящную вещицу из чужого заброшенного дома, нечаянно там оказавшись. Быть может, ей или ее матери отдали шкатулку на хранение. Но как-то она там оказалась. И совсем недавно ее унесли. А значит, там действительно хранится что-то важное, не зря бабушка Матвея не выбросила ключ.

Всеми этими мыслями Мирра поделилась с Матвеем, когда они остались наедине. Он долго молчал, и она уже подумала, что ее доводы кажутся ему притянутыми за уши, но он внезапно кивнул, соглашаясь.

– Я попробую разузнать у Степы, кто ходил в тот дом в последнее время, кто мог взять шкатулку. И… – Матвей осекся, посмотрел в окно, а потом снова повернулся к Мирре и добавил тихо: – Не он ли это сделал.

– Он?..

– Он знает больше, чем говорит нам.

Это не стало для Мирры открытием. Все с самого начала знали, что Степа знает больше. Неожиданностью для нее оказалось то, что кое-какими знаниями он поделился с Матвеем еще в первую ночь в этой деревне. И Матвей знал, чья будет свадьба.

– Наша. Наша общая, – признался он. – Я и Степа – женихи, а вы – невесты. Должен был быть еще один парень, но он почему-то не приехал. Поэтому баба Глаша и удивилась так. Должно было быть три пары.

– Значит, кто-то из нас останется без жениха? – хмыкнула Мирра.

Ей не верилось в то, что свадьба будет настоящей. Здесь, в этой глуши, где нет даже церкви, едва ли есть загс.

– И зачем им эта свадьба? – спросила она, но Матвей лишь пожал плечами, а потом лукаво усмехнулся:

– Мне кажется, что люди здесь немного… того. Если мы действительно отсюда, то они по какой-то причине решили, что однажды мы должны вернуться и пережениться.

Мирра не ответила на его улыбку. Ей тоже так казалось бы, если бы в этом месте не происходило столько странного. Но оно происходило, и потому все здесь наверняка имеет смысл. Просто они пока не понимают, какой.

– Почему ты нам раньше не сказал?

– Потому что Степа просил этого не делать, – просто ответил Матвей. – Это во-первых, а во-вторых, потому что вы можете испугаться и попытаться сбежать.

– А ты веришь, что без Степы леший нас не выпустит? – Мирра все-таки улыбнулась.

– Леший не леший, а места здесь дремучие, и без проводника нам действительно не выйти.

– Значит, остается только ждать свадьбы и смотреть, что будет?

– По крайней мере, я надеюсь, что после этого мы сможем уехать домой.

Мирра в этом так уверена не была. Ведь Степа местный, а значит, как минимум одна должна остаться. Та, которая станет его якобы женой. И почему-то казалось, что эта участь уготована ей. И Полина, и Лика вешаются на Матвея. Может быть, из чувства соперничества, но на Матвея. Разве что после свадьбы Степа потеряет бдительность, и заставить его показать дорогу получится обманом. А там уж никакие «священные узы брака» не остановят их.

Девчонкам она тоже ничего не сказала. Матвей прав: они могут попробовать сбежать из деревни. И если не навь, то медведя или волка в лесу встретить вполне реально.

Они еще какое-то время обсуждали возможную кандидатуру невесты и чем это грозит жениху, а потом наконец затихли. По комнате чернильной темнотой разлилась тишина, спряталась за набежавшую тучку луна, перестала рисовать на полу серебристые узоры. А Мирре все также не спалось. Мысли крутились и вокруг будущей свадьбы, и вокруг того дома, который давно заброшен, но ухожен, будто кто-то за ним присматривает. И вокруг пустого места в шкафу, где стояла не то коробка, не то шкатулка. И вокруг портрета невесты, которая приходила к ней. Девушка на портрете улыбалась, но Мирра помнила ее лицо грустным. И чем больше думала о ней, тем меньше боялась. Испугалась вчера ночью от неожиданности, но теперь была уверена, что навья не хотела ей ничего плохого.

Переворачиваясь с боку на бок, Мирра то и дело поглядывала на окно, ожидая снова увидеть за ним бледное лицо с длинными темными волосами в белом воздушном облаке фаты. Сегодня она не испугается, не станет хвататься за нож. Выйдет к навье. Впустить ее в дом не получится, наверняка защитные чары бабки сильны, не зря та битый час вечером ходила вокруг дома, кланялась дверям и окнам, что-то шептала и рисовала угольком, а вот выйти Мирре никто не помешает. Она спросит у девушки, что с ней случилось. Зачем она приходила, чего хотела.

С этими мыслями Мирра не заметила, как уснула. Проснулась от толчка, будто кто-то пнул ее в спину. Открыла глаза, быстро огляделась вокруг и с трудом удержала себя от вопля. Как всегда – получилось. Смогла даже не дернуться резко, не удариться в стену. Комната казалась сонной и спокойной, но возле дальнего окна стояла фигура в белом одеянии. Стояла не за окном, а по эту сторону, в комнате. Несколько мучительно долгих мгновений понадобилось Мирре, чтобы понять, что фигура эта – Полина в длинной ночной сорочке. Она стояла у окна и за чем-то внимательно наблюдала. Должно быть, за бредущими по дороге навьями, как смотрела вчера и Мирра.